Придворный художник: 12 мастеров-суперзвёзд, служивших монархам Европы

Они были не только придворными живописцами, но друзьями и советниками своих монархов, дипломатами, дизайнерами, пропагандистами и коммерсантами. Для одних служение при дворе стало делом всей жизни, для других — лишь мимолётным эпизодом карьеры. Их ценили, щедро осыпали подарками, почестями и льготами. Представляем вам 12 европейских художников-суперзвёзд, служивших при дворах в разные эпохи.

Диего Веласкес

Веласкес получил монаршее покровительство, прибыв в Мадрид во второй раз по приглашению премьер-министра графа-герцога де Оливареса в 1623-м году — через два года после вступления на престол Филиппа IV. Вскоре художник написал портрет короля, немедленно принёсший ему успех. Он был назначен придворным живописцем с обещанием, что никто другой не будет изображать правителя. Франсиско Пачеко, учитель и тесть Веласкеса, описывает созданный вскоре (и ныне утраченный) конный портрет Филиппа: «Всё взято из жизни, даже пейзаж». Картина была выставлена на всеобщее обозрение «к восхищению всего двора и зависти представителей профессии».

Услышав сплетни других художников, будто Веласкес «умеет рисовать лишь головы», король назначил соревнование. Участники должны были написать картину на исторический сюжет изгнания морисков — и Веласкес вышел победителем, а позже был назначен гофмейстером королевского двора.

Его основной обязанностью как придворного художника было изображение членов королевской семьи и их окружения, и в течение жизни он создал многочисленные портреты Филиппа IV. «Либеральность и любезность, с которой к нему обращается такой великий монарх, невероятны, — пишет Пачеко.- У него есть мастерская в [королевской] галерее, а у Его Величества есть ключ от неё и стул, чтобы почти ежедневно на досуге наблюдать, как он рисует».

В поздних придворных портретах Веласкес адаптировал более сложный декор и расцветку из арсенала другого придворного художника, Питера Пауля Рубенса. При этом Пачеко рассказывает, что Рубенс очень хвалил работы Веласкеса за их простоту. Коллеги познакомились во время второго визита фламандца к испанскому двору в 1628 году.

Питер Пауль Рубенс

Поездка в Мадрид, во время которой произошло знакомство с Веласкесом, была не первой дипломатической миссией в карьере Рубенса. К тому времени он побывал уже при многих европейских дворах и поднаторел в переговорах. Впервые художник принял роль посланца на службе у Винченцо I Гонзага, герцога Мантуи, к которому поступил 23-х лет от роду, путешествуя по Италии. В 1605 году покровитель отправил его к испанскому королю Филиппу III с подарками, надеясь на чин адмирала.

В 1608 году — после восьми лет служения Гонзаге — Рубенс получил сообщение, что здоровье его пожилой матери в Антверпене ухудшилось, и попросил герцога отпустить его. Тот ответил отказом, и живописец покинул Мантую самовольно, с намерением «отдаться в руки Его Светлости» по возвращении. Однако в Италию он больше так и не приехал.

На родине Рубенс был представлен штатгальтерам Испанских Нидерландов — эрцгерцогу Альбрехту VII Австрийскому и его супруге, инфанте Изабелле Кларе Евгении. Написав портрет четы, он был немедленно назначен придворным художником. Новые покровители настолько высоко оценили живописца, что предоставили ему не только жалование, но и право получать гонорар за каждую законченную картину. Рубенсу также разрешили остаться в мастерской в Антверпене, хотя двор располагался в Брюсселе, и работать на других клиентов.

После смерти мужа Изабелла Клара Евгения единолично правила Испанскими Нидерландами в течение 12 лет, и Рубенс служил ей не только как художник, но и как посол и дипломат. Например, выступал от её имени в мирных переговорах с Республикой Соединённых Провинций (протестантской частью Нидерландов), а также между Испанией и Англией. По одной из версий, именно он в 1627 году привёз в Лондон рисунки Леонардо да Винчи, ныне хранящиеся в Королевской коллекции. Эксперты полагают, что этим тонким ходом посланник рассчитывал завоевать благосклонность короля Карла I — большого ценителя искусства.

Антонис Ван Дейк

Именно на службе у Карла I Английского расцвела карьера Антониса ван Дейка, которого Рубенс назвал «лучшим из своих учеников» (хотя Ван Дейк начал работать с ним, будучи уже самостоятельным 19-летним мастером). Оба художника были не только сотрудниками, но и соперниками, в частности, в вопросах монаршей благосклонности. Собственно, Ван Дейку эрцгерцогиня Изабелла Клара Евгения пожаловала в 1630 году должность придворного живописца вместо Рубенса, который отсутствовал в стране в конце 1620-х.

Впрочем, Ван Дейк недолго оставался с патронессой. Зимой 1631−1632 годов он переехал в Гаагу, где выполнил несколько заказов для принца Фредерика Хендрика Оранского, а также для «Зимних короля и королевы» — курфюрста Пфальцского Фридриха V и его жены Елизаветы Стюарт. Последняя приходилась старшей сестрой королю Карлу I, ко двору которого Ван Дейк отправился в 1632-м. Там художника ожидали исключительные почести: щедрое ежегодное пособие, комнаты во дворце, поместье на Темзе, посвящение в рыцари и дружба самого монарха, который приплывал на лодке, чтобы посмотреть, как работает его фаворит.

Тем не менее, в 1634 году Ван Дейк оставил английский двор и вернулся в Антверпен и Брюссель. Мотивы его отъезда достоверно не известны, возможно, это были семейные обстоятельства или надежда честолюбивого мастера на смену политической обстановки после смерти эрцгерцогини Изабеллы. Впрочем, менее чем через год он вернулся в Англию, где умер от загадочной болезни в 1641-м — за семь с небольшим лет до казни своего короля.

Ганс Гольбейн Младший

Так же, как Карл I обязан Антонису ван Дейку, ещё один одиозный английский король, Генрих VIII, во многом обязан другому иностранцу — Гансу Гольбейну Младшему. Без него Генрих VIII не был бы таким знаменитым или даже столь печально известным, а британское искусство определённо было бы более провинциальным. Возьмите портрет монарха, выполненный любым другим художником — и вы увидите обычного Тюдора. А у Гольбейна он становится Генрихом VIII — запоминающимся, осязаемым, самым известным королём в христианском мире. Как и его жёны, с которыми он вступал в брак, разводился и обезглавливал — большинство из них также были написаны Гольбейном.

О жизни Гольбейна до приезда в Англию известно на удивление мало. Образ, который он создал для Генриха и его придворных, настолько силён, что у историков сложилась тенденция игнорировать остальную часть его карьеры. Однако Гольбейну было уже почти 30 лет, когда он впервые посетил Лондон как очень успешный религиозный художник, хотя написал очень мало портретов. Он был известен своими иллюстрациями к различным печатным религиозным текстам и работами для церквей и соборов.

На службе у Генриха VIII Гольбейн создал настенную роспись во внутренних покоях короля в Уайтхолле. В 1538 — 1539 годах он неоднократно путешествовал на континент в составе брачных делегаций и изобразил потенциальных невест монарха — Кристину Датскую и Анну Клевскую. Говорят, что, увидев портрет последней, Генрих пришёл в восторг и решил жениться на девушке, однако встретив её в реальности, был обескуражен. Но Гольбейн не был наказан за монаршее разочарование. Вероятно, решение король принял всё же из политических соображений, а не потому, что соблазнился образом на картине.

Лукас Кранах Старший

Лукас Кранах Старший — соотечественник Гольбейна — стал придворным живописцем саксонского курфюрста Фридриха III Мудрого в 1505 году, в возрасте примерно 33-х лет. Эту должность он занимал до своей смерти и при следующих правителях — Иоганне Твёрдом и Иоганне Фридрихе Великодушном.

В Виттенберге, где располагался двор, в его обязанности входило не только создание картин и гравюр, но также дизайн и выполнение декораций, надзор за ремесленниками, украшение свадеб, турниров и других придворных торжеств. Короче говоря, Кранах был ответственен почти за всю эстетическую атмосферу двора. Чтобы удовлетворить эти обширные запросы, он основал мастерскую. Первоначально она находилась в замке Виттенберга, а затем переехала в городские помещения.

В 1508 году курфюрст пожаловал Кранаху дворянство и отправил его с дипломатической миссией ко двору Маргариты Австрийской, штатгальтера Испанских Нидерландов. Там художник познакомился с императором Священной Римской империи Максимилианом I. Несколько лет спустя тот поручил Кранаху вместе с Альбрехтом Дюрером проиллюстрировать свой молитвенник.

Будучи не только художником, но и очень расчётливым предпринимателем, Кранах извлекал дополнительную коммерческую выгоду из своего положения. Например, он продавал двору вино собственного производства и бумагу, которую, вероятно, делали его ученики. На момент смерти его состояние составляло приблизительно 20 тысяч золотых.

Джотто ди Бондоне

Биографические детали основателя итальянской школы живописи и одного из крупнейших реформаторов в истории европейского искусства на удивление скудны. Служба королю Роберту Анжуйскому в Неаполе относится к малозначительным фактам позднего периода его жизни. Джотто был призван ко двору в 1328 году, после завершения полиптиха Барончелли, и оставался там с группой учеников до 1333 года. При этом король назвал его «первым придворным художником» и назначил ежегодную пенсию лишь в 1332-м — за год до того, как Джотто покинул Неаполь, чтобы стать главным архитектором Флоренции и «интендантом всех укреплений города».

В Неаполе сохранилось несколько работ Джотто — фрагмент фрески «Оплакивание Христа» в церкви Санта-Кьяра и «Знаменитые мужья» на окнах часовни святой Варвары в Кастель-Нуово (их обычно приписывают ученикам). «Светские» картины, созданные в период пребывания при дворе короля Роберта, хотя и упоминаются у Джорджо Вазари, по-видимому, не сохранились.

Ян ван Эйк

Фламандец Ян ван Эйк служил при дворе герцога Баварии Иоганна III Безжалостного, после смерти которого протектором владений стал Бургундский герцог Филипп III Добрый. Новый правитель в 1425 году пригласил художника к своему двору и обеспечил ежегодным пожизненным жалованием (а после кончины Ван Эйка в 1441 году выплатил пенсию его вдове Маргарет). Мало того, когда в 1435-м финансовые советники не перечислили живописцу положенную сумму, герцог отправил им письмо с приказом немедленно исправиться, иначе «он сочтёт необходимым покинуть наше служение, что вызовет у нас большое недовольство, поскольку […] мы не найдём такого же превосходного в искусстве и науке».

Саботаж герцогских финансистов можно объяснить: за несколько лет до того Филипп отменил придворные оклады, но оставил жалование Ван Эйку. Мало того, условия контракта предусматривали, что это плата не за выполненную работу, а за готовность служить каждый раз, когда к нему обращаются. А ещё герцог стал крёстным отцом ребёнка художника, отправив на церемонию своего представителя и шесть золотых кубков в подарок.

Удивительно, что до наших дней не дошло ни одной работы, сделанной Яном ван Эйком для Филиппа Доброго. Нам известно, что художник ездил в Португалию в составе брачного посольства и написал портрет инфанты Изабеллы — будущей жены герцога. Есть упоминания о «композиции», которую Ван Эйк привёз Филиппу в Лилль в 1434 году, о неких «больших произведениях», а также о круговой карте мира, изготовленной для патрона. Но помимо этих ссылок, нет других документальных свидетельств о картинах, написанных по заказу герцога.Саботаж герцогских финансистов можно объяснить: за несколько лет до того Филипп отменил придворные оклады, но оставил жалование Ван Эйку. Мало того, условия контракта предусматривали, что это плата не за выполненную работу, а за готовность служить каждый раз, когда к нему обращаются. А ещё герцог стал крёстным отцом ребёнка художника, отправив на церемонию своего представителя и шесть золотых кубков в подарок.

Удивительно, что до наших дней не дошло ни одной работы, сделанной Яном ван Эйком для Филиппа Доброго. Нам известно, что художник ездил в Португалию в составе брачного посольства и написал портрет инфанты Изабеллы — будущей жены герцога. Есть упоминания о «композиции», которую Ван Эйк привёз Филиппу в Лилль в 1434 году, о неких «больших произведениях», а также о круговой карте мира, изготовленной для патрона. Но помимо этих ссылок, нет других документальных свидетельств о картинах, написанных по заказу герцога.

Аньоло Бронзино

Аньоло Бронзино, наиболее известный своими портретами в стиле маньеризма, служил придворным художником герцога Козимо I Медичи значительную часть своей карьеры и оказал влияние на развитие европейской придворной живописи. В своей отстранённой, безэмоциональной манере он добился признания, изображая реальные объекты, но оказался менее успешен как религиозный художник. Его тщательно скомпонованные работы сфокусированы на передаче не характера модели, а её социального положения и сдержанности.

У Бронзино были близкие связи с Козимо и его супругой Элеонорой Толедской. Художник переехал ко двору Медичи в 1533 году — за шесть лет до их бракосочетания. Среди прочего он создал декорации для праздничного въезда 17-летней будущей герцогини во Флоренцию, оформил её личную часовню в Палаццо Веккьо сценами Сотворения мира и ликами святых, делал всё возможное, чтобы запечатлеть важные моменты жизни супруги своего патрона. Бронзино написал серию портретов Элеоноры, в том числе два — с сыновьями (и ни одного — с дочерьми).

Хосе де Рибера

Когда Хосе де Рибера прибыл в Неаполь в 1616 году, это королевство было частью Испанской империи и управлялось испанскими вице-королями. Художник быстро смог привлечь внимание Педро Тельеса-Хирона, 3-го герцога Осуны, который занимал этот пост. Для него мастер выполнил четыре изображения святых в Коллегиате Осуны, а также большое «Распятие» для его жены Каталины.

«Великий Педро», будучи одиозным правителем, в 1620 году был отозван из Неаполя на родину и заключён в тюрьму. Однако Рибера сохранил должность при его преемниках и, подобно Веласкесу в Мадриде, проживал во дворце наместника. В документах судебного дела, возбужденного в 1646 году, он упоминается как «испанец, из семьи Его Превосходительства (наместника), проживающий в королевском дворце».

Венецианский консул Марканконио Падованино упомянул в одном из писем от 1631 года, что портрет «бородатой женщины» Магдалены Вентуры, гостившей у вице-короля герцога Алькала, был написан «в комнатах наместника». У женщины «полностью мужское лицо, с красивой чёрной бородой длиной более чем в ладонь», — пишет венецианец.

Джошуа Рейнольдс

В отличие от всех перечисленных выше художников, Джошуа Рейнольдс не был фаворитом при дворе. Он писал портреты короля Георга III и королевы Шарлотты лишь один раз — для первой выставки Королевской академии, прошедшей в Сомерсет-хаусе в 1780 году. Оба полотна до сих пор хранятся в академии.

Несмотря на отсутствие официального статуса придворного художника, Рейнольдс был своего рода законодателем моды и арбитром элегантности при дворе. В своих изображениях представителей высшей аристократии, их жён и детей он умел передать портретное сходство и в то же время тонко польстить, идеализировать и возвысить модель. После учреждения Королевской академии и единогласного избрания Джошуа Рейнольдса её президентом, король Георг III посвятил его в рыцари.

Жак-Луи Давид

О службе Жака-Луи Давида императору Наполеону биографы живописца упоминают с налётом презрительной иронии. Дескать, ещё недавно он всю свою бешеную энергию посвящал делу Революции, а теперь направил её на прославление «самодержца-самозванца», который назначил его «первым художником империи». Но Давид буквально боготворил своего патрона: «Какая же у него голова! Она настолько совершенна, что достойна сравнения с лучшими образцами античной скульптуры и живописи… Этот Бонапарт — мой Эрос!».

Когда император заказал художнику конный портрет, выражающий «calme sur un cheval fougueux» («спокойствие на горячей лошади»), Давид взялся за это с энтузиазмом. В результате появилась картина «Наполеон на перевале Сен-Бернар» — вдохновляющий образ мгновенно узнаваемого и бесконечно воспроизводимого героя всех времён, которому покоряются и люди, и природа. Художник пренебрёг тем фактом, что Бонапарт на самом деле не руководил переходом войск через Альпы, а последовал за ними пару дней спустя по узкой тропе на спине мула.

После поражения Наполеона при Ватерлоо и реставрации династии Бурбонов художник бежал в Бельгию, где скончался от инсульта в 1825 году, пережив своего кумира на три с лишним года.

Франц Ксавер Винтерхальтер

По популярности и востребованности при королевских дворах Европы Франца Винтерхальтера можно сравнить, пожалуй, только с Рубенсом и Ван Дейком. Трудно сказать, для кого из европейских монархов и дворов он не работал. Из-под его кисти вышла галерея портретов королевских семей Великобритании, Германии, Франции, Испании, России, Португалии, Бельгии и Мексики. Его работы нравились вельможам: Винтерхальтер умел польстить высокородным моделям, слегка приукрасить внешность и виртуозно выписать пышные модные платья, что особенно льстило дамам.

Первым правителем, пригласившим Франца Ксавьера на должность придворного художника, стал Леопольд, великий герцог Баденский. После этого мастер служил королю Луи-Филиппу и императору Наполеону III. Он также был представлен английскому королевскому дому, для которого создал более 120 портретов.