Соломенная шляпа — древнейший головной убор, история которого полна неожиданных фактов. Рассмотрим самые интересные из них.

Защита от солнца

Первые упоминания о соломенной шляпе появляются в Древней Греции. Эти плетеные головные уборы с широкими полями носили крестьяне, поскольку такие шляпы помогали закрыть лицо от палящего солнца во время работы. Свидетельством этому служат оригинальные кариатиды в шляпках.

Восточная мода

С раннего Средневековья в странах Азии крестьяне тоже стали носить плетеные шляпы из выбеленного рисового стебля.

С тех пор шляпа в виде конуса стала отличительной чертой жителей Юго-Восточной Азии и остается ею по сей день.

Головной убор бедноты

В средневековой Европе соломенные шляпы носили простолюдины, ремесленники и крестьяне. По форме, цвету и декору шляпы можно было отличить торговца от кузнеца, а крестьянина от ремесленника, словом, шляпа сообщала о положении человека на социальной лестнице.

Августейшая дачница

В XVII веке на шляпки обратили внимание аристократы. Особую популярность эти головные уборы приобрели у француженок, а самой ярой их поклонницей была Мария-Антуанетта.

Она ввела в моду отдых «на даче», для которого силами портных даже разработала специальный костюм, включавший соломенную шляпу. Наряд создавал образ милой садовницы, который воспевали художники и поэты тех времен.

Стиль сельской Америки

Мужчины тоже не брезговали «крестьянской» шляпой. Нувориши и аристократы, перебравшиеся в Новый Свет, сочетали соломенные шляпы с деловыми ансамблями.

Широкую популярность мужская соломенная шляпа в Америке приобрела в 1860 году, когда разработали ковбойскую шляпу для скотоводов. Причем ковбойская шляпа полюбилась и женщинам, став одним из символов дерзости, смелости и тяги к приключениям.

Новая жизнь шляпы

В 1880-е в моду вошла французская соломенная шляпа канотье. Она покорила как мужчин, так и женщин. Короткополая, скромная и несложная в исполнении, канотье стала частью национальных костюмов в Молдавии, Хорватии, Беларуси.

Но особенно высоко ее оценили венецианские гондольеры. До сих пор представители этой профессии носят канотье на радость туристам.

Спасение в тропиках

При строительстве Панамского канала рабочие заметили, что из волокон панамской пальмы токилья получаются красивые переплетения. Кроме того, такое плетение хорошо сохраняет прохладу. Но изготовление панамской шляпы — настоящее искусство. Их плетут только вручную и только в определенные лунные фазы, а на все производство может уходить до полугода.

Наряд «детей цветов»

В середине прошлого века, в период расцвета культуры хиппи, соломенные шляпки снова вернулись в моду. Правда, теперь их делали весьма неэкологично — из вискозы. Однако такой материал дал волю дизайнерам — появились модели с разными полями, разного цвета и даже с рисунками.

А уже в 80-е соломенные шляпы стали делать из волокон текстильного банана.

Возвращение шляпы

На рубеже веков соломенные шляпы стали излюбленным аксессуаром некоторых звезд шоу-бизнеса. В таких головных уборах в 2000-е регулярно появлялись Бритни Спирс, Пэрис Хилтон и Николь Ричи. Они комбинировали шляпы с велюровыми костюмами, стразами, джинсами, казаками. Вновь мода на этот аксессуар вернулась после появления гигантской соломенной шляпы от Jacquemus в 2018 году.

В последние годы соломенные шляпы редко можно видеть на подиумах. Но вполне возможно, что модные дома снова обратят внимание на этот головной убор, ведь он давно зарекомендовал себя как стильное и практичное дополнение образа.

История родилась на западном побережье Анатолии. Детство ее прошло в Риме, а подростковый бунт пришелся на Ренессанс. В XIX веке, выучившись языку фактов, история повзрослела. В XX веке она научилась критическому анализу и оформилась в знакомую нам научную дисциплину — строго рациональную, со своей методологией и критериями истины. Рассказываем о детстве и взрослении истории, фальсификациях, преследованиях историков и победителях, которые ее пишут.

О праве победителей, субъективизме и точках зрения

Говорят, что историю пишут победители. Авторство этой фразы приписывается британскому премьер-министру Уинстону Черчиллю, немецкому гросс-адмиралу Альфреду фон Тирпицу, рейхсминистру Герману Герингу, историку Луи Блану и писателю Джорджу Оруэллу. На Нюрнбергском процессе Геринг действительно сказал: «Der Sieger wird immer der Richter und der Besiegte stets der Angeklagte sein», что в переводе означает: «Победитель всегда будет судьей, а побежденный обвиняемым». Черчилль в речи перед Палатой общин 23 января 1948 года в шутку предложил «оставить прошлое истории, тем более, что я намерен написать эту историю сам». Луи Блан (1811-1882) в «Истории десяти лет» писал о Робеспьере: «Побежденный, чья история была написана победителями», а в «Истории Французской революции» — о якобинцах: «История побежденных, написанная победителями». Альфред фон Тирпиц после поражения Германии в Первой Мировой войне в «Воспоминаниях» 1919 года также отмечал: «Историю пишет победитель».

И, наконец, Оруэлл — 4 февраля 1944 года в газете Tribune: «История пишется победителями».
В 1891 году сенатор от штата Миссури Джордж Грэм Вест, бывший конгрессмен от Конфедерации, использовал эту фразу в речи, перепечатанной Kansas City Gazette и другой периодикой на следующий день, 21 августа 1891 года:

«Во всех революциях побежденными являются те, кто виновен в измене, даже со стороны историков, ибо история пишется победителями и создается в соответствии с предрассудками и предубеждениями».

Таким образом, установить точную дату и точное авторство интересующего нас афоризма невозможно. Проигравшие, например, Геринг или Тирпиц, используют эту фразу, чтобы подчеркнуть, что правды и справедливости им не добиться, и ставят тем самым под сомнение объективность исторического знания. Если же мы приписываем цитату Черчиллю или Блану, смысл ее меняется: в этом случае она служит аргументом для пересмотра подхода к истории и предлагает учитывать положение проигравших. Не только сама эта фраза, но и обращение с ней, возможность включать ее в разные контексты, служит иллюстрацией того, сколь существенно наши знания о прошлом зависят от точки зрения.

История состоит из совокупности установленных фактов, расставленных в соответствии с представлениями исследователя.

Почти любое историческое событие, факт или слово можно оценивать по-разному. Падение Римской империи, с одной стороны, указывает на кризис государственности и внутреннюю дестабилизацию. Римские институты, с другой стороны, пережили варварское вторжение и растворились в структуре новых европейских обществ, что доказывает их устойчивость. Для монархистов Октябрьская революция всегда будет трагедией и катастрофой, для большевиков — триумфом и победой. Суждения об исторических событиях окрашены в тона мировоззренческих и идеологических предпочтений — конфессии, национальности, гражданства, политических взглядов.

Наша картина Греции V века до н.э. дефектна не только потому, что у нас недостает части информации о ней, но и потому что она изначально создавалась по большей части небольшой группой людей в Афинах. Мы много знаем о том, как выглядела Греция того времени для афинского гражданина, но почти ничего о том, какой она была для спартанца, коринфянина или фиванца, не говоря уже о персе, рабе или другом негражданине. Картина, которую мы видим, заранее предопределена не только случаем, но и людьми, в большинстве случаев разделявшими определенные идеалы или воспитанными в определенной социально-культурной парадигме.

Память человека избирательна: мы склонны преувеличивать значимость некоторых событий прошлого и плохо помним другие.

Героизируем друзей и демонизируем врагов. Видим свою страну центром исторического процесса и с меньшим интересом следим за чужими. Особенности нашей индивидуальной памяти легко расширить до общечеловеческих категорий. Размышляя о том, что такое история, мы выбираем ответ, который будет отражать то, каких взглядов мы придерживаемся и к какому обществу принадлежим.

О рождении истории, первых оппозиционных исследователях и предтечах альтернативной истории

Место рождения истории — Милет, «жемчужина Ионии», полис на западном побережье Анатолии, где в VI веке до н.э. появились произведения нового типа. Ионийские философы, отвернувшись от привычных поэтических и мифологических форм, обратились к прозаическим описаниям. Кроме окружающей действительности, они описывали и прошлое — не просто пересказывали некие события, но и анализировали их. Конечно, авторы той эпохи все еще опирались на предания и мифы, считая, что в целом картина мира, данная в них, верна, а если отбросить сверхъестественное, то с легкостью обнаружишь истину. Об античной «истории» можно говорить только с очень большой долей условности. Она сильно отличалась от привычной нам. Да и самого слова «история» тогда еще не существовало. Историческими изысканиями занимались логографы (от λόγος, logos — прозаическое произведение и γράφω, grapho — пишу). Они уже пользовались источниками — письменными (списки должностных лиц и победителей Олимпиад, например) и устными (предания о богах и героях, мифы). На основе этих источников создавались крупные произведения: чаще всего задача состояла в том, чтобы собрать как можно больше материала по одной теме. Описывали страны, генеалогию знатных родов, военные походы. Так, Харон составлял описание Персии, Ксанф — Лидии.

Первым историком, который не стал ограничиваться рамками одного государства, был Геродот.
Он родился ориентировочно в 484 году до н.э. и около десяти лет путешествовал по разным странам, с которыми Греция вела торговлю. Геродот не только записывал данные о природе посещаемых мест и местном образе жизни, но и собирал рассказы очевидцев. Его труд стал переходом от «описания земель» к истории в более или менее привычном нам, хотя и глубоко архаическом смысле. Свое повествование он начал так:

«Геродот из Галикарнасса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом».

Греко-персидские войны, ради которых затевался труд Геродота, продлились четверть века, но для того, чтобы описать их причины, потребовалась огромная историческая ретроспектива. Геродот, по преданию, называл свое сочинение «Музы», отчего александрийские публикаторы разделили его на девять книг, каждой из которых дали имя той или иной музы. Геродот, как правило, приводит несколько источников и иногда ранжирует их по тому, насколько они заслуживают доверия («существует еще и третье сказание, ему я больше всего доверяю»). Свое произведение автор еще не называл историей. В сохранившихся текстах слово «история» для обозначения литературного жанра впервые употребил Аристотель в «Поэтике» — то есть только в середине IV века до н.э.

«Историк и поэт различаются не тем, что один пишет стихами, а другой прозою (ведь и Геродота можно переложить в стихи, но сочинение его все равно останется историей, в стихах ли, в прозе ли), — нет, различаются они тем, что один говорит о том, что было, а другой о том, что могло бы быть. Поэтому поэзия философичнее и серьезнее истории — ибо поэзия больше говорит об общем (τά καθόλου), история — о единичном (τά καθ’έκαστον)».
Аристотель «Поэтика»

В конце V века до н.э. Фукидид, командующий афинскими военными силами во Фракии, взялся за исторический труд принципиально нового формата. Только что проигравший сражение, сосланный из Афин, он написал повествование о Пелопоннесской войне. Свой труд Фукидид начал сразу после окончания кампании, а материалы собирал еще во время военных действий. Он стремился именно к «отысканию истины». Фукидид писал, что логографы и Геродот «слагают», а он «описывает». Фукидид использовал тексты договоров, официальных постановлений. Правда, конечно, был предвзят: например, Афины, по его мнению, должны были господствовать в Элладе из-за своего духовного превосходства. Во введении к основному тексту автор дает некоторую аналитику по поводу неизбежности войны, в основе которой — страх Спарты перед расширением афинского могущества.

Однако мир менялся: на смену разрозненным эллинистическим образованиям, бесконечно враждовавшим между собой, пришла тяжеловесная римская государственность.

Всего за несколько десятилетий множество разрозненных земель сложились в единую империю. Оформился новый тип исторического сочинения — всеобщая история. За него взялся Полибий, считавший, что «раньше события на земле совершались как бы разрозненно, ибо каждое из них имело своё особое место, особые цели и конец. Начиная же с этого времени история становится как бы одним целым, события Италии и Ливии переплетаются с азиатскими и эллинскими, и все сводятся к одному концу». В своей «Всеобщей истории» он впервые выделил некие естественные циклы, по которым развивается государство — похожие на юность, зрелость и старение человека. Он приблизился к пониманию истории как науки о закономерностях человеческого развития. Полибий анализировал причинно-следственные связи — правда, некоторые причины и следствия все еще традиционно для своей эпохи объяснял ролью Фортуны. Полибий приписывал истории нравственно-воспитательную функцию и писал: «уроки, почерпаемые из истории, наивернее ведут к просвещению», «повесть об испытаниях других людей есть вразумительнейшая или единственная наставница, научающая нас мужественно переносить превратности судьбы».

Рим стал центром мира, центром времени и истории. Ежегодно римские жрецы составляли анналы — записи событий. Обычно в них указывалось событие, приводился текст документа и, например, имя участника, но подробности, как правило, не записывались. Единая история Римского государства возникла, когда Тит Ливий написал состоящую из 142 томов «Историю Рима от основания города». Ливий стремился показать римский народ «в обрамлении величественного». Помимо прочего, его считают родоначальником направления, которое позже оформилось в альтернативную историю. Несколько глав своего труда Тит Ливий посвятил реконструкции гипотетического столкновения римлян и Александра Македонского, отвечая на собственный вопрос: «Каковы были бы результаты для Рима, если бы он был занят войной с Александром?»

Уже в античности стали появляться и фальсификации — тексты, выдаваемые за правдивую историю, но написанные с сознательными искажениями.

Например, в первые века н.э. в Риме появилось множество историй Троянской войны, якобы созданных ее участниками — «Дневник Троянской войны» Диктиса и «История о разрушении Трои» Дареса. Оба произведения скорее всего писались во II веке н.э. по-гречески, а затем были переведены на латинский. Во введениях рассказывалась загадочная история счастливой находки этих рукописей. Тысячу лет, до XVII века, слава Диктиса и Дареса была громче славы Гомера. На эти работы опирались историки, их цитировали.

В I веке н.э. появились «оппозиционные» исторические произведения. Они критиковали существующую власть, которую «дворцовые» источники обычно прославляли. Враждебные принципату (ранней империи) авторы подвергались преследованиям. Их сочинения уничтожались. Так, историк Кремуций Корд преследовался за то, что в своем исследовании посмел похвалить Брута и, говоря о Кассии, назвал его последним из республиканцев. Императору Тиберию это не понравилось, и сенат осудил историка на бессрочное заключение. В тюрьме Корд отказался от еды, не в силах вынести ареста, и, умирая, якобы грозил императору, что «история отомстит за историка». Цензуру пытались обойти выбором темы. Например, Валерий Максим собирал анекдоты (короткие рассказы), «чтобы у желающих почерпнуть что-то из этих примеров не было нужды в длительных изысканиях», а Квинт Курций Руф предпочитал писать об эпохе Александра Македонского, потому что к ней сложно было придраться.

После убийства тирана Домициана завершилась «эпоха дурных цезарей», и Публий Корнелий Тацит приступил к «Истории» и «Анналам».

Он считал, что писать следует sine ira et studio — без гнева и пристрастия, и принципиально отошел от придворной историографии, опираясь на наиболее враждебную принцепсам традицию. Отбирая материал, Тацит трактовал все в невыгодном для цезарей свете. Особенно внимание он уделял произведениям оппозиционных авторов — ритора Тита Лабиена, историка Кремуция Корда. Современник Домициана, Тацит видел множество примеров императорского деспотизма и ненавидел его. Личные взгляд повлияли на тацитовский стиль, который отличала пессимистичность и чувство вины. Самого историка прозвали обличителем тиранов.

Античный подход к прошлому всегда был пересказом жизни конкретного политического сообщества в конкретный момент времени.

Времяисчисление велось от произвольной точки. Например, в случае римских историков — от основания города Рима. Время одного общества не соотносилось со временем другого, связи между ними как бы не существовало. Развитие и распространение христианства поменяли взгляд на течение времени, определив, наконец, его начало (сотворение мира) и конец (второе пришествие). История стала видеться всеобщим процессом, в который включили все народы, существующие или существовавшие, все города, явления и события. В III-V веках Евсевий Кесарийский и Иероним предприняли попытку соотнести языческие события с христианскими, впервые выстраивая единую хронологию. В истории появилось линейное время. Епископ Оттон Фрейзингенский в семи книгах «Хроники» изложил всемирную историю от Адама до 1146 года. Рождение, Крещение и Страсти Христа постепенно утвердились в качестве основных вех летоисчисления. В 731 году Беда Достопочтенный ввел в историографию точку отсчета от Рождества Христова.

«Зрелище прошлого помогает нам, во-первых, понять планы и намерения Бога; оно наполняет сердца людей спасительным страхом перед Господом, показывая примеры кар и наград за действия людей и побуждая их следовать путями справедливости… Во-вторых, как выражаются языческие писатели, чужая жизнь является для нас наставницей, и тот, кто не знает прошлого, будет чувствовать себя среди современных ему событий подобно слепому… В-третьих, записи хроник служат для утверждения новых и отмены старых постановлений, для укрепления или ликвидации привилегий».
Иоанн Солсберийский в Historia Pontificalis о функциях истории

О критике источников, царице наук и революции в истории

В эпоху Ренессанса история перестала быть сферой деятельности Бога и стала сферой деятельности человека. В XVI веке началось активное обсуждение самого характера исторического знания. Появились десятки трактатов, прицельно обсуждавших историю. К началу XVII века история разделилась на две ветви — история/литература и история/реальность. Историческая художественная литература начала отделяться со времен Уильяма Шекспира и окончательно сформировалась к историческим романам Вальтера Скотта. В целом, однако, привязка истории к литературе сохранялась до XX века. Эту связь можно условно подтвердить, например, вручением Нобелевской премии по литературе в 1902 году историку Теодору Моммзену с формулировкой «Одному из величайших исторических писателей, перу которого принадлежит такой монументальный труд, как „Римская история“».

В раннее Новое время сложился также принципиально новый образ науки — знания принадлежали теперь не одному толкователю, а группе ученых, работавших в соответствии с научной методологией.

Но история пока еще не отделилась окончательно от других наук и не сформировалась в качестве отдельной дисциплины. Возродилась критика источников (пусть даже в самой базовой форме): Лоренцо Валла написал «Рассуждение о подложности так называемого Константинова дара». Он научно доказал недостоверность документа, изучив его язык и стиль и добавив к этому отсутствие упоминаний в других источниках. В 1681 году в Париже Жан Мабийон опубликовал работу De re diplomatica, в которой предложил методику оценки достоверности исторических материалов.

Эпоха Просвещения с ее активным интеллектуальным движением дала истории новый импульс. Историки начали преподавать в университетах. До этого историю в лучшем случае включали в «грамматику», теперь же историки участвовали в создании Французской академии (1635), Лондонского королевского научного общества (1660). Появились сильные централизованные государства, выросло национальное самосознание — вместе с ними появились и национальные истории, вписанные в общую историю. Герои, войны, революции, правители — все это укладывалось в национальный исторический нарратив. До 1914 года тема национального величия оставалась в истории одной из ведущих. Она постепенно угасла только после Первой Мировой войны, да и то не везде.

Историю стали использовать в качестве фундамента для политических преобразований.

Во Франции в XVIII веке развернулась полемика между «германистами» и «романистами». Первые во главе с графом Анри де Буленвилье («История древнего правительства Франции») считали, что основы французской государственности сложились в результате германского завоевания, и значит теперь германское племя франков, победители, по праву управляют народом, галло-римлянами. Вторые во главе с аббатом Жаном Батистом Дюбо («Критическая история установления французской монархии в Галии») не соглашались с ними. «Романисты» считали, что галло-римляне слились с переселившимися франками, и так сформировался французский народ: следовательно, раз никакого реального разделения нет, дворянство — узурпатор.

В России подобная дискуссия об установлении государственности происходила на страницах «Месячных исторических, генеалогических и географических примечаний в Ведомостях» (выходили в Санкт-Петербурге с 1728 года). Ломоносов и Миллер спорили там о норманнской теории. Ломоносов считал ее фальсификацией, принижающей российскую государственность. В целом в России со времен Петра I предпринимались попытки создания обобщающего труда по истории государства. Василий Татищев, например, подготовил «Историю Российскую с самых древнейших времен». Он первым попытался соотнести летописи друг с другом, провести их критическую оценку, изложить события более или менее доступным языком. Татищев выступал за государственную историографию, но существовали и более оппозиционные подходы. Так, например, Михаил Щербатов в «Истории России с древнейших времен» наоборот настаивал, что эпоха Петра I вызвала в обществе упадок «естественных добродетелей».
Следование Западу, по его мнению, заставило Россию сойти с изначально верного пути. Щербатов, не имея, по сути, никакой специальной подготовки, не только написал историю до 1610 года, но и ввел в оборот множество важных источников. В 1724 году была учреждена Петербургская академия наук, в которой нашлось место и для истории.

XIX столетие оказалось великим веком фактов. Облик прошлого теперь сильно зависел от того, как именно исследователь определял круг источников.

Историки-позитивисты XIX века отдавали предпочтение официальным документам — законам, дипломатическим протоколам. Статьи в прессе, мемуары и переписку они рассматривали как субъективные, а значит ненадежные источники. Сначала удостоверьтесь в фактах, говорили позитивисты, а потом делайте выводы из них. Фетишизм фактов XIX века дополнялся фетишизмом документов.

В XIX веке история занимала место царицы наук. Считалось, что она может не только дать объективное знание, но и помочь в разрешении существующих противоречий. Белинский называл XIX век веком историческим. В первой половине XIX веке в Германии оформилась школа Леопольда фон Ранке, «отца научной истории». Он настаивал, что историк должен реконструировал прошлое так, как оно происходило на самом деле — wie es eigentlich gewesen. Эти слова стали девизом историков, которые стремились теперь к максимальной объективности. В своем письме с инструкциями для авторов первой Кембриджской истории современности английский историк Актон писал, что «наше Ватерлоо должно быть таким, которое одинаково удовлетворяет французскому и английскому, немецкому и голландскому языкам». Появился принцип историзма — явления следовало рассматривать в их зарождении, становлении и отмирании. В России Николай Данилевский, автор книги «Россия и Европа», разработал цивилизационную теорию: он посчитал, что не существует общечеловеческой цивилизации, есть лишь отдельные культурно-исторические типы. Цивилизационный подход после него развивали также Освальд Шпенглер в «Закате Европы» и Арнольд Тойнби в «Постижении истории».

В 1941 году Марк Блок писал об истории как о науке, «переживающей детство», только начинающей «что-то нащупывать».

Второй раз история родилась именно в XX веке. В 1938 году оксфордский историк Робин Коллингвуд утверждал, что изучение истории переживает революцию, сравнимую с той, которая произошла в естествознания во времена Бэкона и Галилея. Он писал:

«…главным делом философии XVII века было считаться с естествознанием XVII века. Главное дело философии двадцатого века — считаться с историей двадцатого века. До конца девятнадцатого и начала двадцатого веков исторические исследования находились в состоянии, аналогичном состоянию естествознания до Галилея. Во времена Галилея с естествознанием случилось нечто (только очень невежественный или очень ученый человек взялся бы кратко сказать, что), что внезапно и чрезвычайно увеличило скорость ее прогресса и широту ее кругозора. Примерно в конце девятнадцатого века нечто подобное происходило, возможно, более постепенно и менее впечатляюще, но не менее определенно, в истории».

Исследования стали гораздо более научными. К критическому изучению источников добавилось критическое рассмотрение аргументов.

Подходы к изучению истории менялись, но главным в ней во все времена оставался поиск истины.

Цицерон писал еще в I веке до н.э.: «…первый закон истории — ни под каким видом не допускать лжи». Аврелий Августин соглашался с ним в V веке: «Задача истории — рассказывать факты правдиво». Иоанн Солсберийский в XII веке декларировал: «Историк должен служить истине». Вольтер в XVIII веке отмечал:

«История — это изложение фактов, приведенных в качестве истинных, в противоположность басне, которая является изложением фактов ложных».

Леопольд фон Ранке вторил им в XIX веке:

«История взяла на себя обязанность судить прошлое, поучать настоящее на благо грядущих веков. Данная работа не может служить источником вдохновения для таких возвышенных целей. Ее цель состоит только в том, чтобы показать то, что происходило на самом деле».

Литература:

Репина Л.П., Зверев В.В., Парамонова М.Ю. «История исторического знания»
Савельева И.М., Полетаев А.В. «Теория исторического знания»
Crawford R. M. History as a science
Carr E.H. What is History?
Блок М. «Апология истории»

Держим пари, что вы читаете этот текст с хмурым выражением лица. Но есть несколько причин, по которым вам стоит немедленно улыбнуться! И о них мы как раз поделились ниже.

Улыбка делает нас счастливее

На это влияют мышцы, которые задействуются во время улыбки. Они, в свою очередь, посылают в мозг так называемые сигналы радости, что в конечном счете влияет на наше эмоциональное состояние. Таким образом, если вам сейчас грустно, просто улыбнитесь, и вы сразу же почувствуете себя лучше. Этот эффект срабатывает независимо от того, искренна ваша улыбка или нет.

Да, улыбка помогает продлить жизнь

Так же, как и смех, искренняя, интенсивная улыбка способствует увеличению продолжительности жизни. Это подтвердили многие научные работы. Как оказалось, счастье является залогом здоровья и долгой жизни. К счастью, как мы уже узнали, улыбка может быть вызвана искусственно — стоит просто приподнять уголки губ, и хорошее настроение вам обеспечено!

Улыбка как признак дружелюбности

Улыбка является интернациональным знаком дружбы. Улыбка, осознанная или случайная, во всем мире и во всех культурах известна как знак счастья, доброты и терпимости.

Улыбку можно распознать даже издалека

Улыбка является самым быстро и легко распознаваемым выражением лица. Человек способен распознать улыбку даже с расстояния 100 метров.

Улыбка заразительна

Так же, как вы способны поднять настроение себе, вы можете сделать счастливыми и других. Одно исследование показало, что многие люди могут перенимать эмоции других, и порой они могут даже подражать им. Это значит, что заметив улыбку другого человека, вы можете улыбнуться ему в ответ.

Улыбка помогает снизить кровяное давление

Улыбка влияет не только на наше психическое состояние, но и на физическое. Так, когда люди улыбаются и начинают смеяться, у них учащается сердцебиение и дыхание, что и приводит к понижению давления.

Ученые различают 19 типов улыбки

К таком выводу пришел французский врач Дюшен де Булонь еще в XIX веке. Согласно его теории, не каждая улыбка вызвана радостью. С хорошим настроением ассоциируются лишь 6 типов улыбки, остальные 13 могут быть вызваны совершенно различными чувствами: смущением, грустью, нервозностью и так далее. Так что, если проходящий мимо вас человек улыбается, это еще не значит, что он счастлив.

Улыбка как награда

Исследования показывают, что при виде улыбки у нас активизируется область мозга, которая заставляет нас чувствовать себя вознагражденными за что-либо и оцененными.

Улыбка как ключ к успеху

Улыбка может быть одним из ключей к нашему успеху. Улыбающийся человека кажется привлекательнее, увереннее в себе и социально успешнее. В свою очередь эти качества признаны одними из условий на пути к достижениям в карьере и других областях жизни.

Существует всемирный день улыбки

Всемирный день улыбки отмечатся каждый год в первую пятницу октября. Этот день был придуман американским художником Харви Боллом.Именно он в 1963 году создал широко известный в мире символ «смайлик». Девизом Всемирного дня улыбок является следующая фраза: «Сделай доброе дело. Заставь хотя бы одного человека улыбнуться».

Улыбающиеся люди внушают больше доверия

Занимающий факт — одно из американских исследований показывает, что трое из четырех человек доверились бы человеку с чудесной улыбкой, а не человеку с хорошей работой, одеждой или машиной.

Младенцы улыбаются уже в утробе матери

Возможно, ты улыбался(улыбалась) до своего появления на свет — у мамы в животе. Конечно, это происходило неосознанно, но способность улыбаться нам дана уже с самого рождения.

Улыбка улучшает работу мозга

Недавние исследования французских физиологов открыли, что напряжение мышц около глаз и рта, связанное с улыбкой, повышает тонус мозга, усиливая его кровоснабжение. Чем больше человек улыбается, тем больше его мозг находится в активном состоянии, тем лучше питается. А это - лучшая профилактика нарушений мозгового кровообращения, склерозирования сосудов, инсультов и т.д.

Улыбка способствует омолаживанию

При улыбке мы задействуем от 5 до 53 лицевых мышц — в зависимости от ее типа. Это поддерживает лицевые мышцы в тонусе. Улыбайтесь чаще — и никакие косметические процедуры не понадобятся!

Улыбающиеся женщины более привлекательны для мужчин

Мужчины считают женщин, которые не красятся, но улыбаются, более привлекательными, чем женщины с идеальным макияжем и каменным лицом. Кстати, согласно исследованию Йельского университета, женщины улыбаются намного чаще мужчин: 62 раза за день против 8!

Николая Гоголя называли мистиком, сатириком, прорицателем жизни и гением. После его смерти публицист Иван Аксаков писал: «Много еще пройдет времени, пока уразумеется вполне все глубокое и строгое значение Гоголя». Эта статья рассказывает о его талантах и увлечениях, страхах и творчестве.

«Фрак по последней моде»: Гоголь — молодой щеголь

Николай Гоголь интересовался модой с юности: сам подшивал себе сюртуки, обшивал наряды сестрам. В 1827 году он писал своему ближайшему другу Герасиму Высоцкому: «Позволь еще тебя попросить об одном деле: нельзя ли заказать у вас в Петербурге портному самому лучшему фрак для меня? Узнай, что стоит пошитье самое отличное фрака по последней моде. <…> Напиши, пожалуйста, какие модные материи у вас на жилеты, на панталоны. Какой-то у вас модный цвет на фраки?»

А сразу после окончания Нежинского лицея Гоголь раньше своих товарищей оделся в штатский костюм. Его учитель Иван Кулжинский вспоминал:

«Как теперь вижу его, в светло-коричневом сюртуке, которого полы подбиты были какою-то красною материей в больших клетках. Такая подкладка почиталась тогда nec plus ultra (с лат. «крайняя степень». — Прим. ред.) молодого щегольства, и Гоголь, идучи по гимназии, беспрестанно обеими руками, как будто ненарочно, раскидывал полы сюртука, чтобы показать подкладку.» - Иван Кулжинский, «Воспоминания учителя», 1854 год

Гоголь — страстный рукодельник: «Я заставал его перед столом с ножницами и другими портняжными материалами»

Классик страстно любил рукоделие. Еще в детстве, как вспоминала его сестра Ольга, он «ходил к бабушке и просил шерсти, вроде гаруса, чтобы выткать поясок: он на гребенке ткал пояски», а позже писателя можно было застать за вышиванием и вязанием: «Несмотря на жар в комнате, мы заставали его еще в шерстяной фуфайке поверх сорочки. «Ну, сидеть, да смирно!» — скажет он и продолжает свое дело, состоявшее обыкновенно в вязанье на спицах шарфа или ермолки или в писании чего-то чрезвычайно мелким почерком на чрезвычайно маленьких клочках бумаги», — вспоминал сын историка Михаила Погодина — Дмитрий Погодин.

А Павел Анненков в своих воспоминаниях рассказывал, что «с приближением лета он [Гоголь] начинал выкраивать для себя шейные платки из кисеи и батиста, подпускать жилеты на несколько линий ниже проч., и занимался этим делом весьма серьезно. Я заставал его перед столом с ножницами и другими портняжными материалами, в сильной задумчивости». Гоголь также рисовал узоры для тканья ковров, кроил занавески и сестрам платья.

Издание в шестнадцатую долю листа: коллекция Гоголя

Гоголь любил книги, но особенно ему нравились миниатюрные издания, на которые он мог тратить большие деньги: «Страсть к ним до того развилась в нем, — писал первый биограф Гоголя Пантелеймон Кулиш, — что, не любя и не зная математики, он выписал «Математическую энциклопедию» Перевощикова на собственные свои деньги, за то только, что она издана была в шестнадцатую долю листа».

«Первый удар, нанесенный школьной идеализации»: знакомство с Пушкиным

В 1828 году Николай Гоголь вместе с другом Александром Данилевским переехал в Петербург. Он мечтал познакомиться с Александром Пушкиным, поэтому незамедлительно поехал к дому поэта. Литературный критик Павел Анненков записал со слов Гоголя:

Чем ближе подходил он к квартире Пушкина, тем более овладевала им робость и наконец у самых дверей квартиры развилась до того, что он убежал в кондитерскую и потребовал рюмку ликера. Подкрепленный им, он снова возвратился на приступ, смело позвонил и на вопрос свой: «Дома ли хозяин?» — услыхал ответ слуги: «Почивают!» Было уже поздно на дворе. Гоголь с великим участием спросил: «Верно, всю ночь работал?» — «Как же, работал, — отвечал слуга, — в картишки играл». Гоголь признавался, что это был первый удар, нанесенный школьной идеализации его».
Павел Анненков со слов Гоголя, «Материалы для биографии Пушкина», 1873 год

Впервые писатели смогли встретиться лишь через два года — знакомство состоялось в мае 1831-го на даче поэта Петра Плетнёва. Пушкин высоко оценил талант Гоголя, он писал: «Сейчас прочел «Вечера близ Диканьки». Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия, какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей литературе, что я доселе не образумился».

«Он читал драматичнее Островского»: Гоголь — неподражаемый рассказчик

Несмотря на замкнутый характер, Николай Гоголь был потрясающим рассказчиком и чтецом. Писатель Иван Панаев вспоминал: «Гоголь читал неподражаемо. Между современными литераторами лучшими чтецами своих произведений считаются Островский и Писемский: Островский читает без всяких драматических эффектов, с величайшей простотою, придавая между тем должный оттенок каждому лицу; Писемский читает как актер — он, так сказать, разыгрывает свою пьесу в чтении… В чтении Гоголя было что-то среднее между двумя этими манерами чтений. Он читал драматичнее Островского и с гораздо большей простотою, чем Писемский…»

Однажды Гоголь читал «Ревизора» у одной высокопоставленной особы в присутствии большого общества и генералов. «Каждое действующее лицо этой комедии говорило у Гоголя своим голосом и с своей мимикой, — рассказывал современник Гоголя Тимофей Пащенко. — Все слушатели много и от души смеялись, благодарили талантливого автора и превосходного чтеца за доставленное удовольствие, и Гоголь получил в подарок превосходные часы.

Сюжет для «Мертвых душ»

Сюжет для поэмы о махинаторе Чичикове писателю подсказал Александр Пушкин. Подобную историю поэт услышал во время кишиневской ссылки в 1820 году. В городе Бендеры никто не регистрировал смерти — имена умерших присваивали себе беглые крестьяне. В течение нескольких лет в Бендерах по документам не было ни одной смерти. Через несколько лет услышанное Пушкин переделал и рассказал Гоголю. В «Авторской исповеди», изданной посмертно, Гоголь рассказывал:

Может быть, с летами и с потребностью развлекать себя, веселость эта исчезнула бы, а с нею вместе и мое писательство. Но Пушкин заставил меня взглянуть на дело сурьезно. Он уже давно склонял меня приняться за большое сочинение, и наконец один раз, после того, как я ему прочел одно небольшое изображение небольшой сцены, но которое, однако ж, поразило его больше всего мной прежде читанного, он мне сказал: «Как с этой способностью угадывать человека и несколькими чертами выставлять его вдруг всего как живого, с этой способностью, не приняться за большое сочинение! Это просто грех!» …И в заключение всего отдал мне свой собственный сюжет, из которого он хотел сделать сам что-то вроде поэмы и которого, по словам его, он бы не отдал другому никому. Это был сюжет «Мертвых душ».

Но известно, что Пушкин не так охотно уступил Гоголю сюжет, в кругу близких он говорил: «С этим малороссом надо быть осторожнее: он обирает меня так, что и кричать нельзя».

Одному из первых главы поэмы Гоголь читал именно Пушкину: «Когда я начал читать Пушкину первые главы из «Мертвых душ» в том виде, как они были прежде, то Пушкин, который всегда смеялся при моем чтении (он же был охотник до смеха), начал понемногу становиться все сумрачнее, сумрачнее, а наконец сделался совершенно мрачен. Когда же чтение кончилось, он произнес голосом тоски: «Боже, как грустна наша Россия!» Первый том произведения был издан в 1842 году. Гоголь задумывал трехтомник, но второй том, полностью написанный, писатель сжег, а третий — не успел написать.

«…Он трясся всем телом и весь потупился»: страхи Гоголя

У Гоголя было много фобий: он боялся грозы и обмороков, быть погребенным заживо и смерти.

Знакомая писателя Александра Смирнова рассказывала, как Гоголь во время чтения ей глав из «Мертвых душ» почувствовал приближение грозы: «Я вся обратилась в слух. Дело шло об Уленьке, бывшей уже замужем за Тентетниковым. Удивительно было описано их счастие, взаимное отношение и воздействие одного на другого… Тогда был жаркий день, становилось душно. Гоголь делался беспокоен и вдруг захлопнул тет­радь. Почти одновременно с этим послышался первый удар грома, и разра­зилась страшная гроза. Нельзя себе представить, что стало с Гоголем: он трясся всем телом и весь потупился. После грозы он боялся один идти домой. Виельгорский взял его под руку и отвел».

Из-за боязни обмороков и замирания Николай Гоголь мог большую часть ночи проводить на диване — не ложась в кровать. Павел Анненков рассказывал, что писатель всю ночь бодрствовал, а под утро «разметывал свою постель для того, чтоб общая наша служанка, прибиравшая комнаты, не могла иметь подозрение о капризе жильца своего, в чем, однако же, успел весьма мало, как и следовало ожидать».

Этот страх у писателя появился после смерти близкого друга — графа Иосифа Виельгорского. Их отношениям Гоголь посвятил неоконченную повесть «Ночи на вилле». В 1837 году Виельгорский заболел туберкулезом. Писатель ухаживал за больным, проводил возле его постели бессонные ночи, видел его кончину. В 1839 году Николай Гоголь писал: «Я ни во что теперь не верю и если встречаю что прекрасное, то жмурю глаза и стараюсь не глядеть на него. От него мне несет запахом могилы. «Оно на короткий миг», — шепчет глухо внятный мне голос».

Через шесть лет, в 1845 году, Гоголь написал завещание: «…тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться… Будучи в жизни своей свидетелем многих печальных событий от нашей неразумной торопливости во всех делах, даже и в таком, как погребение, я возвещаю это здесь в самом начале моего завещания, в надежде, что, может быть, посмертный голос мой напомнит вообще об осмотрительности».

Автор: Евгения Ряднова

1. Артур Конан Дойл — создатель фразы «Элементарно, Ватсон»

За все книги слово «элементарно» Холмс произносит лишь пару раз, но никогда не говорит «Элементарно, Ватсон» или «Элементарно, мой дорогой Ватсон». Впервые в каноничном виде фраза появилась в коротенькой пародии 1901 года на приключения знаменитой пары. Главными персонажами были некие Потсон и Шейлок Комбс. Именно из уст последнего прозвучало: «Элементарно, мой дорогой Потсон».

Оттуда выражение перекочевало в газеты, где его стали приписывать Холмсу. Фраза настолько соответствовала образу знаменитого сыщика, что приросла к нему намертво. Попала она и в знаменитую советскую экранизацию похождений Холмса и Ватсона.

2. Марк Твен описал в «Приключениях Тома Сойера» своё детство

Многие думают, что Твен воплотил в весёлых похождениях Тома Сойера собственные воспоминания. Это верно, но лишь отчасти. Например, родной город писателя Ганнибал стал прототипом Сент-Питерсберга из повести. А описанные в книге странные суеверия действительно ходили среди рабов и детей в США в 1830–40-е годы.

Но Том Сойер — это не 12-летний Марк Твен. Американец рассказывал, что персонаж основан на характере трёх мальчишек, с которыми прошло детство писателя в южных штатах США. Причём почти все события книги происходили в реальности, но только одно или два из всех приключений Твен пережил сам. Остальные пришлись на долю его одноклассников.

3. Детские воспоминания Александра Пушкина о няне повлияли на его творчество

Ещё из школьной программы хорошо известно, что большое влияние на главного российского поэта оказала няня Арина Родионовна. Именно под вдохновением от её историй Пушкин написал свои знаменитые сказки: о царе Салтане, о мёртвой царевне, о попе и работнике его Балде.

Арина Родионовна действительно была кладезем русского фольклора: знала много пословиц, поговорок и поверий, увлекательно рассказывала сказки. Вот только оценил это Пушкин уже взрослым человеком и состоявшимся литератором, а не в детстве, как считают многие.

Вернувшийся в родное имение во время михайловской ссылки Александр Сергеевич не только слушал рассказы няни, но и записывал их. Так Пушкин стал одним из первых российских фольклористов. Арина Родионовна скрасила ссыльные будни поэта, что тот и увековечил в стихотворных строчках: «Подруга дней моих суровых…».

Детские же годы поэт запомнил в довольно негативном ключе. Семья Пушкиных часто переезжала, поэтому, например, в творчестве Александра Сергеевича почти нет упоминаний родного дома. Некоторые биографы даже пишут, что у поэта не было детства. Так что говорить о роли детских воспоминаний о няне не приходится.

4. Булгаков писал свои произведения под воздействием морфия

Не секрет, что писатель употреблял морфий, который сегодня считается наркотическим веществом: свой опыт классик отобразил в повести «Морфий». Поэтому широко распространено предубеждение, что именно благодаря наркотику Булгаков мог писать так ярко и талантливо.

Однако исследования жизни писателя показывают, что период зависимости был совсем коротким. Он длился всего около года. Работая врачом, Булгаков сделал себе прививку от дифтерии, которая вызвала сильные боли. Писатель стал глушить их морфием и так пристрастился к наркотику. Сам Михаил Афанасьевич в зависимость не верил, хотя в определённый момент дело дошло до ломок и припадков безумия.

Спасла писателя жена Татьяна: по совету знакомого врача она втайне от мужа постепенно разбавляла дозы вредного вещества. И чем меньше наркотика употреблял Булгаков, тем слабее становилась зависимость. В итоге писатель смог избавиться от пагубной привычки довольно быстро. И произошло это ещё до того, как он стал зарабатывать литературой на жизнь.

5. Эрнест Хемингуэй — автор короткого рассказа о детских ботиночках

Согласно легенде, знаменитый американский писатель, мастер краткого («телеграфного») стиля, поспорил с друзьями на 10 долларов, что сочинит полноценный рассказ всего из шести слов. И Хемингуэй этот спор якобы выиграл, написав на салфетке: «Продаются детские ботиночки. Неношеные» (англ. For sale, baby shoes, never worn).

На самом деле похожие истории и даже формулировки появлялись в газетах ещё в начале XX века, когда Хемингуэй был ребёнком. В заметках авторы рассказывали о трагедиях матерей, которые были вынуждены продавать или отдавать неношеные вещи погибших детей.

История об авторстве Хемингуэя была растиражирована уже после его смерти в 1990-е годы. В частности, о вымышленном споре любил рассказывать литературный агент писателя. Да и сама история о ботиночках хорошо подходила краткой манере письма Хемингуэя. Так и возник миф.

А вы знаете, что снеговик на самом деле не толстый добряк с морковкой, а языческий персонаж, кроме того снежная баба и снеговик — это вовсе не одно и то же?

Снеговик в классическом представлении – это три снежных кома: большой (живот), средний (грудь) и маленький (голова). Руки снежного человечка чаще всего делаются из веток, но бывают скульптуры и с ручками из снега. Сейчас это кажется незыблемой классикой, тем не менее, такой стандарт для снеговиков был неофициально принят лишь в XIX веке. А раньше это были существа, способные своим видом напугать не только ребенка, но и взрослого. При лепке снежной фигуры люди пускали в ход всю свою фантазию, воплощали свои страхи и переживания.

Откуда взялись "снежные человеки"

Люди даже в глубокой древности питали слабость к изобразительному искусству и использовали для самовыражения любой доступный материал. Вполне логично представить, что для северян зимой таковым являлся снег. Потому, хоть точно и неизвестно, когда человечество стало лепить снеговиков, можно предположить, откуда это поветрие началось. А почему оно распространилось, мы знаем почти наверняка.

Ясно, что в Африке, откуда родом наши предки, снеговиков не было и быть не могло. Они могли появиться лишь в Европе. Ее наши предки заселили, по разным оценкам, от 35 000 до 44 000 лет назад. Кстати, примеры первых скульптур как раз датируются этим временем. Это глиняные фигуры медведя и бизонов, обнаруженные во французской пещере Монтеспан, и им примерно 30 000 — 35 000 лет. Так что снеговики могли появиться очень давно. И лепили их вовсе не для забавы. Ученые полагают, что когда-то снежные фигуры олицетворяли языческих божеств. На Руси, к примеру, их почитали как духов зимы. Причем большая часть духов была… дамами.

Славяне верили, что за различные атмосферные явления: метель, снег, вьюгу или туман — отвечает именно женское божество. Чтобы задобрить «госпожу метелицу», и лепили снежную бабу. Есть и другая версия. Знаменитый собиратель фольклора Александр Афанасьев, который в свое время провел глубокий анализ славянских верований и легенд и сравнил их с преданиями других народов, предположил, что снеговик олицетворяет сотворенную человеком небесную нимфу. Последняя каждый год замертво падает на землю в результате борьбы между божествами грома и туч. Весной нимфа тает и вновь возвращается на небеса в виде пара. Этот пар потом проливается дождем, который необходим для хорошего урожая. Чтобы он уродился как можно лучше, люди и лепили снеговиков.

Впрочем, имелся и мужской персонаж — снеговик. Поначалу на Руси снеговиков делали в виде столбов с головой и двумя комочками-руками по бокам. Вероятно, эта традиция восходит к славянским языческим идолам, которых тоже изображали в виде высоких столбов с прямоугольной головой. Такими идолами, только зимними, вероятно, были и снеговики.

Первый снеговик был итальянцем

Сегодня никто точно не скажет, кто первым слепил фигуру из снега, и в какой стране это произошло. Однако есть упоминание, что один из первых снеговиков «родился» в руках Микела́нджело ди Лодо́вико ди Леона́рдо ди Буонарро́ти Симо́ни в XV веке. Где скульптор взял снег, и как выглядело его детище – история умалчивает. В то же время некоторые источники утверждают, что снеговик был придуман святым Франциском Ассзиским. Хотя слово «schneemann», что означает снежный человек, немецкого происхождения, а «snowman» - английского.

В печатном издании снеговик первый раз отметился в Часослове, XIV век, где можно было увидеть и иллюстрацию – люди скатывают снег в большие шары. Возможно, чтобы слепить снеговика?

Первый снимок снеговика, 1845 год. Mary Dillwyn/National Museum of Wales Интересно, что различие снеговиков по полу существовало только у славян. В западных странах известен лишь snowman — «снежный человек». И там снеговики зачастую изображали монстров — при лепке можно было воплотить в недолговечной скульптуре все свои страхи. При этом снег связывался с божественным, ведь он падал с неба, а сами фигуры связывались с нечистой силой. Снеговикам-страшилам полагалось отпугивать злых духов. Впрочем, уже в Средние века снеговиков все чаще стали лепить в реалистичной манере, что должно было, наоборот, привлечь бесов.

Люди верили, что нечистая сила может перепутать снеговика с человеком и вселиться в него, а с наступлением весны просто растаять.

А вообще, снеговики могли иметь очень разный смысл даже для одного народа, не говоря уже о соседних. Так, первое достоверное изображение нашего героя относится к 1380 году. Оно было обнаружено в Гаагской библиотеке в так называемой «Книге часов» — молитвеннике для рядовых прихожан, который использовали в Средневековье. На полях книги был нарисован снеговик, которого поджаривали на огне. С чем связано это действие — непонятно.

Снеговики-злюки и путь к доброте

Когда произносишь слово снеговик, представляется смешной человечек из снега, символизирующий приход зимы и новый год. А ведь так было не всегда.

Сегодня, когда в домах есть отопление, горячая вода и прочие блага цивилизации, холодная зима не может напугать человека. Раньше же все было иначе - зимнее время считалось самым тяжелым для выживания. Видимо поэтому и снеговики лепились в виде страшных, злобных, большого размера чудовищ. Возможно, они олицетворяли холодную, тяжелую зиму.

Но в целом снеговики символизировали языческих персонажей и каждый их атрибут также носил определенный смысл. Морковь вместо носа втыкали, чтобы был хороший урожай в следующем году, ведро на голову надевали для достатка в доме, а угли-глаза знаменовали собой избавление от прошлого. Метла же была призвана отгонять злых духов (как и ожерелье из чеснока, которое надевали на снеговиков в Румынии). Хотя мнение относительно последней разные: метла, к примеру, могла помочь снеговику подняться в небо и передать людские послания богам, или же она могла отгонять сильные морозы и «приметать» больше снега, чтобы земля лучше рожала в новом сезоне.

Страхов, связанных со снеговиками, было немало, например, их не рекомендовалось лепить в полнолуние во избежание проблем, ночных кошмаров, неудач. В северных странах не рекомендовали смотреть на снеговика из окна. Если человек шел ночью и наткнулся на снежную скульптуру, он должен был как можно быстрее сменить траекторию пути и постараться не смотреть на нее.

Такая ситуация продолжалась вплоть до XIX века. Люди стали просвещеннее, сказочные страшилки увлекали их все меньше. Снеговики постепенно перешли в категорию символов Нового года и Рождества. Появились красочные открытки с изображениями снеговичков, которые приветливо улыбались, словно желая счастливого праздника.

Тем не менее, у христиан сохранялось поверье, что они – посланники небес, ангелочки, которые помогают бороться с бесами, и у которых можно просить что угодно. Главное – вылепить такого ангела из чистейшего свежего снежка, и усердно просить его, чтобы он услышал и принял просьбу. А уж потом, растекаясь от наступающего тепла, унес ее в небо в виде тысячи мельчайших капель.

Снеговики нашего детства

«Мы не ели, мы не пили, Бабу снежную лепили», писала знаменитая детская поэтесса Агния Барто. Да, именно бабу, существо женского рода. В России, в отличие от Европы, все снежные скульптуры имели свой пол. Еще во времена язычества наши предки лепили снеговиков, которым доверяли самые тайные желания: разбогатеть, избавиться от болезни, жениться… А вот за хорошей зимней погодой обращались к Снежной бабе, так как считали ее духом женского пола, управляющим погодой.

К снежным скульптурам обоих полов относились с уважением. Не даром существуют русские выражения «мороз-батюшка», «зима-матушка». Кстати, январь в народе часто называли «снеговик».

Во что снеговика нарядишь, так и новый год проведешь

Как только в городах и селах выпадал первый снег, начиналась работа по лепке снежных баб, причем сделать их полагалось целых три. Большая баба была ответственна за хорошую зимнюю погоду, средняя – за урожайность, маленькая, носящая смешное имя Крышня, отвечала за радость, веселье и счастье в доме.

В европейских странах было принято ставить снеговика неподалеку от дома. Снежного человека украшали, одевали, даже раскрашивали, в общем, всячески ублажали. Сейчас уже мало кто верит в то, что снеговик может влиять на судьбу или менять погоду. Их лепят, чтобы развлечься, весело провести время. Но обязательные аксессуары все же остались и они всем известны. А что они означали раньше?

Надетое вместо шапки ведро символизировало достаток, финансовое благополучие. Нам бы так. Метла в снежных руках помогала прогнать холода и притянуть к земле побольше снега для будущего урожая. Глазки из углей и другая «косметика» на снежном лице – для того, чтобы все горести и обиды ушли в прошлое. Морковный нос, естественно, олицетворял мольбу об урожайности, плодородии. Бусы из чеснока отгоняли бесов и прибавляли здоровья тем, кто жил неподалеку от снеговика.

Увлечение снеговиками

Многие детские писатели с удовольствием писали о снеговиках. Милая сказка с названием «Der Wunsh des braunen Schneemannes» («Мечта коричневого снеговика») была написана немецким писателем Мэнди Фогелем. Игрушка-снеговичок, сделанная из шоколада, очень хочет посмотреть на снег. Малыш Тим выносит шоколадного друга на улицу, где тот покрывается инеем. Снеговичок радуется, что стал белым, а мальчик молчит, понимая, что шоколадка ошибается.

Ганс Христиан Андерсен рассказал о жизни и судьбе снежного человека в сказке «Снеговик». Это грустная история. Снеговичок, которого дети слепили в морозы, не испытывал радости от снежных бурь, холода и других прелестей зимы. Он заглядывал в окошко и с тоской смотрел на печку, в которой пылали дрова. Что-то шевелилось в его снежной душе, когда он смотрел на пламя и искрящиеся угольки.

И только весной, когда наступило тепло, все стало ясно. Снеговик растаял под лучами солнца, и стало понятно, почему его так влекло к огню – внутри его была кочерга. Она и тянулась к печи, вспоминая свою любимую работу.

Достижения снеговиков

Снеговик в современном мире – это не только символ зимы, пришедший из старины. Это еще и возможность установить рекорд. Каждый год в мире, в том числе и в нашей стране, проходят сотни всевозможных фестивалей, посвященных снеговикам и снежным скульптурам.

Например, снеговичок высотой 16,7 метра был воздвигнут в Австрии, на горном курорте Гальтюр.

А самый необычный снеговик, пожалуй, был сооружен в Цюрихе. Сделанного из ваты большого снеговика… начиняют взрывчаткой и помещают в костер. Швейцарцы верят, что чем быстрее вспыхнет несчастный, тем жарче будет лето. С искоренением язычества на Руси снеговиков лепить практически перестали. Вернул традицию Петр I, который и сам очень любил лепить снежных баб, называя их снежными дурами и устраивая состязание на лучшего снеговика среди своих придворных. «Лучший» в понимании царя — самый смешной или вычурный.

По части вычурности снеговиков соревнуются и поныне. К примеру, в американском городе Бетел (штат Мэн) слепили снежную бабу в честь сенатора штата Олимпии Сноу. Высота «сенатора» составила 37 м, а вес — около 6000 т. Вместо рук вставили елки и даже не лишили красавицу Олимпию (так называли снеговика) «женских штучек»: вместо ресниц воткнули лыжи, а пять автомобильных шин, которые стали губами, выкрасили в красный цвет. Снеговик попал в Книгу рекордов Гиннесса. Наши сограждане, впрочем, тоже не промах. В 2013 году в Лианозовском парке в Москве был слеплен самый большой снеговик в России — его высота составила 9,40 м. Он тоже был занесен в книгу рекордов — правда, не мировую, а российскую.

Тем не менее и в России, и на Западе окончательно перестали связывать снеговиков с языческими божествами лишь в XIX веке. Снеговики превратились только в милый атрибут Рождества и зимы вообще. Именно тогда их стали лепить не в виде столбов, монстров, реальных людей и бог знает кого еще, а в виде трех шаров, поставленных друг на друга. Кстати, в Великобритании и Японии снеговиков традиционно лепят на основе двух сфер.

Существует даже Всемирный день снеговика — 18 января.

О рыцарстве ходит множество слухов и утверждений, а литература и кинематограф создали о них немало стереотипов, в которые мы верим. Рыцари чаще всего представляются нам закованными с ног до головы воинами на тяжёлых лошадях, которые в битвах непобедимы и неуязвимы, а в мирной жизни благородно борются на турнирах за внимание прекрасной дамы.

Однако реальная жизнь этих людей была совсем другой, только вот далеко не все из нас об этом догадываются.

Обычно нам представляется рыцарь в качестве огромной кучи собранного и скреплённого между собой железа верхом на лошади. Неуязвимый в своих доспехах воин очень сильно бьёт, однако если он случайно упадёт, то встать на ноги без помощи оруженосца он вряд ли сможет из-за тяжёлой и неудобной броня. А на самом деле полный пластинчатый доспех, изготовленный из закалённой стали, в среднем весил примерно 15–25 килограмм. Казалось бы, и такая тяжесть также немалая, однако оружейники умели создавать латы так, чтобы придерживаться равномерному распределению веса по телу владельца, поэтому он был способен не только свободно ходить, но также бегать и даже прыгать, а некоторые случаи, которые зафиксировала история, доказывает, что отдельные рыцари и танцевали в своих доспехах, не испытывая каких-либо проблем или стеснений.

Каждый рыцарь владел замком

Зачастую мы представляем, что у каждого рыцаря был собственный замок, однако это не совсем так. Всё дело в том, что замок даже по тем временам был очень дорогим сооружением, который, к тому же, ещё и довольно долго строился, учитывая, какие технологии были тогда доступны человечеству. Например, в Англии в 1214 году, по данным редакции Novate.ru, насчитывалось несколько тысяч рыцарских имений, но при этом построено всего 179 баронских и 93 королевских замка. Большинство рыцарей действительно владели собственными землями и деревнями, которые их содержали, однако при отсутствии денег на строительство и содержание замка, они проживали в усадьбах — само собой, те явно были богаче среднестатистического крестьянского домишка, однако и до полноценного средневекового замка им тоже было далеко.

Рыцари сражались на турнирах ради внимания прекрасной дамы

Традиционно считается, что рыцарь, который одержал победу в турнире, получает в награду от прекрасной дамы, наблюдающей за поединком, цветок, платок или другое выражение благосклонности. И мол, этот знак внимания и был той самой целью, с которой рыцарь вообще дрался на турнире. Действительно, сохранились записи, которые подтверждают, что победитель получал поцелуй самая красивой девушки на турнире либо разделял с ней ужин из экзотического блюда, по типу приготовленного павлина. Вот только на самом деле основной наградой за состязания были деньги. После турнира обычно организовывался пир, где победитель получал неплохой денежный приз: кольцо с бриллиантами, золотые застёжки с рубинами, кубок, драгоценные камни и монеты и многое другое.

Бронированные гульфики носили практическую функцию

Большинство, кто видел на изображениях рыцарских доспехов «гульфик», посчитают, что он носил такую же защитную функцию как и остальные части лат. Однако в реальности этот элемент носился исключительно как модный аксессуар, который позволял убедить окружающих в «мужестве» рыцаря и впечатлить представительниц прекрасной половины человечества. Именно поэтому их украшали то камнями, то даже изображениями, а конкретной практической нагрузки гульфики никогда не имели.

Рыцари были образцом галантности

Один из самых популярных мифов, который относится к рыцарству уповает на Средневековье, как романтическую эпоху, где рыцари без страха и упрёка совершают храбрые подвиги, клянутся в любви и верности своей даме сердца и вообще ведут себя как настоящие благородные джентльмены, причём со всеми, вне зависимости от положения человека на социальной лестнице. Однако, к сожалению, реальность жизни и поведения рыцарей была куда менее положительной, а все эти стереотипы появились из сюжетов идеализированных рыцарских романов. Представители закованных в латы воинов грешили не меньше, чем другие люди: они могли промышлять похищением скота, грабежом, мародёрством, и даже насилием и пытками. Останавливало таких отъявленных негодяев разве что привлечение внимания монарха или сюзерена. Тем более, что законы предусматривали наказание в виде лишения рыцарского звания только в случае совершения тяжёлого преступления в отношении дворянина.