История любви в картинах. Леонардо да Винчи и Салаи

Говорить о личной жизни самого известного художника в мире — словно ходить по тонкому льду. Он не оставил никаких документальных свидетельств о своих любовных похождениях; о его отношениях с женщинами вообще никто ничего толком не слышал. О связях Леонардо да Винчи с мужчинами ходили упорные слухи еще при жизни и впоследствии они только крепли. Более четверти века художник заботился о своем ученике, известном под прозвищем Салаи, но что связывало их на самом деле — со стопроцентной уверенностью не возьмется утверждать никто. Остается лишь попытаться представить себе их историю, опираясь на сохранившиеся сведения, и в том числе авторства самого Леонардо.

Несносный мальчишка

В своих рукописях да Винчи иногда прибегал к замысловатому методу письма при помощи зеркала — сделанные таким образом записи невозможно было прочитать без этого приспособления. Он поступал так в случаях, когда речь шла об особо значимых для него вещах.

И одна из таких записей гласила: «Джакомо пришел жить со мной в день святой Марии Магдалины 22 июля 1490».
Джан Джакомо Капротти да Орено — так звучало полное имя нового ученика да Винчи — был десятилетним мальчиком на момент его поступления в мастерскую художника. Он был родом из Орено, скромного поселения неподалеку от Милана. О его родителях ничего неизвестно, кроме того, что отца в документах называли «сыном последнего мастера Джованни». Это значит, что дед Джакомо обладал определенным статусом и мог быть землевладельцем.

В то время в Италии отправлять мальчиков столь юного возраста в подмастерья к художникам и представителям других ремесленных профессий, к которым в эпоху Возрождения относились и живописцы, было довольно распространенным обычаем. Они выполняли посильную работу в доме и студии, а в качестве платы получали пропитание и крышу над головой. Если такой мальчик на побегушках проявлял способности к рисованию, то впоследствии он получал уроки мастерства от своего учителя и сам мог стать живописцем. Так случилось, к примеру, с Пьетро Перуджино, который юношей поступил в мастерскую одного из художников в Перудже.

Подразумевалось, что новый обитатель студии да Винчи также будет во всем слушаться мастера и выполнять все поручения. Но вышло так, что он с самого начала занял особое положение в мастерской, своими проказами испытывая терпение живописца. А оно казалось воистину бесконечным: несмотря на то, что рукописи Леонардо пестрят перечислением дерзких выходок Джакомо, мальчик не только продолжает оставаться при нем, но и пользуется привилегиями в виде роскошных одежд, которые заказывает для него да Винчи.

Не прошло и дня, как он продемонстрировал свои главные таланты: красть и лгать. «На второй день я велел скроить для него две рубашки, пару штанов и куртку, — жаловался Леонардо в письме отцу мальчика. — А когда я отложил в сторону деньги, чтобы заплатить за эти вещи, он эти деньги украл у меня из кошелька, и так и не удалось заставить его признаться, хотя я имел в том твердую уверенность». Что не помешало художнику на следующий же день пригласить провинившегося слугу составить ему компанию на ужине с его другом-архитектором. Чуда не произошло: маленький сорванец успел отметиться и там: «И этот Джакомо поужинал за двух и набедокурил за четырех, ибо он разбил три графина, разлил вино», — пишет да Винчи в том же письме и добавляет ремарку на его полях: «Вор, лгун, упрямец, обжора».

Маленький дьявол

Убедившись в своей безнаказанности, Джакомо совершает все более дерзкие проступки. Через некоторое время у другого ученика в мастерской Леонардо пропали несколько серебряных монет и штифт из серебра, предназначенный для рисования. Во время обыска пропажу нашли в сундуке у Джакомо. А еще полгода спустя Леонардо получил заказ на изготовление эскизов костюмов для праздничного турнира, приуроченного к свадьбе Лодовико Сфорца. Мальчик был с ним на примерке и воспользовался моментом, когда участники сняли свою одежду. «Джакомо подобрался к кошельку одного из них, лежавшему на кровати со всякой другой одеждой, и вытащил те деньги, которые в нем нашел, — писал Леонардо. — Равно, когда мне в этом же доме магистр Агостино ди Павия подарил турецкую кожу на пару башмаков, этот Джакомо через месяц у меня ее украл и продал сапожнику за 20 сольди, из каковых денег, как он сам мне в том признался, купил анисовых конфет».

Немудрено, что за свои проделки юноша в конце концов получает соответствующее прозвище — Салаи, а в уменьшительной форме Салаино. На тосканском диалекте оно означает демон или бес и впервые упоминается в платежном документе авторства да Винчи, датированном январем 1494 года.
Возможно, он позаимствовал это имя у персонажа рыцарской поэмы «Морганте» итальянца Луиджи Пульчи — книги, которая хранилась в библиотеке художника.

Что же останавливало да Винчи от того, чтобы раз и навсегда избавиться от изворотливого пройдохи? Возможно, ответ содержится в свидетельстве Вазари, который отмечал, что Салаи был «очень привлекателен своей прелестью и красотой, имея прекрасные курчавые волосы, которые вились колечками и очень нравились Леонардо». Художник вообще много внимания уделял эстетике внешнего вида. Он регулярно посещал цирюльника, следил за состоянием своей прически и даже подкрашивал волосы, когда в них начала появляться седина. Флорентийский автор Аноним Гаддиано так описывал внешность художника: «Приятный господин, хорошо сложенный, грациозный, привлекательный на вид. Он носил розовую накидку, доходившую ему до колен, тогда как в ту эпоху носили длинные одежды. У него была красивая, вьющаяся, хорошо уложенная шевелюра, ниспадавшая до середины груди».

Да Винчи никогда не жалел средств на то, чтобы наряжать своего ученика как любимую игрушку. В одной из записок художника расписаны необходимые материалы для того, чтобы пошить юноше роскошный плащ из серебряной парчи с отделкой из зеленого бархата. Расходы Леонардо на одежду для Салаи только в первый год его пребывания в мастерской приблизительно составляли сумму, которую в среднем получал в год слуга. Эти деньги ушли на то, чтобы приобрести двадцать четыре пары обуви, четыре пары штанов, шесть рубашек, три куртки, льняной камзол, плащ и шапку. В более поздних рукописях значится, что да Винчи раскошеливался на цепочку для своего фаворита, меч и даже поход к гадалке. А в другой раз он дал Салаи три золотых дуката только потому, что тот попросил их на покупку розовых чулок с узором. И тут же неделю спустя отмеряет ему 21 локоть полотна на рубашку стоимостью более десяти лир, что на тот момент составляло полугодовую зарплату слуг. Дорого же обходилось художнику содержание простого подмастерья.

Тайна, покрытая мраком

Как уже было сказано, достоверных сведений о личной жизни Леонардо да Винчи не сохранилось. Он сам никогда не писал о своих любовных похождениях, несмотря на привычку довольно скрупулезно отчитываться в своих рукописях даже о самых мелких деталях ежедневной рутины. Возможно, это было связано с тем, что его сердечная привязанность могла привести к серьезным обвинениям в то время. И в жизни художника уже был подобный прецедент.

В 15-м веке сексуальные отношения между мужчинами во Флоренции стали настолько распространенными, что в немецком языке даже появилось сленговое обозначение гомосексуалистов — «флоренцер», что означает «флорентинец». Со временем правители города начали предпринимать меры для пресечения этой «моды», создавая специальные комитеты и назначая строгие наказания вплоть до сожжения на костре. К счастью, до этого доходило редко: преимущественно приговор ограничивался штрафом, но за повторный привод нарушителей могли заключить в колодки у здания тюрьмы.

Ко всему прочему на улицах Флоренции были установлены ящики, известные под названием «отверстия истины». Жители города могли анонимно оставлять в них письма с рассказом о нарушителях разных законов и предписаний. И в 1476 году в таком ящике было обнаружено письмо с обвинением Леонардо да Винчи в связи с семнадцатилетним Якопо Сальтарелли. И хотя спустя пару месяцев появилось еще одно подобное обвинение, написанное на латыни, художник не был осужден. На заседание суда не явились ни авторы доносов, ни какие-либо свидетели, а для вынесения приговора только лишь анонимных доносов было недостаточно.

Но, как говорится, ложечки нашлись, а осадок остался, и этот случай мог стать причиной того, что да Винчи опасался упоминать о своей личной жизни в рукописях. Хотя это не помешало некоторым исследователям с уверенностью утверждать о его гомосексуальной ориентации, и родоначальник психоанализа Зигмунд Фрейд был в их числе. Во многом таким интерпретациям способствовали некоторые высказывания художника. Он писал: «Акт деторождения и все, что имеет к нему какое-либо отношение, настолько отвратительны, что люди скоро вымрут, если бы не было красивых лиц и чувственных наклонностей». А также: «Интеллектуальная страсть вытесняет чувственность … Кто не обуздывает похотливые желания, ставит себя на один уровень со зверем».

Хотя последняя запись может быть трактована не только как попытка подавить в себе порицаемые окружением порывы, но и как полный отказ да Винчи от каких-бы то ни было сексуальных отношений в принципе. Поэтому некоторые исследователи его биографии предпочли сделать вывод о том, что художник на протяжении всей жизни хранил целомудрие. Если они правы, то его сердечная привязанность к юному подмастерью была исключительно платонической и основывалась на эстетическом удовольствии от лицезрения златокудрого бесенка с внешностью ангела.

Жизнь без Салаи

Расставание да Винчи с его спутником жизни спустя почти три десятка лет так же таинственно, как и их отношения. Художник ни единым словом не обмолвился в своих записях, что же произошло между ними, после чего Салаи покинул его дом навсегда. Известно лишь одно: когда в 1519 году Леонардо озаботился составлением завещания, Джакомо уже не было рядом с ним. Хотя это не помешало да Винчи упомянуть его в этом документе, в отличие от рукописей, в которых он больше никогда не напишет ни строчки о своем златокудром подмастерье.

Последние годы жизни художник провел в компании своего нового фаворита — Франческо Мельци. Он был сыном миланского аристократа, у которого да Винчи частенько гостил в его имении близ Милана. Мальчик был хорошо воспитан, имел блестящее образование и склонности к рисованию. Он был совершенно пленен интеллектом и художественным талантом Леонардо, и отец отправляет 15-летнего Франческо в мастерскую кумира в качестве ученика. Юноша преклонялся перед гением и остался преданным ему до самой смерти. А да Винчи был очарован его юностью: «Улыбка Мельци заставляет меня позабыть обо всем на свете», — писал он.

В некотором смысле новый ученик был полной противоположностью Салаи. Он обладал даром дипломата и помогал художнику сохранять отношения с влиятельными людьми, так как они иногда оказывались под угрозой из-за бурного нрава да Винчи. Несмотря на 41-летнюю разницу в возрасте, у них были по-настоящему доверительные отношения, о чем упоминал Леонардо в своих записях. Он вверил Франческо заняться упорядочиванием своих рукописей: тот должен был классифицировать, переписать их начисто и подготовить к печати. Результатом этого титанического труда стал знаменитый «Атлантический кодекс» — манускрипт, состоящий из 1 119 страниц. Мельци окружил художника трогательной заботой и был ему верным соратником в течение 11 лет вплоть до последнего вздоха да Винчи.

По завещанию самое ценное, что у него было — «свой сад, который находится за стенами Милана» — Леонардо разделил между Салаи и еще одним слугой, Баттиста де Вилланис. В августе 1497 года он получил от своего покровителя Лодовико Сфорца участок земли с небольшим домом и виноградником — предположительно, в счет гонорара за написание «Тайной вечери». Обладание собственной землей было важным показателем статуса в то время, особенно если учесть, что участок находился рядом с поместьями миланской знати. Салаи построил на своем участке дом, а 14 июня 1523 года привел туда свою новоиспеченную жену Бьянку Кальдироли. Немаловажным фактором в вопросе женитьбы Салаи могло стать внушительное приданое в размере 1700 лир. Но он недолго наслаждался обретенным домом, семьей и внезапным богатством.

15 января 1534 года Джан Джакомо Капротти да Орено умер в возрасте 44 лет в результате огнестрельного ранения.

Автор: Наталья Азаренко