Шарль Перро ... и никаких сказок!

Имя Шарля Перро, родившегося 12 января, сразу вызывает перед читателем образ этакого доброго дедушки-сказочника. Но кто бы из его современников больше всех удивился, узнав об этом – так это он сам.

Шарль Перро (фр. Charles Perrault; 12 января 1628-1703) — французский поэт, член Французской академии. /Портрет Шарля Перро пастелью Шарля Лебрена / fr.wikipedia.org
РЕКЛАМА

Знаете ли вы, что такое «меркантилизм»? «Очень уж он меркантильный!», «Нельзя же быть таким меркантильным» – постепенно, набираясь опыта и эрудиции, с малых лет ребенок начинает понимать, что под этим словом чаще всего понимают кого-то жадного. Так постигаем мы значение сложных иностранных слов и их упрощаем.
При чем тут сказки? Тем более всеми любимые сказки Шарля Перро? Там, конечно, имеются жадные персонажи, но сказки ведь не только об этом!

А между тем, именно меркантилизму Шарль Перро обязан своим карьерным взлетом, равно как и падением с оказавшейся для него слишком крутой служебной лестницы. Запишем это слово для памяти.

Несколько слов об одном проходимце, впрочем, уже вам знакомом.


Тот, кто давно читает мои записки, помнит, как закончил свои дни покровитель Жана де Лафонтена – Николя Фуке. Его арестовал д’Артаньян – не тот, который вернул королеве подвески и дружил с тремя мушкетерами, а настоящий, карьерист и мастер тех скользких поручений своих покровителей, которые не исполняются в белых перчатках. Ну, в случае с Фуке д’Артаньян действовал исключительно на пользу Франции – ибо такой казнокрад и проходимец даже во французской истории времен абсолютной монархии стоит особняком. Фигуры, способные приблизиться к нему по масштабу, появятся только во времена Великой французской революции. Ну да во время революций для этого порой и ума особого не требуется – разве что наглость и хватка.

Но историю Фуке нам стоит освежить в памяти еще раз. Этот весьма ловкий деляга попал в орбиту всемогущего кардинала Мазарини. Тот еще в 1853 году рекомендовал королю сделать своего протеже суперинтендантом – ну, попросту говоря, министром финансов Франции. Первое время чиновники пытались как-то сдерживать «прекрасные порывы» нового начальника, но когда самый толковый из них, некий Сервиен, умер – сорокапятилетний министр уже не цедил луидоры через дырочку в государственном денежном мешке, а вовсе распустил дно этого мешка по шву.

К нему приходили подрядчики, министры, военные – с поручениями от короля. «Денег нет, но вы... – нет, не то, что вы подумали, не нужно мыслить штампами – возьмите ассигновочку! Бумажка-то ценная!» - отвечал им министр, и с этой бумажкой подрядчики и министры шли в частные банки, куда уже давно попали фонды, растраченные Фуке «на нужды государства». «Ассигновочку» продавали банкирам, а банкиры изымали из переведенных им средств огромные суммы себе лично – но, разумеется, изрядную долю приходилось отдавать всесильному Фуке. А чтобы заделать брешь в стремительно шедшей ко дну казне, сановный весельчак не стеснялся занимать у самого своего благодетеля Мазарини. Об этом вы уже, кажется, знаете.

Николя Фуке

Что предвосхитил Фуке?
Но важно упомянуть, на что же тратил казенные средства этот непринужденный министр. На дворец Во-ле-Виконт в Фонтенбло (элегию, посвященную этому дворцу писал, в частности, Лафонтен), на коллекцию удивительных произведений искусства, на пригретых при себе музыкантов, поэтов и писателей, были среди которых Лафонтен, Лебрен, Мольер. Его дворянский герб венчал девиз: «Quo non ascendam?» – «Каких высот ни достигну?», «Или куда только ни залезу?» Так и хочется к этому добавить sine saponem. Запомним эту надпись! И даже мою грубоватую шутку – ох, все приходится в строку в этой истории.

Фуке подал пример… королю. И не какому-то – А королю-Солнце, Людовику XIV, абсолютнейшему из абсолютных монархов! Вскоре тот заполнит Лувр картинами, статуями, гобеленами (отметим особо гобелены, о них речь впереди!), поощрит писателей и поэтов – и кое-кто из них уже назван. Кому-то он начнет покровительствовать, а кого-то… впрочем, и этого мы вскоре коснемся.

Как смена министра финансов сказывается иногда на литературном процессе


Жан Батист Кольбер

Когда финансовые художества Фуке превзошли все самые смелые фантазии, Мазарини решил не сразу подымать шум, а сначала собрать побольше сведений о схемах воровства. Для этого требовался человек дотошный, умный и преданный. Такой у него был, звали его Жан-Батист Кольбер, уже десять лет служил он у Мазарини управляющим его немалым имуществом и деньгами.

Когда король возмутился попыткой Фуке соблазнить его собственную любовницу, перед всемогущим министром явился второй лейтенант королевских мушкетеров д’Артаньян. Характерная деталь – услышав, чего от него требуют, д’Артаньян потребовал у короля письменного приказа на арест! Такова была власть Фуке. Процесс над министром длился три года – и приговор прозвучал благодаря усилиям Кольбера. Ему потом и доверили государственные финансы. Этот человек отличался от Фуке как день от ночи. Кольбер работал по пятнадцать-шестнадцать часов, не воровал (!), в интригах не участвовал и не обращал на них внимания (а вот последнее позволить себе может совсем не каждый!), на прием к королю не приезжал в карете, он… приходил пешком. Представляете, как у нас министр финансов с портфельчиком шел бы себе по Ильинке пешочком в Кремль мимо «Ханского кашемира» и рыбного ресторана «Магадан»? Смешно? А поведение Кольбера было еще более экстравагантным. Мазарини, умирая, слабым голосом произнес королю, который пришел с ним проститься: «Ваше Величество! Я обязан Вам всем, но, думается мне, я до известной степени уплачиваю свой долг Вашему Величеству, так как оставляю вам Кольбера». И это не просто слова.

Портрет д.Артаньяна с фронлиста мемуаров Куртиля
РЕКЛАМА

Кольбер в корне изменил систему налогообложения, сделав ее прогрессивной, не поощрял, а откровенно насаждал строительство мануфактур, вел политику протекционизма в отношении французского производителя, боролся с казнокрадством и уклонением от налогов с помощью жесточайших наказаний - вплоть до смертной казни. Он увещевал короля: государство тем сильнее, чем больше у него денег, чем шире и разнообразнее его экспорт, чем быстрее растет в нем количество талантов и специалистов. Он уверял, что нужно забыть о религиозной розни, приглашать больше заграничных мастеров, ученых, деловых людей, поощрять толковых промышленников. О французском экономическом меркантилизме есть что почитать, хотя и не так много, как о прочих экономических концепциях.

Но однажды его в целом благие идеи разбились о страсть короля к роскоши двора, требовавшей усилий всего государства, о бесконечные войны, которые вел король-Солнце, и дошедшим до стадии безумия собственным кольберовским контролем. И уж точно абсолютная монархия делает абсолютно невозможной борьбу с коррупцией. На похоронах Кольбера толпа ненавистников прорвется к гробу и возникнет давка из желающих пнуть этот гроб или плюнуть на него. И это не образ, а печальная хроника события. Но – это уже не наша тема. А нам важно то, что Кольбер ратовал за искусства и науки, считая их чрезвычайно полезными для государства. Это с его подачи Людовик XIV учредил Французскую академию наук, Академию архитектуры, Парижскую обсерваторию – но более всего интересует нас Академия надписей и изящной словесности: ведь в ее составе окажется Шарль Перро, которого мы сегодня и вспоминаем – и для этого, уж как сумел, описал я время, в которое Перро жил. Академия надписей, ну надо же…

1663


Кольбер в этом году еще не министр. Король ликвидировал пост министра финансов, решив заняться ими сам. Но создал комитет по финансам, куда ввел и Кольбера. Кольбер – еще и сюринтендант Королевских построек, мануфактур, министр изящных искусств. В его руках постепенно собирается грандиозная власть.

В области искусств Кольбер придерживается тех же принципов, что и в сфере экономики, производства и финансов: контроль, дисциплина и полное подчинение затрат и усилий цели. У него есть целый штат помощников, и по литературной части его первый ассистент и советник – шестидесятивосьмилетний поэт, переводчик и критик, член Французской академии Жан Шаплен.

Клод Перро - разносторонний французский ученый, теоретик искусства и архитектор

Шаплен к тому времени обратил внимание на молодого Шарля Перро – брата известного архитектора Клода Перро. Умный, вежливый, обходительный, уважительный. Ну не задалась у парня адвокатская карьера – так не всем же быть юристами. Он литератор, и слава его впереди, причем именно на этом поприще! Есть правда проблемка. Фуке. Да-да, тот самый Фуке, которого арестовали. Он тоже ценил талант Перро, его ироикомическую комедию «Стены Трои, или Происхождение бурлеска». Эх, нужно все искусство придворного, чтобы убедить новых властителей забыть об этом.

Шаплен продвигал своего молодого друга к чиновным вершинам, ибо в эпоху абсолютизма карьера литератора делается почти как военная или министерская. Высота карьерных достижений определяется могуществом покровителя. Шаплен предложил Кольберу ввести в список создаваемого в стране Комитета Литераторов и Шарля Перро. Перро вставили в список – но только в качестве кандидата. Чтобы определиться окончательно, Кольбер дал Перро поручение (считай – приказ) написать пьесу в прозе о покупке Людовиком XIV города Дюнкерк – чтобы прославить этот величественный исторический эпизод. (Кто сейчас о нем помнит? Да ладно, помнит – хотя бы слышал о нем, кроме, разумеется, жителей Дюнкерка?)

Когда пьеса была готова, она была аккуратнейшим образом переписана на веленевую бумагу. Не помните, что это такое? Это самая дорогая, отлично проклеенная бумага из тонкой целлюлозы, чуть желтоватая, напоминающая по фактуре «велень» – материал для письма, изготовленный из кожи неродившихся телят. Дороже любого пергамента.

По тексту нанятый художник изобразил виньетки и несколько иллюстраций, заголовки и буквицы были выписаны позолотой. Помните, как в школе – «качественное оформление работы – это один, а то и полтора балла из пяти!»

Портрет Шарля Перро 1671-1672г.

Кольбер оценил. Перро был внесен в список на полных правах, получил государственную должность в Комитете Литераторов, кабинет и несколько помощников.

Если Французская академия создавалась для объединения нации и в частности, установления единых норм французского языка, то Комитет литераторов – это ведомство, которому предстоит восхвалять Людовика XIV и всех последующих. Шаплен уже не справлялся с возложенными задачами просто по возрасту. Почти вся работа легла на плечи Шарля Перро. Он оказался на посту секретаря Академии надписей и изящной словесности. Из самого названия Академии очевидно следует, что надписи – важнее. Эх, не там и не тогда родился Расул Гамзатов!

К тому же Перро служит личным секретарем Кольбера. Он ведет записи совещаний своего патрона в Совете по делам строительства, через неделю – стенограмму обсуждения нового налогового регламента, затем занят вопросами доставки питьевой воды, развития королевской мебельной мануфактуры, организации празднеств… В середине февраля (в день придворной получки) он получает кошель с сотней экю. Сумма очень большая – столько в Академии не платят. Это подарок с намеком. Аванс. Ах, вы, месье, литературы хотели? Будет вам и литература.

Какую надпись можно считать академической?


Итак – надписи на первом месте. Если вы подумали, что Академия вряд ли занимается разработкой правил нанесения граффити на заборы, вы не ошибаетесь. Работу Академии курирует не только Кольбер – но лично монарх. Он считает государственным делом качество надписей – тех, что на медалях, памятниках, гербах (Фуке! Ты не забыт!). Сам король при этом – один из самых культурных монархов в мире. Он даже регулярно моется. Каждый год, весной. Именно в его эпоху бурно развивается парфюмерия и портняжное искусство. Величайший из Луи отвратительно пахнет – у него регулярно расстроен кишечник, и специально для короля разработан фасон подштанников «брэ» – из плотного шелка с завязками на штанинах… Sine saponem, мадам и месье, sine saponem. По-русски – «без мыла».

Людовик XIV
РЕКЛАМА

Однако, к надписям. О, к ним стали предъявлять совершенно новые требования! Хватит делать надписи на латыни! Что у нас, своего языка нет? Какой смысл делать надписи, если их поймут одни попы да юристы? Кроме того, емкость, образность, запоминаемость.

И вот Кольбер передает секретарю поручение: срочно нужен девиз для самого наследника престола – дофина. Ему уже три года, а девиза и нет! Почти все члены Академии предлагают варианты. Но побеждает такой: Il en vaut plus d’un – то есть: «Стоит подороже иных». Автор – естественно, Шарль Перро. Он прекрасно понял правила игры, готов по ним жить и успешно живет. Он, и никто другой предлагает Кольберу создать Бюро славы короля – это учреждение позднее назовут Малой академией. Он сам и станет его фактическим руководителем. А создать структуру – значит получить на нее ассигнования, и в эпоху Кольбера это значит не тащить ее в банк на милость, а получить живые деньги. У Перро появляется кабинет в Лувре.

Памятная медаль в честь объединения Франции и Швейцарии? Перро немедленно откликается: Nuilla dies sub me natoque haec foedera rumpet. «Не может на свете птица упасть и разбиться». Особнячок нарисовался. Воистину – золотые слова!

Бюро королевской славы пыхтит и трудится. Однако характер работы вас удивил бы. Это, как писал Дюма, «Тюренн, Конде, Кольбер, Летелье, Лувуа, Корнель, Мольер, Расин, Лебрен, Перро и Пеже возвысили его до высоты своего гения, и Людовика XIV называли великим королем». Однако у Перро и Шаплена есть и другие заботы. Ежегодно они составляют список из нескольких десятков имен. Эд де Мезере – 4000 ливров, Корнель – 2000, Мольер – 1000 ливров, Буало – 1000 ливров. Король подпишет – и осчастливит поименованных указанной суммой. Размер суммы определяется его симпатией. Однажды Буало и вовсе откажут в «стипендии». Но король ни при чем – Буало имел неосторожность насмешничать над Шапленом. Лафонтен отказался отречься от Фуке – немедленно вычеркнут из списка. Вообразили, должно быть, что в сказку попали!

Прием Конде в Версале, Жан Леон Жером, 1878

Перро читает каждый день свежие газеты и книги, которые доставляют прямо из типографий. Нужно следить за порядком. Он не цензор – он страж более высокого порядка. Цензор может только рявкнуть, чего писать нельзя. Перро может указывать, как писать надо. А он ведь и правда знает:

«Кольберу было показано сорок восемь девизов для гобеленов: шестнадцать аббата де Бурсе, шестнадцать аббата Кассаня и шестнадцать моих. Все они были перемешаны для того, чтобы он мог выбрать, не зная, кто автор каждого. Он отобрал четырнадцать — они все принадлежали мне. Я был очень рад. Затем Кольбер попросил показать два моих оставшихся девиза, и когда я их показал, он сказал: «Эти два мне тоже очень понравились, надо их присоединить к остальным, чтобы все были вашими».

Писать надо так, чтобы нравилось королю – ну, или Кольберу.

Еще особнячок в Париже приплыл к Шарлю в руки.

1664 год. Людовик XIV начинает строительство загородного домика – Версаля, и ремонт городской квартирки – Лувра. Он хочет объявить конкурс на лучший проект его восточного фасада. Выигрывает конкурс Клод, брат Шарля, у которого сам Шарль некогда служил конторщиком.

Узнав, что проект с колоннадой создан братом Перро, Кольбер горд за своего помощника. Скоро у Перро появится собственный замок…

А вот старшему брату Перро – Пьеру – приходится туго. Он стал сборщиком податей еще при Фуке. Шарль обратился к Кольберу.

«Я долго убеждал его, приводя разные доводы, но все это не понравилось Кольберу, и он посоветовал мне заниматься своим делом и подумать, смогу ли я дальше работать в строительной службе, и если я этого хочу, то не говорить с ним более о делах брата. Я ответил, что нет у меня иного выхода, чем замолчать и полностью подчиниться его воле.

„Ваш брат очень умный человек, я давно его знаю, и он знает, что я его старый друг. Но эта проделка, которую он сделал…“ Я спросил, о чем это он. „О том, что он деньгами этого года наполовину погасил старые долги, а теперь требует их полностью вернуть“. — „Как! — вскричал я. — Можете ли вы думать такое о человеке, которого давно знаете и называете другом? Мой брат перенесет бедность, но не вынесет, если в ваших глазах прослывет нечестным человеком!“ Я ушел». Впрочем, Перро ушел по-довлатовски: «Точнее, остался». А брату… ну не повезло ему. Что тут поделаешь! Да и манеру ведения дел он явно позаимствовал у Фуке.

А у Шарля служебная жизнь шла совсем неплохо. Ему выделены личные апартаменты в Лувре и Версале – таких людей король предпочитает держать поблизости. В его собственности восемь совсем неплохих домов в Париже. Наконец, ему достается замок Розье. Карьера принесла свои сладкие и питательные плоды. Удача была с ним целых двадцать лет. Но ей тоже надоедают одни и те же люди. Иногда ее и нужно вовремя отпускать подальше – вот только на придворной службе это невозможно.

1683


В 1683 году умер Кольбер. Увы, дело его во многих смыслах умерло раньше. Он мог бы смириться со многим, да почти со всем – лишь бы продолжала процветать Франция и сохранил бы доверие к нему король. «Я бы хотел, чтобы проекты мои пришли к счастливому завершению, чтобы в королевстве господствовало изобилие, чтобы в нем все были довольны, и пусть у меня, лишенного должностей и почестей, удаленного от двора и дел, растет трава во дворе» – это его собственные слова. Увы – Франция не процветала, а король… «Вообще, ненависть к Кольберу была чрезвычайно сильна: Людовик XIV его ненавидел потому, что Лувуа и госпожа де Ментенон его ненавидели, а также потому, что он заслуживал имени Великого; знатные вельможи ненавидели его потому, что он из простого человека стал знатнейшим и могущественнейшим вельможей своего времени; граждане ненавидели его потому, что он приказал уничтожить ежегодные доходы, получаемые городской думой; наконец, чернь ненавидела его потому, что он был богат и могуществен».

Перро на гравированном фронтисписе начала XIX в.

А ненависть к Кольберу автоматически распространялась и на его ближайших соратников. Одним из первых был Шарль Перро.

«…После смерти Кольбера Шарпантье, аббат Тальман, Кино и я поехали в Фонтенбло, чтобы спросить у Лувуа, сменившего Кольбера, не возродить ли нам прежнюю Малую академию… Тот всегда подшучивал над этой Академией, говоря, что нельзя найти худший способ тратить деньги, чем, подобно Кольберу, на оплату труда сочинителей ребусов, надписей и стишков. Но тут он почему-то поменял свои взгляды и сказал сыну, что Академию надо возродить и сохранить. Лувуа спросил, сколько их. „Нас четверо!“ — ответили они, назвав и меня. Лувуа сказал: „Не может быть! У него довольно дел в строительстве!“ Дважды Шарпантье называл мое имя и дважды Лувуа повышенным тоном подчеркивал, что я не являюсь членом Академии. … Вот так я был исключен из Малой академии, где, конечно, с удовольствием продолжал бы работать, но нужно было пережить и это унижение».

Унижений таких было много.

Никогда не ставьте работу выше семьи


Какие-то должности за ним сохранились, полномочий и привилегий изрядно поубавилось – но кое-что оставалось. Бюрократия старается тем ее представителям, кто пока не арестован, сохранять прежний образ жизни и уж тем более не лишать последнего. Опять же – замок, домики. Но все прочее было из рук вон плохо.

Каждая сусальная биография Перро в деталях и красках преподносит читателю историю его поздней женитьбы, раннего вдовства, смерть дочери, гибель сына на войне. Увы – все так. Очень горько, когда человек возвращается в семью с работы, как из похода – и обнаруживает в доме остывший очаг, холодную постель и мертвую тишину в детской. С Шарлем Перро это случилось не сразу – но горе, растянутое во времени, еще тяжелее, когда оно хотя бы ненадолго не сменяется счастьем. Сначала умерла жена, через семь лет – совсем юная дочка, а один из трех сыновей погибнет на войне, развязанной королем, чтобы отвлечь народ от нищеты и несправедливости. Тем самым королем-Солнце, которому Перро всю жизнь преданно служил, надеясь, что этот монарх приведет его родину к богатству, миру и процветанию.

Он искал утешения в литературной работе, но тому, кто всю жизнь сочинял хвалебные оды и надписывал медали, гербы и гобелены – писать было трудно. Его старались поддержать товарищи по Академии.

Сказка "Господин Кот" или "Кот в сапгах". Первое рукописное и иллюстрированное издание сборника "Сказки Матушки Гусыни" 1695г.

Долгое время все было плохо. Но именно тогда и появились на свет «Сказки матушки Гусыни», которые мы все знаем с детства. О них… ну знаете, если у вас до сих пор нет своего мнения о «Красной Шапочке», если вы не думали о судьбе «Синей бороды», не читали «Кота в сапогах» – чем же я вам помогу? А если есть, думали, и читали – то зачем вам мое мнение, мои мысли и мои буквы? Лучше вернемся к Перро.

Придворный феникс


Когда в результате целой сети интриг Людовик XIV начал управлять еще и Испанией, Перро приободрился. Он знает, что делать, и главное – действительно знает, как делать! Немедленно пишет он «Оду королю Филиппу Испанскому» – такие вещи король всегда внимательно читает! И тут же пишет сказку «Сахарный тростник» – и тоже не просто так. Во Францию сахар поступает с Кубы и из Южной Америки, сиречь испанских колоний. Ну не может быть, чтобы король не заметил...

И он заметил.

В 1701 году Перро снова входит в Академию – как ее председатель! А король дал указания доработать «Всеобщий словарь французского языка» и настаивает на создании свода правил французской грамматики.

Портрет Шарля Перро в мантии члена французской академии, около 1685-1700 (дата 1671, которая фигурирует на его портрете соответствует дате избрания его в академию).

Перро всего этого сделать уже не сможет – и понимает это. Он раздает поручения, а сам удаляется домой, писать мемуары.

О, это важнейшие мемуары! Они отразят десятилетия французской политики, воспоют величие короля, в них он расскажет об истинной своей роли и ответит врагам на все те доносы и клеветнические измышления, которыми они так щедро его…

В общем, историки, конечно, прочтут.

А сказки? Да он и не думал, что в истории останется как великий сказочник. Да и кто бы на его месте такое подумал?

P.S. Шарль Перро был четвёртым после Х. К. Андерсена, Д. Лондона и братьев Гримм по издаваемости в СССР зарубежным писателем за 1917—1987 годы: общий тираж 300 изданий составил 60,798 млн экземпляров.

Текст: Андрей Цунский
Источник: godliteratury.ru
Поделись
с друзьями!
861
7
11
11 месяцев
РЕКЛАМА
Интересная статья получилась!
3 1 11 месяцев • Ответить
Замечательный стиль изложения, захватывающе и весьма душещипательно... Автору огромная благодарность.
7 1 11 месяцев • Ответить
ИНТЕРЕСНО! БЛАГОДАРЮ!
1 11 месяцев • Ответить
автору - браво и спасибо!
11 месяцев • Ответить
Автор любит ПИАР
1 11 месяцев • Ответить
Написано оригинально, интересно с юмором и сарказмом. Много имен и личностей(вспоминаем Дюма )в т.ч и братьев Перро, Узнать бы у автора, связи с чем намек на имя Расула Гамзатова?
2 11 месяцев • Ответить
Намек очень прозрачный:
- "... В Дагестане колыбели украшались узорами и надписями. Свои «Надписи на колыбелях» позже создал и Расул Гамзатов".
Все просто.
2 11 месяцев • Ответить
Очень яркий и выразительный язык изложения. Автору спасибо.
2 10 месяцев • Ответить
Странно: на пртретах Шарля Перро разные люди. Например, на портрете до его опалы на подбородке есть ложбинка, а на последнем портрете этой ложбинка нет... Форма глаз тоже другая..
1 10 месяцев • Ответить
Прочла с удовольствием! Спасибо!
1 10 месяцев • Ответить
Я одна не поняла причем здесь 1853 год?
1 10 месяцев • Ответить
анонимно
как
Запрещено: оскорбления в любой форме, мат и ссылки на внешние ресурсы. Пожалуйста, будьте добрее и терпеливее к другим людям.
Уважаемый посетитель!

Показ рекламы - единственный способ получения дохода проектом EmoSurf.

Наш сайт не перегружен рекламными блоками (у нас их отрисовывается всего 2 в мобильной версии и 3 в настольной).

Мы очень Вас просим внести наш сайт в белый список вашего блокировщика рекламы, это позволит проекту существовать дальше и дарить вам интересный, познавательный и развлекательный контент!