Краткая история улыбки: от жутких босховских ухмылок до Гарольда, Скрывающего Боль

Почему древние скульптуры так странно улыбаются, а на старинных портретах и фотографиях так мало радостных лиц? Почему в эпоху Просвещения современных услужливых продавцов-консультантов приняли бы за алкоголиков? Изучаем историю улыбки, которая далеко не всегда считалась символом успеха и счастья.

Улыбка в Античности и Средние века

Самые древние изображения улыбки в европейском искусстве можно увидеть на лицах греческих статуй — молодых, как правило, обнаженных атлетов (куросов) или девушек в традиционных одеяниях (кор). Их обычно размещали в святилищах и на местах захоронений в Греции периода архаики (VIII–V вв. до н. э.). Коры и куросы высекались в строго определенных позах (прямой корпус, одна нога выставлена вперед) и с беспредметной улыбкой на устах. Такая улыбка, которая особенно часто встречается у статуй VI в. до н. э., получила название архаической.

Трудно сказать, кому или чему улыбаются архаические статуи. То, что выражения их лиц мало связаны с местами, где они стоят, лишь добавляет абсурда.

Возвышаясь над временем и смертью, древние статуи смотрят на современных исследователей будто бы с иронией.
«Почти у всех архаических статуй лицо озаряет улыбка, совершенно не зависящая от ситуации, которую изображает статуя, а иногда и наперекор всякой логике блуждающая на лице смертельно раненного, глубоко огорченного или озлобленного».

Борис Виппер, советский историк искусства
Странноватые улыбки статуй появились из-за особенностей техники скульпторов того времени. Сначала из камня вытесывали параллелепипед, а потом вырубали фигуру, одновременно прорабатывая все четыре стороны. Мастера стремились оживить образ, добавив чертам выразительности. Однако из-за того, что лицо обрабатывалось как плоскость, края рта и глаз уходили вверх, как на рисунке, а не вглубь.

К тому же на греческую культуру тогда сильно влияла египетская с ее геометрическими формами и фронтальными корпусами богов и фараонов. Так что архаическая улыбка и не должна была выражать радость: своим появлением она обязана чисто техническим причинам.

В греческом искусстве есть еще один важный тип улыбки — маска комедии. Как и маска трагедии, она берет начало в мистериях почитателей Вакха, покровителя виноделия и театра. Впрочем, эллинские теоретики искусства не считали эти жанры одинаково важными.

Аристотель полагал, что смешное — это «некоторая ошибка и безобразие», правда, безобидное и не причиняющее никому страданий.
Уничижительное отношение к смеху у эллинов распространилось на более позднюю культуру. Средневековые мыслители, опиравшиеся на работы античных авторов, считали комедию низким жанром, место которому на площади. «Лишние» ухмылки связывали с варварством и грехом. Так, на картине «Несение креста» Босха многие в толпе демонстрируют зубы, тогда как у Христа и святой Вероники губы скромно сжаты.

Тем не менее в средневековой культуре был свой тип улыбки — готический. Такую можно встретить у скульптур на надгробиях — вероятно, авторы не стремились к портретному сходству, а следовали определенному шаблону. Как и в случае с греческой архаикой, со скульптором могла сыграть злую шутку манера обработки материала. Вероятно, лица ангелов задумывались как одухотворенные, однако улыбка сообщила им неожиданно земные, почти лукавые выражения.

Говоря об улыбке в художественной культуре Европы, нельзя не упомянуть «Джоконду» да Винчи. Рассуждения об улыбке Моны Лизы стали расхожим штампом, а ее загадка по сей день не дает покоя искусствоведам, философам и мистикам. Но почему здесь вообще говорят о какой-то тайне?

Одним из первых эту улыбку воспел литератор Теофиль Готье (середина XIX века), назвав модель Леонардо «сфинксом красоты». В представлении Готье выражение лица Моны Лизы было вовсе не невинным:

«Ее улыбка обещает неизвестные наслаждения, она так божественно иронична…»

Сила его поэтического образа — красавица, в изгибе губ которой скрыта тайна влечения и любви — оказалась так велика, что слава улыбки Джоконды стала расти. Сперва она сводила с ума поэтов, а потом вошла в моду и в более широких, буржуазных слоях населения.

А вот авторы более ранних эпох отзывались о Моне Лизе спокойнее. Например, Джорджо Вазари считал работу да Винчи великой и отмечал невероятно тонкое мастерство, но улыбку Джоконды называл лишь приятной и очаровательной.

Образ загадочной, даже демонической женственности, которая заставляет приносить жертвы любви, забирая душу и не отдавая ничего взамен, создан романтиками XIX века.
Тогда же возникло представление о гипнотической, притягательной и буквально сводящей с ума силе картины, которое стало самосбывающимся пророчеством. Не зря в Лувре это полотно закрыто пуленепробиваемым стеклом: оно не раз становилось жертвой вандалов.

Безусловно, «Мона Лиза» отличается от других портретов эпохи. Существуют сотни трактовок ее привлекательности: например, это первый случай, когда в женском портрете отразились такой интеллект и личность.

«Именно необычайная интеллектуальная заряженность леонардовского портрета отличает его от портретных образов кватроченто. Эта его особенность воспринимается тем острее, что она относится к женскому портрету, в котором характер модели прежде раскрывался в совершенно иной, преимущественно лирической образной тональности». (Евсей Ротенберг, российский искусствовед)

Дело тут не только в улыбке, однако она стала символом Джоконды. Между тем для картин да Винчи это не было чем-то из ряда вон выходящим. На его полотнах улыбаются, например, Иоанн Креститель и святая Анна. Тихие, мягкие улыбки персонажей Леонардо — такая же отличительная черта работ мастера, как и знаменитый эффект сфумато (легкая размытость контуров).

После Моны Лизы легкая загадочная улыбка на женском портрете стала допустимой. Например, в эпоху барокко Рубенс изобразил улыбающимися свою первую супругу Изабеллу Брант и придворную даму испанской инфанты Изабеллы Клары Евгении. Это деликатные, сдержанные улыбки без разжимания губ.

Улыбки на классических полотнах

Слегка растянутые губы модели больше никого не шокировали. Но почему на классических портретах нет широких улыбок? По одной из версий, во времена, когда стоматология была почти недоступной, мало у кого были зубы, которые не стыдно показать.

Рассказывают, что возлюбленная Наполеона Жозефина де Богарне прославилась своей загадочной улыбкой как раз из-за запущенного кариеса: ей приходилось держать рот закрытым или использовать зубные протезы.
Новые зубы делали из фарфора или покупали у других людей: бедняк с удачной генетикой, для которого сахар был недоступной роскошью, вполне мог продать свои зубы, чтобы накормить семью.

Возможно, состояние рта действительно было одной из причин того, что люди на портретах улыбаются лишь слегка, но всё же дело было не только в этом. Причины неприязни к улыбке глубже.

В классической культуре улыбка «с зубами» считалась неприличной. Если в Средние века улыбка была чем-то греховным, то в эпоху Просвещения ее считали признаком неразумности. Предполагалось, что взрослый адекватный человек не ухмыляется почем зря: оставим это ярмарочным фиглярам, сумасшедшим и детям, которых еще не «исправили» школа, казарма или тюрьма.

Впрочем, на детских портретах тоже редко увидишь смеющихся малышей. Светские изображения детей, популярные с XV–XVI веков, представляли их как маленьких взрослых.

Достоинствами ребенка эпохи Просвещения считались разумность, рассудительность, благонравность, но никак не милая непосредственность (детство как самостоятельную категорию изобрели только к концу XIX века). В любом случае аристократическим отпрыскам, которым приходилось в тесных корсетах и со сложной прической часами позировать художнику, было не до веселья.

Парадный портрет вообще предполагал максимально серьезное отношение к позированию, ведь речь шла о статусе — да и сегодня люди делают «статусные» фото для профессиональных аккаунтов в соцсетях. К тому же по таким портретам потомки судили о внешности своих родственников. В конце концов, людям просто хотелось запечатлеть свое лицо таким, какое оно есть, со спокойной мимикой, без искажений (с поправкой на лесть живописца, которая выполняла роль фотошопа).

Таким образом, идеализированное представление о человеке, который транслировал свой образ в вечность, предполагало важность и серьезность. В жизни люди, конечно, и улыбались, и смеялись, хотя в высшем обществе это не слишком одобряли.

Дамы старались не смеяться громко и не сверкать зубами, чтобы не казаться вульгарными. Да и джентльмен, который ухмыляется по любому поводу, мог прослыть вертопрахом.

Улыбка «в тридцать три зуба» часто ассоциировалась с алкоголизмом и пороком. Как правило, хохочущих персонажей можно видеть в живописных жанровых сценках из жизни представителей низших классов — музыкантов, трактирщиков или веселых пьяниц.

А вот порядочные голландские матроны на картинах того же Халса если и улыбаются, то куда более сдержанно.

Улыбки на фотографиях

На старинных фотоснимках, которые продолжают традиции парадного портрета со всем его идейным багажом, тоже почти не встретишь улыбающихся людей. Учитывая, что возможность вновь сделать фото могла представиться нескоро или вообще никогда, это было серьезным вложением ресурсов. Нужно было одеться в лучшее платье, принять торжественную позу, выбрать удачный ракурс и романтично смотреть вдаль.

Свои ограничения накладывала и техника: из-за долгой экспозиции требовалось какое-то время сохранять неподвижность. Однако со временем фотосъемка становилась доступнее и популярнее и люди всё меньше стеснялись улыбаться. Большую роль в этом сыграла компания Kodak, массово производившая фотоаппараты.

Общество становилось демократичнее, классовые границы стирались, и ценность чопорного выражения лица и важных манер постепенно сходила на нет.

В первой половине ХХ века настороженное отношение к улыбке еще было заметно.

В повестях П. Дж. Вудхауса о Дживсе и Вустере легкомысленный Берти Вустер постоянно ухмыляется, а его тетушки, олицетворяющие старые традиции, в таком не замечены. Дживс позволяет себе разве что ироничную полуулыбку — знак сдержанности и респектабельности.

Как у Мэрилин Монро

Свою лепту внесла реклама стоматологических услуг. Белозубая улыбка символизировала благополучие и принадлежность к высшему классу, говорила о привлекательности и умении располагать к себе. Речь уже шла не только о здоровье, но и о красоте: выпрямлении, отбеливании, накладывании виниров. Важными клиентами этой индустрии стали кинозвезды. Так появилось понятие «голливудская улыбка», которое и сегодня описывает идеальный зубной ряд.

Еще одно расхожее выражение, связанное с американскими фото-улыбками, — «Скажите сы-ы-ыр». Впервые оно появилось в начале 1940-х на страницах американской прессы. Посол США в СССР Джозеф Дэвис писал в своей книге «Миссия в Москву», что проговаривание слова cheese, позволяющего губам растянуться, помогало ему выглядеть доброжелательным на фото.

Сегодня редкая коммерческая фото- и видеосъемка обходится без широких улыбок.

Вера маркетологов в то, что открытая улыбка уместна в любой ситуации, порой приводит к нелепостям: счастливые семьи со стоковых фото улыбаются так, словно приняли эйфоретик, а женщины расплываются в блаженстве, съев ложку йогурта.

К тому же наши зеркальные нейроны не проведешь. Недостаточно убедительная игра актера тут же отзывается острым несоответствием и рождает противоречивые сигналы. Так появился мем про Гарольда, Скрывающего Боль: натянутая улыбка пожилого мужчины говорит о чем угодно, только не о радости.

Однако, невзирая на отдельные «перегибы на местах», открытая улыбка уже не символ глупости и порока, а демонстрация открытости и симпатии.

«Улыбнись, не делай сложное лицо»
Современная концепция «хорошей» улыбки возникла довольно поздно. Значит ли это, что раньше люди испытывали другие эмоции? И одинаковы ли они для всех?

Каждая наука отвечает на эти вопросы по-своему. Принципиально различаются «природный» и «культурный» подходы.

1. Этологи считают, что человеческая улыбка универсальна.

Еще Дарвин в работе «Выражение эмоций у людей и животных» доказывал, что переживания у всех народов во все эпохи проявляются одинаково. Психолог Пол Экман провел эксперимент: он показывал фотографии людей с разными эмоциями представителям разных народов мира, и оказалось, что одни и те же базовые эмоциональные переживания, включая радость, характерны для всех.

Согласно концепциям этологов, улыбка и смех у людей развилась из мимических демонстраций у обезьян. Хотя разные виды показывают зубы в разных случаях:

• для социальной игры или игровой борьбы — аналог дружеских шуток,


• чтобы продемонстрировать подчинение — своего рода заискивающая улыбка перед начальником,


• чтобы утешить напуганных низкоранговых особей: «Всё в порядке, малыш».

Исследователи поведения настаивают, что улыбка человека — это укрощенная агрессия, редуцирование насилия.
Многие животные показывают зубы, демонстрируя, что не пускают их в ход, хотя могли бы. В народных увеселениях, противопоставленных официальной «безулыбочной» культуре, всегда ощущался дух древних дионисийских празднеств.

2. Культурные антропологи полагают, что природа улыбки не в генетических программах, а в особенностях культуры.

Так считал, в частности, Рэй Бердвистел, основатель науки кинесики о невербальных способах взаимодействия.

С этой точки зрения мимика вообще не дает объективной информации о том, что чувствует человек. Когда жителям Папуа-Новой Гвинеи показывали фотографии с разными эмоциями, они воспринимали традиционное для западного мира выражение ужаса как агрессию.

Даже мимика во время оргазма у западных и восточных людей разная: азиаты растягивают губы, а европейцы округляют глаза и рот.
А вот боль проявляется одинаково — вероятно, потому, что тема страданий меньше насыщена культурными условностями, чем секс.


В пользу «культурной» точки зрения говорит и то, как различаются символические значения улыбки даже у более близких народов.

Светские улыбки в России появились примерно в XVIII веке как часть этикета, куртуазной практики, уже распространенной при французском и английском дворе. Тем не менее на Западе русских до сих пор считают обладателями resting bitch face и пишут статьи о том, почему русские никогда не улыбаются.

В свою очередь, жители постсоветского пространства подозревают улыбчивых западных соседей в неискренности и даже некоторой придурковатости. И дело тут не только в печати социализма, но и в глубоких культурных различиях, связанных с тем, как трактовали телесность западная и восточная церковь.

Впрочем, англосаксонская культура улыбки тоже меняется. Если в ХХ веке улыбнуться незнакомцу означало быть приветливым, то сейчас это вызывает настороженность у молодежи: улыбку могут расценить как нарушение личных границ, а то и как харассмент.

В нашем мимическом поведении есть как врожденные компоненты, так и привнесенные. Улыбка — это врожденная форма поведения, она формируется еще у младенцев как ответная реакция на лица людей. Другое дело, что с возрастом мы учимся ею управлять. Тут уже в дело вступает культура, которая способна практически полностью подавить улыбку — например, сделав ее социально невидимой.

18 видов улыбок

Этолог Ирениус Эйбл-Эйбесфельдт выяснил, что по-настоящему инстинктивным является только одно мимическое движение — когда мы неосознанно поднимаем брови, встретив знакомого. Длится это примерно 160 мс. Вскидывание бровей демонстрируют даже дети, слепые от рождения, услышав голос приятного им человека.

С улыбкой всё сложнее. Если бы наши переживания напрямую отражались на лице, мы не могли бы обманывать других людей, играть в театре и кино. Кроме того, улыбка — это не непроизвольная реакция вроде покраснения: мы можем скрывать ее или улыбаться специально. А с другой стороны, попробуйте сдержаться, если вас что-то искренне умиляет, смешит или радует!

Более того, не все улыбки одинаковы. Еще в XIX веке французский анатом Дюшен де Болонье заметил, что намеренная улыбка и улыбка удовольствия «работают» по-разному. Окологлазничная мышца, которая подтягивает кожу со скул и лба к глазу, работает автоматически, а большая скуловая мышца, тянущая уголки рта вверх, подчиняется нашей воле.

А в 1990 году американские ученые выяснили, что истинную и ложную улыбки контролируют разные отделы мозга.

Психолог Пол Экман выделил целых 18 видов улыбок. Кроме «истинной» — улыбки удовольствия, связанной с приятными эмоциями, есть еще и множество фальшивых, включая смущенную, наигранную, заискивающую.
Можно ли тогда сказать про актеров, что они улыбаются неискренне? Про хороших, вероятно, нет. Не зря многие представляют себе что-то печальное, чтобы сыграть грусть, или забавное, чтобы рассмеяться (иначе получится тот самый Гарольд, Скрывающий Боль). Некоторые и вовсе идут на суровые психологические эксперименты, чтобы сыграть убедительнее. Система Станиславского и «актерский метод» основаны на вживании в роль через активацию эмоций.

Таким образом, совет улыбаться, когда грустно, не так уж плох. Ведь для этого нам придется действительно подумать о чем-то хорошем, а улыбка, в свою очередь, вызовет позитивные эмоции.