История любви в картинах. Рене и Жоржетта Магритт

Рене Магритт — один из тех редких деятелей искусства, биография которого не пестрит скандальными подробностями или эксцентричными выходками и практически укладывается в незамысловатую формулу «родился, учился, женился». Конечно, с тем исключением, что речь идет об одном из известнейших сюрреалистов всех времен. Его личная жизнь была настолько спокойной, что ее можно было бы даже назвать скучной, если бы не пара пикантных моментов, нарушающих ее размеренное и благопристойное течение.

Дочь мясника

Юность будущего художника была омрачена трагедией: когда ему было 13 лет, его мама утопилась в реке. После этого семья не могла оставаться в коммуне Шатле, где произошла трагедия, и отец Магритта вместе с двумя его младшими братьями переехали в Шарлеруа. Там два года спустя он повстречал девушку, с которой проживет в законном браке почти полвека. На ежегодной ярмарке Рене познакомился с Жоржеттой Бергер, двенадцатилетней дочерью местного мясника, и тут же влюбился.

Подростки наслаждались беззаботным общением в течение года, пока их не разлучила Первая мировая война. Родители Жоржетты перебрались в Брюссель, а Магритт отправился в бельгийскую столицу в 1916 году, где он проходил обучение живописи в Королевской Академии изящных искусств. И вот в 1920 году фатум вновь сводит их вместе: Рене и Жоржетта случайно встретились в брюссельском ботаническом саду. По легенде, юный художник чрезвычайно растерялся и зачем-то соврал, что идет на встречу со своей возлюбленной.

К счастью, дурацкая выходка не смогла разлучить воссоединившуюся после почти семилетней разлуки пару. Жоржетта дождалась возвращения Рене из армии: с декабря 1920 года по сентябрь 1921-го он служил в бельгийской пехоте. А в июне 1922 года они сыграли свадьбу. Пока художник не стал известным и не начал зарабатывать живописью, его жена приносила основной доход в семью. Она подрабатывала в семейном магазине, торгующем принадлежностями для рисования, где Магритт снабжался красками.

Слава не торопилась с визитом, и ему приходилось работать художником на обойной фабрике, а также графическим дизайнером — до 1926 года, когда он смог заключить контракт с брюссельской галереей Le Centaure, что наконец позволило все внимание посвятить живописи. Тогда Магритт создал первую значительную сюрреалистическую работу «Потерянный жокей», а год спустя состоялась его первая персональная выставка. Но критики отнеслись к экспозиции весьма скептически, и разочарованный художник отправился попытать счастья в Париж, где в то время у публики было больше почтения к сюрреалистам.

Крестик преткновения

Так вышло, что Жоржетта косвенно стала причиной размолвки Магритта с французскими коллегами. Поначалу все шло как по маслу: он подружился с Андре Бретоном и тот официально принял его в группу сюрреалистов. В 1929 году картины Магритта были представлены в одной из парижских галерей вместе с работами Дали, Миро, Пикабиа, Пикассо и других авангардных деятелей. В последнем, двенадцатом номере журнала «Сюрреалистическая революция», основанного Бретоном, было опубликовано эссе Магритта «Слова и образы», посвященное взаимодействию изображения и высказывания. Литературную мысль художник проиллюстрировал картиной «Вероломство образов», ставшей его визитной карточкой на многие десятилетия.

Но из-за одного неудачного ужина отношения бельгийца с парижскими сюрреалистами были безнадежно испорчены. Пара отправилась на званый вечер к Бретону, который, по рассказам Бунюэля — еще одного из гостей, — был в тот день совершенно не в духе. Писатель вспоминал: «Бретон вдруг указал пальцем на маленький крестик, который был у мадам Магритт на шее, и объявил, что этот крестик — возмутительная провокация и что она могла бы надеть другое украшение, идя к нему домой». Жоржетте стало не по себе от этого высказывания, и супруг тут же пришел ей на помощь. По словам Бунюэля: «Магритт вступился за жену, и некоторое время продолжался энергичный спор. Магритты были безукоризненно вежливы и остались у Бретона до конца вечера, однако затем двое мужчин некоторое время не разговаривали друг с другом».

В одном из интервью несколько лет спустя художник делился несколько иной версией события. Якобы замечание Бретона о том, что украшения в виде религиозных символов — это моветон, не адресовалось напрямую к Жоржетте. Но оно все же задело супругов, поэтому они были вынуждены поспешно покинуть званый ужин. Однако вскоре после этого Магритты уехали из Парижа и в течение последующих восьми лет не общались с Бретоном, возобновив деловые контакты с ним только к 1937 году.

Ссора с предводителем французских сюрреалистов совпала по времени с закрытием брюссельской галереи Le Centaure, доход от сотрудничества с которой позволял Магритту зарабатывать на жизнь живописью. Вернувшись в бельгийскую столицу, он снова начал трудиться дизайнером в рекламном агентстве, созданном совместно с его братом Полом. Но постепенно его картины становились все более популярными. В 1936 году прошла первая персональная выставка Магритта в Нью-Йорке, а спустя два года — в Лондонской галерее.

Бес в ребро

В 1937 году художник отправился в Лондон, где он трудился над заказом для Эдварда Джеймса, британского покровителя сюрреалистов. Магритт должен был написать три работы для бального зала в его доме, а сам коллекционер появился на двух его известных картинах: «Принцип удовольствия» и «Воспроизведение запрещено».

Заграничная командировка стала роковой для безоблачного брака художника. В Лондоне он унывал от скуки, что привело к интрижке с местной участницей группы сюрреалистов Шейлой Легг. 25-летняя красотка прославилась после «Международной сюрреалистической выставки» 1936 года. Шейла участвовала в эффектном перфомансе в честь открытия выставки на Трафальгарской площади. Она изображала «призрак сюрреализма» в наряде из свадебного атласного платья, элегантных черных перчаток и маски из бумажных роз с божьими коровками, полностью закрывающей лицо. Фотография Шейлы Легг в на площади в окружении голубей авторства французской фотохудожницы Клод Каон стала визитной карточкой события.

Отношения Шейлы Легг с Рене Магриттом были недолгими: художник провел в Лондоне всего чуть более месяца. Но они привели к тому, что Жоржетта тоже завела роман, причем с легкой руки своего супруга. Он опрометчиво просил в письме своего друга, поэта Поля Колине, чтобы тот постарался максимально скрасить долгое отсутствие Рене дома. Поль несколько перестарался: Жоржетта не на шутку увлеклась товарищем мужа и даже заговорила с ним о разводе. Вернувшись в Брюссель, Магритт решил наведаться домой в сопровождении полицейского. Его цель не совсем ясна — он якобы хотел застать парочку и опасался скандала. То ли он боялся выйти из себя и нуждался в присмотре представителя закона, то ли надеялся шокировать любовников его присутствием и таким образом положить конец их отношениям. Однако это оказалось не так просто.

Во время немецкой оккупации Бельгии в 1940 году Магритт поспешно выехал в Париж из-за возможного преследования: он ранее позволял себе смелые высказывания о политической ситуации и опасался последствий. Жоржетта не поехала вместе с мужем, поскольку Колине не собирался покидать страну. В пользу того, что она решила остаться из-за продолжающихся отношений с Полем, свидетельствует тот факт, что Рене лгал близким о причине ее решения: якобы она не смогла отправиться в поездку из-за операции по удалению аппендицита. Несмотря на продолжительный кризис, Магриттам все-таки удалось сохранить брак, и они прожили вместе еще много лет, пока смерть не разлучила их.

Тихая гавань

Если не учитывать временное затмение в виде связей на стороне, совместная жизнь пары была безмятежной и ничем особо не выдающейся. Они вели уединенную жизнь и редко покидали свой уютный дом, выезжали из города и тем более страны. Магритт был настолько сдержан, что ухитрялся работать в собственной гостиной, даже не пачкая пол краской. Художник утверждал, что всех женских персонажей на своих картинах он писал со своей жены. Перед тем, как начать работу, он часто прибегал к помощи фотографий, чтобы сделать предварительный эскиз, и на таких снимках для него действительно часто позировала Жоржетта.

Пара так и не обзавелась детьми и всю заботу они посвятили домашнему питомцу. Жоржетта была без ума от собак породы померанский шпиц — таких, как их любимица Лулу. Она сопровождала Магриттов буквально везде, поэтому они всегда выбирали жилье на первых этажах, чтобы собака могла гулять на свежем воздухе в саду. Рене иногда использовал Лулу в качестве отговорки, когда ему нужно было делать то, что ему не особо хотелось. В одной из редких заграничных поездок Жоржетта предложила ему посетить выставку художника из их близкого круга. Магритт было согласился, но в последний момент заявил, что не сможет пойти: «Собака Лулу не желает смотреть эту выставку. Мы с ней подождем вас в кафе, попивая яичный ликер».

Американский музыкант Пол Саймон в 1983 году написал песню под названием «Рене и Жоржетта Магритт со своей собакой после войны». Он вдохновился одноименной фотографией авторства немецкого фотографа Лотара Воллеха, сделанной в 1960-х годах. По сюжету песни супруги вместе со своей собакой возвращаются в гостиничный номер и танцуют там под мелодии старых групп.

Семейную идиллию Магриттов прервала смертельная болезнь Рене: в 1967 году он умер от рака поджелудочной железы. Жоржетта пережила его на 20 лет и была похоронена рядом с ним на кладбище в Схарбеке.

В бывшем доме семейной пары был создан музей художника. В 2009 году два вооруженных грабителя украли из него картину «Олимпия» с изображением обнаженной Жоржетты. Но спустя три года картина была возращена, так как ее известность не позволила злоумышленникам ее перепродать.

Автор: Наталья Азаренко