Заблуждения о теории эволюции возникли сразу, как только в 1859 году Чарлз Дарвин опубликовал свой главный труд. В рецензии на книгу видный английский зоолог и палеонтолог того времени Ричард Оуэн задался вопросом, идёт ли эволюция путём естественного отбора непрерывно с незапамятных времён. И сам себе ответил: «Определённо нет». Хотя на самом деле определённо да.

Идеи Дарвина — простые или по крайней мере кажутся более простыми, чем другие фундаментальные научные концепции. Возможно, именно поэтому вокруг теории эволюции так много мифов, как будто людям хочется заполнить «пробелы» в ней — считает американский эволюционный биолог и университетский преподаватель Дэвид Бараш. За свою долгую академическую карьеру он сталкивался со множеством заблуждений об эволюции и её механизмах. Вот что профессор думает о 10 наиболее укоренившихся.

1. Эволюция — это всего лишь теория

Технически это теория и есть, но надо разобраться, что под ней подразумевается. Настоящая теория в науке представляет собой объясняющую парадигму, которая проходит испытание на теоретическую согласованность и, что важнее, выдерживает эмпирическую проверку.

Например, если кто-то поделится с вами своей теорией о том, что Элвис жив, вы можете согласиться или не согласиться, но точно должны будете понизить такую «теорию» до гипотезы (точнее, до абсурдной идеи). Теория эволюции, напротив, отлично себя чувствует среди других таких же мощных научных концепций, включая микробную теорию болезней, теорию дрейфа материков, атомную теорию, теорию чисел, теорию относительности и квантовую теорию.

Внутри теории эволюции между собой конкурирует множество гипотез. Например, о роли неадаптивных генетических изменений или о степени случайности естественного отбора. Некоторые цепляются за эти и другие уточнения, чтобы расшатать всю конструкцию Дарвина. Однако именно подобных споров и поправок учёные и ожидают от живой продуктивной теории, поскольку благодаря такой тонкой настройке эволюционная биология постоянно укрепляется как научная дисциплина.

2. «Выживают наиболее приспособленные» значит «выживают сильнейшие»

С точки зрения эволюции наиболее приспособленные необязательно наиболее физически подготовленные. Хотя хорошая физическая форма почти всегда является адаптивным преимуществом.

Точнее, это мера успеха — насколько гены преуспевают в том, чтобы проецировать себя в будущее. Достигается это многими способами. Например, за счёт способности преодолевать болезни, приспосабливаться к местной погоде и климату, привлекать партнёров, добывать пищу или избегать того, чтобы самому не стать чьим-то ужином. Наблюдения за европейскими благородными оленями показывают, что менее крупные самцы с менее впечатляющими рогами часто более приспособлены. Они совокупляются с самками, пока их более массивные сородичи бодаются друг с другом.

Иногда внутривидовая конкуренция бывает действительно кровавой, особенно у хищников. Но в основном естественный отбор заключается в том, что некоторые особи оставляют больше потомков со своими генами, чем их конкуренты. И это может способствовать сотрудничеству, а не насилию. В любом случае ключевую роль играет репродуктивный успех, а боевая доблесть — необязательное условие.

3. Теория эволюции объясняет происхождение жизни (или должна это делать)

Теория эволюции объясняет, как живые организмы взаимосвязаны и как они менялись, коль скоро они уже существуют. Также она отлично показывает, каким образом новые формы жизни происходят из старых, как и почему некоторые организмы не менялись на протяжении длительных периодов времени.

Но теория эволюции даже не претендует на то, чтобы объяснить, как изначально из неживой материи возникла жизнь. Следовательно, неуместно критиковать эволюционную биологию за то, что она (пока) не разгадала этот ребус, это не её сфера полномочий. Прежде всего это задача биофизики, биохимии и геологии.

Тем не менее какими бы ни были изначальные химические процессы и комбинации, приведшие к появлению живых молекул, мы можем быть уверены, что после возникновения жизни её дальнейшее развитие было эволюционным.

4. Эволюция работает на благо каждого вида

Легко понять, откуда взялось это заблуждение. Поскольку естественный отбор поощряет размножение наиболее приспособленных генов и особей, популяции состоят из особей и генов, которые относительно хорошо приспособлены и умеют справляться с различными задачами, поступающими из окружающей среды. То есть в общем и целом виды сносно адаптированы к условиям своего существования.

Теперь представьте, что вид не появился в результате естественного отбора, а укомплектовался случайным набором живых существ, не приспособленных к своей среде обитания и, следовательно, к своей жизни. Такой вид не был бы биологически успешным. Но большинство современных видов довольно неплохо справляются с тем, чтобы существовать и размножаться.

Более того, нет никаких доказательств, что эволюция прилагает особенные усилия для сохранения вида, например увеличивает темпы размножения, если он находится на грани вымирания. Примерно 99% когда-то существовавших видов к настоящему моменту вымерли.

Если эволюция действительно работает ради блага того или иного вида, она худший работник месяца.

Что на самом деле опровергает идею «блага для всего живого», так это сам механизм естественного отбора. Хотя виды иногда могут конкурировать между собой и более приспособленные в результате замещают менее приспособленных, эволюционная конкуренция происходит почти исключительно внутри видов, а не между ними. Этот процесс тем сильнее, чем проще единица отбора: внутри группы сильнее, чем внутри вида; внутри особи сильнее, чем в группе; на уровне генов сильнее, чем на уровне особи.

5. Согласно теории эволюции, живые существа — результат случайности

В этом заблуждении есть немного правды — чуть меньше половины. Сила естественного отбора исходит из дифференциального воспроизведения генотипов — логичного и неизбежного процесса, при котором одни генетические варианты оказываются более успешными, то есть более приспособленными, чем другие. Сырьём для него служит генетическое разнообразие, которое создаётся мутациями и, если речь о видах, размножающихся половым путём, перетасовкой генов с помощью мейоза и половой рекомбинации. Эти процессы по сути случайны.

Но это лишь источник строительных блоков, которые использует естественный отбор. Сам он определённо не случаен. Он берёт на себя тяжёлую работу, которая состоит в том, чтобы подгонять блоки друг к другу, выбирая из различных вариантов. Этот процесс повторяется снова и снова, когда более приспособленные многократно сохраняются, а менее приспособленные — отбрасываются.

Известный британский астроном Фред Хойл как-то заявил, что вероятность создания жизнеспособного организма в результате естественного отбора не выше вероятности того, что торнадо пройдёт через свалку и соберёт «Боинг-747». Это было бы крайне маловероятным случайным событием, и эволюция так не работает. Естественный отбор скорее накапливает адаптивные цепочки, в каждом поколении перемешивая их с новыми, случайно сгенерированными компонентами. Со временем этот процесс становится невероятно эффективным в создании совершенно неслучайных результатов, гораздо более сложных, чем простой реактивный самолёт.

С этим заблуждением тесно связано ещё одно, согласно которому естественный отбор — исключительно негативное явление. Он устраняет всех неприспособленных и поэтому не может быть ответственным за эволюцию сложных позитивных признаков или организмов. Здесь, опять же, содержится чуть меньше половины правды.

Естественный отбор действительно отсеивает неприспособленных. Но поскольку он сохраняет более приспособленных в каждом поколении, а затем развивает успех в каждом следующем, итог созидательного труда оказывается феноменальным. Представьте, что вам раздали 13 карт и вы хотите собрать все бубны. Вы сбрасываете все пики, трефы и черви, а затем берёте ещё карты и проделываете то же самое снова. Вам потребовалось бы совсем немного повторений, прежде чем у вас на руках оказались бы все бубны. Это статистический процесс. Единственное отличие от эволюции — когда речь идёт о естественном отборе, результаты гораздо менее случайны и в определённом смысле гораздо более созидательны.

6. Эволюция скоро приведёт к появлению людей с большой головой и маленьким туловищем

Так произойдёт, потому что мы всё больше полагаемся на силу мозга и всё меньше — на силу мышц. Это заблуждение невольно отражает широко распространённую версию ламаркизма — теорию, согласно которой приобретённые признаки, например накачанные мышцы, передаются потомству. Но Ламарк ошибался: жирафы развили длинные шеи не потому, что вытягивались, чтобы достать до листьев. Естественный отбор был благосклонен к предкам жирафов, которые были более приспособленными благодаря своим более длинным шеям, необходимым для того, чтобы добираться до высоко растущей зелени и драться с другими жирафами.

Тела часто изменяются в зависимости о того, как их используют или не используют, но такие изменения не наследуются. Так, тяжелоатлеты накачивают внушительные мышцы, но эти приобретённые черты не передаются генетически, потому что информация идёт от нуклеиновых кислот через РНК к белкам и, следовательно, к телам, а не в обратную сторону.

Достижения в эпигенетике показывают, что в некоторых случаях опыт родителей может влиять на геном потомства, присоединяя определённые химические комбинации к ДНК. Это не создаёт новые гены, а скорее влияет на экспрессию существующих, то есть на процесс, в ходе которого закодированная в генах наследственная информация превращается в конкретную функцию.

Таким образом, единственная возможность получить в будущем людей с большой головой и маленьким туловищем — это если такие люди постоянно будут иметь больше детей. Что кажется маловероятным, хотя и не совсем невозможным.

Точно так же легко зациклиться на ламарковском предположении, что обитающие в кромешной тьме пещер насекомые, ракообразные, рыбы и земноводные часто слепы, потому что перестали использовать глаза — и они исчезли вследствие невостребованности. Это не так. Подобные эволюционные изменения полностью совместимы с дарвиновским естественным отбором. Они происходят, потому что глаза бесполезны в темноте. Следовательно, они теряют селективное преимущество, которое дают в освещённой среде. К тому же они потребляют энергию для своего производства и уязвимы для травм и инфекций. Так что можно тренироваться, нагружать мозг и проводить время в темноте, если хочется. Но у потомства в итоге всё равно не будет ни больших бицепсов, ни крупной головы, ни маленьких глаз.

7. Пробелы в палеонтологической летописи опровергают теорию эволюции

В палеонтологической летописи и правда есть пробелы. Удивительно, что мы вообще располагаем такими записями. Учитывая, насколько маловероятно, что какое-то мёртвое существо окаменеет и сохранится, а его останки обнаружат и признают таковыми сотни миллионов лет спустя.

Хотя эволюция непрерывна, физические свидетельства существования древнейших созданий неизбежно редки и прерывисты.

И всё же нам доступен удивительный набор окаменелых промежуточных форм, которые связывают рыб с амфибиями, рептилий с млекопитающими и птицами, наземных млекопитающих с морскими видами и многими другими.

Представьте линию между двумя таксономическими группами, которые связаны пока что не известными видами. Когда вы найдёте что-то, что их связывает, и добавите между ними точку, то получите две новые линии и ещё два недостающих звена. То есть всякий раз, когда учёные обнаруживают промежуточный образец, например австралопитеков, связывающих нечеловекообразных приматов и Homo sapiens, появляются новые недостающие звенья. Короче говоря, чем больше окаменелостей, тем больше «недостающих звеньев».

8. Люди больше не эволюционируют

Вообще-то эволюционируют. Просто эволюция, как правило, очень медленный процесс, который ограничен механизмом естественного отбора и периодом смены поколений. Поэтому мы не можем напрямую наблюдать эволюционные изменения у нашего вида. В отличие от эволюции галапагосских вьюрков, которых Дарвин использовал как пример видообразования путём естественного отбора.

Результатом дифференциального размножения генов и особей всякий раз являются эволюционные изменения. У наших предков отбор вполне мог работать против генов, отвечающих за предрасположенность к диабету. Теперь, когда у нас есть инсулин, эти эволюционные изменения, вероятно, могут утихомириться. В последнее время люди в некоторых популяциях демонстрируют немало адаптивных признаков, например способность хорошо себя чувствовать в условиях высокогорья, устойчивость к малярии, переносимость лактозы.

Генотип каждого человека зафиксирован, поэтому как индивиды мы не эволюционируем биологически. Но вид Homo sapiens эволюционирует и не перестанет это делать, только если все люди и их гены не начнут воспроизводиться точь-в-точь.

9. Благодаря эволюции живые существа всегда становятся лучше

Необязательно. Несколько миллиардов лет назад жизнь на Земле была очень простой. С тех пор она эволюционировала, становясь всё более сложной и приспосабливаясь к самым разным условиям. В этом смысле живые существа стали лучше.

Но любое представление об улучшении подвержено антропоцентричной предвзятости.

Эволюция «отшлифовала» живых существ, чтобы они могли прекрасно или как минимум сносно жить и размножаться. Соответственно, ни один вид не продвинулся дальше других. У людей развился большой мозг, который можно считать признаком прогресса. Что ж, летучие мыши получили сонар и способность летать. Акулы опережают людей по части плавания и способности ощущать электрические сигналы окружающей среды, собаки — в остроте обоняния и слуха и так далее.

Также ошибочно полагать, что свободноживущие организмы, особенно позвоночные, превзошли в развитии паразитов. Всё же последних значительно больше, чем первых. Внутри каждого позвоночного резвится масса паразитов: от макроскопических, видимых невооруженным глазом червей до микроскопических созданий. Так что если изобилие — признак прогресса, главный приз, вероятно, достаётся паразитам. Или, может быть, нам вообще не стоит мыслить в терминах эволюционного прогресса.

10. Эволюционная биология не наука

Потому что эволюция — историческое явление, и его невозможно проверить. Между тем на основе теории эволюции биологи строят всевозможные прогнозы, которые часто оправдываются.

Эволюционные изменения предсказываются и наблюдаются в лабораторных популяциях всякий раз, когда изучаемый вид размножается с достаточной скоростью. Период наблюдений может измеряться годами, месяцами, неделями и даже — в случае микробов — днями. Полевые исследования также задокументировали множество эволюционных изменений, являющихся результатом естественного отбора.

Многие науки, например астрономия и геология, занимаются исключительно историческими явлениями. Учёные не могут провести эксперименты, которые позволяли бы манипулировать звёздами или континентами. И тем не менее астрономы и геологи получают впечатляющие эмпирические результаты, часто основанные на детальных наблюдениях и фальсифицируемых гипотезах. И никто не оспаривает статус астрономии и геологии как полноценных наук. Эволюционная биология в этом смысле не исключение.

Не Дарвином единым — рассказываем об ортогенезе, катастрофизме и сальтационизме.

Имя Чарльза Дарвина в массовом сознании ассоциируется с теорией эволюции и с верой в то, что человек произошёл от обезьяны (чего старина Чарльз, кстати, не утверждал). Но попытки создать концепцию, объясняющую происхождение, изменение и развитие живых существ предпринимались задолго до него.

Одним из первых философов, размышлявших об эволюции, стал грек Анаксимандр Милетский (около 610–546 года до н. э.). До него считалось, что организмы в основном неизменны и существуют в том виде, в котором были произведены на свет силами космоса или стараниями богов. Но Анаксимандр решил, что это как-то слишком просто.

Он изучал эмбрионы различных живых существ на разных стадиях их развития и заметил, что неродившееся потомство почти каждого животного на ранних этапах напоминало рыбу.

Поэтому сей учёный муж выдвинул теорию о том, что всё живое произошло от рыб.

Плод рыбы, по мнению Анаксимандра, может мутировать в какое-то другое животное, если будет оставаться в утробе матери достаточно долго. Философ предположил, что в прошлом Земля была очень мокрой: на ней было много океанов и мало суши. И вот у некой рыбы в утробе эмбрион провёл так много времени, что превратился во взрослого представителя Homo sapiens. Затем рыба «выбросилась» на берег и родила первого человека. Почему она не решила вместо этого метать людей в виде икры, не спрашивайте — Анаксимандр так глубоко не копал.

Вообще для своего времени это была весьма смелая идея, хотя, конечно, по нашим меркам, мысль о рождении людей рыбой звучит довольно глупо. Но некая логика в этом присутствует — сейчас мы знаем, что жизнь зародилась в воде и только потом вышла на сушу. В конце XIX века Анаксимандра провозгласили «первым дарвинистом», хотя о дарвиновском естественном отборе он даже не подумывал.

2. Теория Эмпедокла

Ещё один прототип эволюционной теории создал древнегреческий философ Эмпедокл (494–434 годы до н. э.). По нынешним временам его представления довольно нелепы, но в общих чертах ознакомиться с ними будет забавно. Он полагал, что Вселенная состоит из четырёх элементов: воздуха, воды, земли и огня. Силы «любви» и «вражды» (то есть притяжения и отталкивания) воздействовали на эти элементы и заставили их создать Вселенную со всем её содержимым.

Эмпедокл утверждал, что действие разнонаправленных сил на стихии привело к самозарождению органов, конечностей и частей организмов — голов, рук, глаз, ног и прочего. Затем эти фрагменты соединялись случайным образом, порождая самых необычных существ с произвольным набором конечностей и внешних признаков — созданий с головой быка на человеческом туловище, с головой человека на бычьем или двуполых гермафродитов.

Если так подумать, это вполне приемлемое объяснение существования всяких кентавров и минотавров в греческой мифологии.

Эмпедокл, сам того не подозревая, выдвинул идею дарвиновского естественного отбора за пару тысячелетий до самого Дарвина. По мнению античного мыслителя, наиболее нелепые существа со временем либо вымирали, либо отказывались от «неблагоприятных» частей тела, пока случайным образом не получались самые удачные комбинации конечностей и пропорций.

3. Катастрофизм

Вплоть до начала XIX века всеми мало-мальски серьёзными учёными разнообразие существующих в природе видов животных и растений объяснялось тем, что Бог сотворил их такими, какие они есть. Считалось, что существующий вид вымереть окончательно не может, поскольку Бог не позволил бы пропасть ни одному из своих творений.

Но обнаружение окаменелых останков доисторических животных и появление науки палеонтологии неплохо так ударили по этому убеждению. Кости динозавров свидетельствовали о том, что раньше планету топтали виды, которых сейчас в природе не наблюдается.

Чтобы объяснить несостыковочку, на рубеже XVIII–XIX столетий натуралист Жорж Кювье, которого теперь называют отцом палеонтологии, разработал гипотезу катастрофизма.

Согласно его представлениям, живые существа были созданы в неизменном виде. Но затем Господь, недовольный тем, что у него получилось, устраивал на Земле различные катастрофы: извержения вулканов, всемирные потопы, забрасывания планеты астероидами — в общем, развлекался как мог. А потом либо сохранившиеся виды животных заселяли освободившиеся территории взамен вымерших, либо Господь вовсе создавал жизнь заново.

По подсчётам ученика Кювье, Альсида Д’Орбиньи, Земля за свою историю пережила 27 катастроф и столько же последующих актов творения.

Эта теория эволюции стала довольно популярной и была хорошо воспринята обществом и церковью, потому что в начале XIX века влияние религии на науку было ещё очень сильно. Катастрофизм позволял усидеть на двух стульях: объяснить, почему планета усеяна костями всяких там динозавров, о которых в Библии ни слова не сказано, и при этом не ставить под сомнение божественную природу происхождения жизни.

4. Бюффонизм

В XVIII веке французский натуралист Жорж-Луи Леклерк, граф де Бюффон, одним из первых предположил, что животные и растения не существуют в неизменном виде с начала времён, а постепенно изменяются под воздействием окружающей среды.

В своей работе «Естественная история», опубликованной в 36 томах с 1749 по 1788 годы, Бюффон утверждал, что около 200 известных тогда видов млекопитающих могли произойти всего лишь от 38 первоначальных форм животных. Он считал, что львы, тигры, леопарды и домашние кошки могут иметь общего предка. Бюффон также утверждал, что первоначальные живые формы произошли путём «самозарождения», а не были сотворены Богом.

Бюффон верил в моногенизм — концепцию, согласно которой всё человечество имеет единое происхождение, а физические различия между людьми разных рас возникают в результате адаптации к факторам окружающей среды, таким как климат и диета. Он также предполагал, что первыми людьми на планете стали темнокожие африканцы, от которых уже произошли все остальные народы.

Бюффоновская теория эволюции была не так проработана, как представленная гораздо позже дарвиновская. Но для Европы XVIII века это были очень смелые идеи.

Неудивительно, что богословский комитет Парижского университета вынудил Бюффона отказаться от его мнения о геологической истории и эволюции животных, поскольку оно противоречило библейским представлениям о сотворении жизни.

5. Ламаркизм

Ламаркизм — одно из эволюционных учений, предшествовавших дарвиновскому. Его разработал французский натуралист Жан-Батист Ламарк в 1801 году.

В те времена наука ещё понятия не имела о генетике и мутациях, поэтому Ламарк утверждал, что живые существа развиваются и приспосабливаются к окружающей среде путём стараний, волевых усилий и постоянных упражнений.

В пример Жан-Батист приводил жирафа. Это длинношеее, мол, старалось вытягивать шею изо всех сил, чтобы дотянуться до самых высоких веток деревьев. Управляла напряжением мускулов, по мнению Ламарка, некая «нервная жидкость», от движения которой часть тела и росла. А неиспользуемые органы и конечности, наоборот, постепенно усыхали и атрофировались. Затем признаки, накопленные животным в течении жизни, передавались по наследству.

Ламарк также был одним из первых, кто предположил, что жизнь появилась в результате самозарождения и первоначально была микроскопической, а затем приняла свою нынешнюю форму благодаря естественным процессам, а не божественному вмешательству. За это учёные-современники его затравили, и Ламарк умер в 1829 году в нищете и безвестности.

6. Сальтационизм

Сальтационизм (от лат. saltus — прыжок) — это ещё одна теория, которой придерживалось большинство учёных-эволюционистов до Чарльза Дарвина. Она утверждала, что новые виды живых существ возникают внезапно в результате крупных изменений, а не медленных и постепенных, как позже предположил Дарвин.

Теорию сальтационизма отстаивали, например, известный натуралист XIX века Этьенн Жоффруа Сент-Илер и его последователь Альберт фон Кёлликер. Позже, с открытием генов, сальтационизм получил новый стимул к развитию, когда голландский ботаник и генетик Хуго де Фриз в начале XX века предположил, что «эволюционные скачки» происходят в результате случайных крупных мутаций.

В XIX веке быстрый сальтационизм был весьма привлекательной альтернативой медленному естественному отбору. Благодаря оценкам физиков, таких как Кельвин и его сторонники, тогда считалось, что возраст Земли и Солнца относительно невелик — от 10 до 100 миллионов лет и за такой срок живые существа просто не успели бы появиться и развиться «дарвиновскими» темпами. Позже учёные поняли, что возраст планеты исчисляется миллиардами лет и несостыковка благополучно разрешилась.

7. Дарвинизм

Дарвин обосновал теорию естественного отбора в своей книге «Происхождение видов», опубликованной в 1859 году. Согласно его учению, живые организмы конкурируют за ограниченные ресурсы, такие как пища, вода и пространство. Это приводит к борьбе за выживание, в которой не всем удаётся выжить и размножиться. Достаточно приспособленные к окружающей среде организмы дают потомство, передавая свои признаки по наследству, а остальные благополучно вымирают.

Со временем под воздействием различных факторов, например географической изоляции, разные популяции животных и растений развиваются по собственному сценарию. И это приводит к образованию новых видов.

Дарвин полагал, что все виды происходят от общих предков. Возражая своим противникам-сальтационистам, он использовал аксиому Natura non facit saltus («Природа не делает скачков»), утверждая, что эволюция является медленным и постепенным процессом.

8. Ортогенез

Теория эволюции, представленная Дарвином, многим не понравилась. Некоторые учёные принялись искать ей альтернативу. Одни отстаивали ламаркизм, другие же предпочли так называемый ортогенез. Сам этот термин предложил немецкий зоолог Вильгельм Хааке в 1893 году, но, вообще, концепция ортогенеза появилась ещё раньше.

Согласно этой теории, эволюционное развитие видов происходит не случайно, а по предопределённому, направленному пути. Сторонники ортогенеза предполагали, что развитие организмов не только определяется внешними факторами среды, но и подчиняется внутренним закономерностям и «направленным силам», которые ведут к определённым изменениям и эволюционным результатам.

То есть живые существа эволюционируют и усложняются не ради адаптации к условиям проживания, а из некоего врождённого «стремления к совершенству».

Идеи ортогенеза придерживался, например, немецкий биолог Карл Эрнст фон Баер (1792–1876 годы). Полемизируя с Дарвином, он утверждал: «Силы, которые не направлены, — так называемые случайные силы — никогда не смогут создать порядок».

Правда, было немного непонятно, как с точки зрения ортогенеза объяснить явления вроде дегенерации и редукции органов. Скажем, когда кроты решили отказаться от зрения, змеи избавились от конечностей, а гельминты утратили пищеварительную систему — они это что, тоже сделали из стремления к усложнению и самосовершенствованию?

Теорию ортогенеза поддерживали многие учёные конца XIX — начала XX века, но с развитием современной синтетической теории эволюции и генетики эти взгляды утратили популярность. Биолог-эволюционист Эрнст Майр раскритиковал ортогенез в журнале Nature в 1948 году, заявив, что негоже серьёзным учёным ссылаться на некую «таинственную сверхъестественную внутреннюю силу», заставляющую организмы развиваться и усложняться просто потому что.

9. Синтетическая теория эволюции

Дарвиновская теория была хороша, но не брала в расчёт многие факторы. В конце концов, Дарвин не имел понятия о генетике и молекулярной биологии, которые появились только в XX веке. Кроме того, Дарвин был неправ относительно сальтационизма — в некоторых случаях эволюция действительно может идти очень быстрыми, скачкообразными темпами.

Видели, с какой скоростью появляются новые виды бабочек? Вот это оно и есть.

В общем, в 30–40-х годах XX века на свет родилась так называемая синтетическая теория эволюции (СТЭ). Она вобрала в себя естественный отбор Чарльза Дарвина и генетику Грегора Менделя, а позже была расширена за счёт исследований в области молекулярной биологии, микробиологии, геномики, теории симбиогенеза и теории горизонтального переноса генов.

Синтетическая теория эволюции объединила идеи и данные из различных областей и позволила наконец-таки создать непротиворечивую картину эволюционных процессов без всяких там «недостающих звеньев». СТЭ в наши дни пользуются учёные всего мира, расширяя и дополняя её.