Британский художник Нил Саймон (Neil Simone) создает весьма интригующие картины, наполненные странной реальностью, которая заставляет ощущать противоречивость увиденного и его магию.

При взгляде на картину можно мгновенно попасть в мир иллюзии Нила Саймона (Neil Simone). Он пытается расставить границу между тем, что реально и нафантазировано художником. Как говорит сам автор, ценность картин именно в отсутствии этих самых границ, и в каждом своем произведении он стремится максимально соединять миры: «Я рисую мир таким, каким его вижу. Мир измерений теней, форм, противоречий и постоянно меняющихся границ». Добро пожаловать во внутренний мир Нила, где все возможно.

Биографические его данные почти не находятся в свободном доступе, известно только, что Нил Саймон родился в 1947 году в Великобритании, в Лондоне. Еще в детстве увлекался живописью, в школе изучал графику и дизайн. В молодости посетил город Харрогит и там открыл для себя необычную живописную природу Северного Йоркшира. Это место настолько вдохновило его, что он выбрал этот регион для постоянного местожительства. Там он и живет уже более 40 лет с супругой, в маленьком городке и пишет маслом свои интригующие и двусмысленные картины.

По признанию самого художника, "мир вокруг - это череда хрупких и постоянно меняющихся форм, теней и границ" (с). Вдохновляют его на творчество самые обычные вещи - смена времен года, дня и ночи, а все остальное дорисовывает его фантазия и талант художника.

Сложные неординарные методы, используемые художником, придают его произведениям уникальный стиль и необычное изображение. Его картины - это иллюзорные, но целостные полотна, проникнутые глубоким смыслом.

Взаимосвязанные, плавно перетекающие сюжеты, размытые границы - в этом заключена магия работ художника.

Созданию таких захватывающих произведений искусства способствует и присущая художнику манера письма, отличительными особенностями которой является насыщенность и яркость цветового решения, создающая эмоциональную энергию живописи.

Работы Нила Саймона выставлены во многих ведущих галереях Великобритании, Европы и США.

Сюрреализм — это жанр живописи, который дано понять далеко не каждому. Но почти все любят рассматривать картины с фантастическими и даже абсурдными сюжетами. Особенно если они яркие, отлично детализированы и обыгрывают знакомые всем сюжеты из истории или литературы. Художник-сюрреалист Михаил Хохлачев создает именно такие захватывающие полотна, от которых трудно оторваться.

Михаил Хохлачев, которого также знают под псевдонимом Майкл Шеваль (Michael Cheval), родился в 1966 году в городе Котельниково в Волгоградской области СССР. Отец художника был военным, но при этом имел необычное для людей своей профессии хобби — писал картины. Дед Михаила по отцу был профессиональным художником-оформителем, так что можно говорить о настоящей династии.

Михаил рисовал с раннего детства, но в большое искусство он пришел не сразу. Сначала он выучился на инженера-конструктора и лишь потом окончил Государственную Академию художеств Туркменистана.

Жизнь в Средней Азии наложила серьезный отпечаток на творчество Хохлачева. У художника много картин, в которых чувствуется философия Востока и его характер.

Первая персональная выставка Михаила Хохлачева прошла, когда ему было 24 года. К этому времени художник уже имел серьезный авторитет и сотрудничал со многими издательствами. Также он с удовольствием работал с театрами, оформляя сцену и создавая эскизы декораций и костюмов.

В 1997 году Хохлачев эмигрировал в США, где начал новую творческую карьеру. Запад прекрасно принял сюрреалиста с неповторимым стилем и невероятной работоспособностью.

Картины Михаила Хохлачева фантастические и даже абсурдные. Но при этом художник активно использует приемы реализма, делая своих необычных героев максимально живыми и эмоциональными.

Сюрреалистическим по духу было не только искусство Леонор Фини, но и способ ее жизни и восприятия мира. Там, где появлялась Леонор, в воздухе веяло серой и ладаном. «Голова львицы, разум мужчины, бюст женщины, туловище ребенка, ангельская грация, дьявольский дискурс», — описывал Фини американский арт-дилер Джулиан Леви. В средние века ее, пожалуй, отправили бы на костер: слишком много красоты, таланта, ума и неистовства! В прошлом столетии она «правила бал» в сюрреализме — в живописи, дизайне, литературе, моде… И создала костюмы к фильму Феллини «81/2».

— Меня интересует только неизбежная театральность моей жизни.
…Я всегда любила и жила в своем собственном театре
Леонор Фини

Детство Леонор, урожденной Элеоноры, могло послужить сюжетной канвой зажигательного сериала. Девочка родилась в Буэнос-Айресе в семействе Эрминио Фини, состоятельного и фанатично религиозного аргентинца (по другим сведениям — итальянца) с русскими корнями, и Мальвины Браун-Дубич, уроженки Триеста, в которой текла немецкая и славянская кровь.

Брак был недолгим: измученная деспотизмом мужа Мальвина бежала с полуторагодовалой малышкой на руках в свой родной город, где остались родители и брат Эрнесто. Кипящий от негодования Эрминио пускается по следу беглянок, пересекает океан, находит дочь — и похищает ее. В свою очередь, Мальвина, не обращаясь за помощью к полиции, ухитряется разыскать и отобрать девочку.

Борьба между родителями за право опеки над ребенком продолжается шесть лет, и все это время Леонор тщательно скрывают, одевают и растят как мальчика, чтобы сбить с толку ее осатаневшего отца. В конце концов, испытав все средства, Эрминио отступается от мысли вернуть себе дочь. Все эти события — латинские страсти, маскарад, гендерный хаос, — наложат фатальный отпечаток на весь уклад жизни Леонор.

Девочка, обладая врожденным интеллектом, рано проявила способности настоящего вундеркинда и творческие задатки. На одном из первых своих рисунков пятилетняя Лолó, как называли ее домашние, трогательно и правдоподобно изобразила курочку, снесшую в горшочек яичко. Родные были потрясены — ведь рисовать ее никто не учил, — но возводить детские способности в культ не стали.

Леонор росла настоящей маленькой разбойницей: на пляже, например, ей больше всего нравилось рыться в песке в надежде найти вымытый морем скелетик или череп какого-нибудь животного. Из-за вольномыслия и нелюбви к подчинению ей пришлось сменить не одну школу. Впоследствии, вспоминая отрочество, художница утверждала, что рано осознала необходимость бунтовать — ради права жить так, как ей хочется, и необходимость зарабатывать — чтобы ни от кого не зависеть.

В пятнадцатилетнем возрасте Леонор перенесла конъюнктивит, из-за которого ей пришлось два месяца провести с плотной повязкой на глазах. В вынужденной темноте ее внутреннему взору являлись сонмы странных существ и невероятных сюжетов, порожденных воображением в отсутствие визуальной информации.

После болезни девочка столь исступленно запечатлевала увиденное в бесчисленных живописных работах, рисунках, скульптурах, куклах-марионетках, что ее призвание заниматься искусством стало очевидным. По совпадению, в то же время ее выгнали из очередной школы, и дальнейшее становление Леонор происходило ценой собственных усилий при содействии и поддержке семьи.

К счастью, с родными и местом жительства юной барышне повезло. Триест, крупный порт на семи ветрах между Балканами и Альпами на стыке латинской, германской и славянской цивилизаций, считался жемчужиной Австрийской Ривьеры. В начале XX века этот город обладал высоким культурным статусом и был пропитан духом космополитизма. В гостеприимном доме Мальвины, слывущей женщиной широких взглядов, царила богемная атмосфера.

В круг общения семьи входили такие блестящие личности, как Райнер Мария Рильке, Итало Свево, Умберто Саба и Джеймс Джойс, который в то время проживал в Триесте, дописывая знаменитый роман «Улисс».

Специальное художественное образование Леонор также не стремилась получать в рамках системы. Вместо этого, будучи девчонкой неробкого десятка, она самостоятельно изучала анатомию, с 13 лет зарисовывая трупы в анатомическом театре местного морга, куда ее по знакомству пускал охранник. По мере пробуждения серьезного интереса к искусству юная Леонор подружилась с известными местными живописцами — Артуро Натаном (Арти), Карло Сбиса, Эдмондо Пассауро, — и брала у них уроки.

Начинающая художница приобщалась к искусству в европейских музеях и выставочных залах. А когда дядюшка Эрнесто поручил ее заботам свою обширную библиотеку, Фини с головой ушла в освоение композиционных и технических приемов, с энтузиазмом изучая альбомы с графикой Бердслея, работами британских прерафаэлитов и немецких романтиков.

Леонор страстно и на всю жизнь полюбила чтение. С трудами Фрейда она познакомилась еще до своего 16-летия, и ее захватила трактовка символики мифов и снов, созвучная собственному опыту и ощущениям. В будущем эта увлеченность сблизит Фини с сюрреалистами, почитавшими Фрейда и полагавшими, что сновидение, освобожденное от цензуры сознания, служит источником незамутненного, первичного искусства. В зрелые годы Леонор будет исследовать в своих работах темы женской идентичности, матриархата, транслируя их через хтонические образы темных богинь, наполненные эротической и гипнотической энергией.

Рано созревшая чувственность, провокативное поведение, необузданный темперамент Леонор давали массу поводов к досужим сплетням. Нескладный подросток превратился в femme fatale — высокую, статную, кудрявую красотку с кошачьим разрезом глаз.

Как утверждала сама Фини, с 18 лет она имела обыкновение жить в подобии коммуны и редко ограничивала себя союзом с единственным партнером, предпочитая, как она выражалась в письмах, «караваны соучастий», в которых у каждого были параллельные романы. К армии ее любовников причисляют едва ли не весь золотой список художников, литераторов, мыслителей ХХ века.

Фини открыто признавалась в своих эротических приключениях с женщинами. Культивируя в творческих работах доминанту женской силы, феминисткой себя, однако, не считала, хотя этот ярлык ей пытались навесить неоднократно. Судя по тому, что дружеские и любовные связи Леонор длились десятилетиями, она умела не только влюблять в себя, но и по-настоящему дорожить отношениями, которые могли быть и вполне платоническими.

Переезд в августе 1931 в Париж («мой истинный город», как называла его Фини) был авантюрой со множеством пикантных деталей; по тем временам это был очень смелый шаг для молодой одинокой девушки, одержимой творческими амбициями. Но судьба нашей героини и здесь не допустила произвола: одним из первых покровителей Леонор и первых ее парижских любовников стал Макс Эрнст, заметная персона среди авангардной богемы. Эрнст ввел свою пассию в круг сюрреалистов, где ее приняли с восторгом — хотя злые языки судачили, что обыкновение носить розовые шелковые чулки под минимумом одежды впечатляло больше, чем ее живопись.

Да, Леонор любила наряжаться, искусно подавала себя и заставляла о себе говорить — и стоит ли удивляться, что на улице ошеломленные люди расступались, чтобы пропустить эту даму?

На открытие одной из галерей она явилась в манто из меха сибирского волка, которое выменяла на свое полотно, а когда кто-то заметил, что для такой одежды слишком тепло, распахнула одеяние и оказалась под ним совершенно голой. В другой раз Фини пришла на встречу в кафе в алой кардинальской мантии, приобретенной в лавке церковных облачений. Леонор признавалась, что ее волновал кощунственный характер этого маскарада и странное ощущение себя как женщины, носящей одежды мужчины-священника, который никогда не познает женского тела. А на сюрреалистический бал-шабаш, который устроил дадаист Тристан Тцара по случаю летнего солнцестояния 1936 года, блистательная дива надела высокие белые сапоги, короткую накидку из светлых перьев, маску совы — и более ничего! Этот легендарный наряд стал прототипом костюма главной героини в заключительных эпизодах нашумевшего фильма по книге «История О».

«Ах, дорогая Леонор,
моя прекрасная заколдованная сова,
там, где ты пролетаешь,
воздух превращается в золото"

поэтесса Эльза Моранте

Экстравагантная Фини дружила с Эльзой Скьяпарелли — «анфан террибль» мира парижской моды, - и с вечной антагонисткой Коко Шанель. Та одалживала ей свои самые сумасбродные наряды для выходов в свет.

В 1937 Леонор разработала флакон для духов, которые решила выпускать Скьяпарелли. Аромат получил название «Shocking» («шокирующий»), тот же эпитет носил пронзительно-розовый оттенок фуксии, который ввела в моду дерзкая Эльза. Флакон в виде обнаженного женского торса воспроизводил пропорции тела актрисы Мэй Уэст, а пробка была увенчана цветочным букетиком. Спустя многие годы, в 1993-м, Жан-Поль Готье выпустит оммаж этому дизайну — свой парфюм «Classique» в изящном флаконе-торсе. А в 2018 идею подхватит Ким Кардашьян, предложив отформовать собственное тело для моделирования флакона духов «KKW Body».

Вся жизнь обольстительной и эксцентричной Фини была театром в тотальном его понимании. Леонор увлеченно режиссировала каждую из множества собственных фотосессий — она обожала фотографироваться, благо в кругу ее друзей и поклонников вращались именитые фотомастера. Пафосно появлялась на формальных мероприятиях в эпатажных туалетах собственного дизайна.

И этот ее талант оказался востребованным: к ней стали обращаться за разработкой декораций и костюмных сетов для лондонских, миланских, парижских спектаклей. «Хрустальный дворец» Джорджа Баланчина в Парижской опере и постановка с Марией Каллас в миланской Ла Скала — вот только пару примеров. А в 1969 году художница получила Приз критики за скандальные костюмы к одиозной пьесе Оскара Паниццы «Собор любви».

Кстати, одежды героев знаменитого фильма Феллини «81/2» — это тоже Леонор!

Фини нередко проявляла альтруизм в отношении тех, в ком видела талант. Иной раз она дарила свои иллюстрации литераторам, чтобы им было легче добиться публикации своих творений. Леонор проиллюстрировала более полусотни книг, в том числе немало резонансных с точки зрения морали произведений: «Цветы зла» Шарля Бодлера, «Жюльетта» (1944) и «Жюстина» (1950) Маркиза де Сада, «История О» Полин Реаж. Да и сама Леонор пробовала себя на поприще литературы, написав в 70-х несколько романов и сборник «Мохнатые сказки для детей».

Испытывая принципиальную враждебность к институту супружества, в официальном браке Фини пребывала лишь единожды — с неким Федерико Венециани, любителем искусств, сыном состоятельного торговца. Брак, заключенный незадолго до начала второй мировой, был расторгнут в 1945 году, когда фактически от него остались только воспоминания: Леонор уже несколько лет находилась в отношениях со Станислао Лепри, который ради нее оставил дипломатическое поприще, занялся рисованием и стал весьма самобытным художником. Позже к этому любовному союзу присоединился Константий (Кот) Еленьский, польский литератор. Его предполагаемым биологическим отцом был Карло Сфорца, итальянский политик-антифашист. Самолюбие Фини приятно щекотал еще и тот факт, что среди амурных трофеев ее прошлого числился брат Константия по отцу, законный наследник родовитого семейства скульптор Сфорцино Сфорца.

Похоже, они прекрасно ладили и были действительно счастливы в этом нежном «менаж-а-труа» — Константий и Станислао боготворили Леонор и видели в ней источник радости и вдохновения.

Соперничать с мужчинами в сердце Фини могли только обожаемые ею персидские коты, число которых в доме всегда было не менее дюжины, а временами превышало два десятка. Леонор души не чаяла в своих питомцах, позволяя им абсолютно все — гулять по столам во время трапезы, выбирая лучшие куски, спать в постели хозяйки. Иметь собственных детей Леонор отказалась добровольно и твердо, и любовь к кошкам позволяла ей реализовывать потребность в привязанности и заботе.

…Станислао уйдет из жизни в 1980, Кот — в 1987, сама Леонор в 1996, но все трое будут похоронены в одном склепе на кладбище в Сен-Ди-сюр-Луар, где в 60-х Лепри купил небольшую виллу. Она переживет их всех — своих любимых, друзей, единомышленников, — и в некрологе для «Гардиан» Питер Уэбб назовет ее «последней из сюрреалистов».

«Леонор Фини умерла в возрасте 87 лет, но ее невозможно представить старой. Для тех из нас, кто восхищался ею, она всегда будет необузданной черноволосой нескладной красавицей, которая запечатлена на ее полотнах. Смертоносный, подавляющий сопротивление сфинкс, вампир, встречи с которым мы жаждали более всего».
арт-критик, искусствовед Джордж Мелли

В 2018 году мир вновь заговорил о Леонор. Модный дом Christian Dior посвятил Фини весеннюю коллекцию линии от-кутюр. По залам музея Родена шагали модели в причудливых, словно тающих в воздухе масках, созданных по мотивам идей Леонор — ведь, наверное, никто не любил маски так, как она!

В 2018−19 в нью-йоркском Музее состоялась ретроспективная выставка «Леонор Фини: театр желаний», вновь открывающая позабытую Америкой художницу. А в 2020 вышел фундаментальный каталог живописных работ Фини, составленный Нейлом Цукерманом и другом Леонор — фотографом Ричардом Оверстритом.

В искусстве, как и в жизни, есть творчество, которое впечатляет до мурашек, другое же забывается спустя минуту. А есть картины-метафоры, на которые можно смотреть бесконечно, и вам все равно не удастся до конца разгадать их. Работы Владимира Куша как раз из таких.

Родился художник в Москве, где и получил художественное образование, но сюрреализм нашей стране был тогда не нужен, и Куш эмигрировал в США. Бизнесмен из Франции случайно заметил работы художника и впечатлился ими настолько, что устроил его выставку в Гонконге. После этого Куш стал по-настоящему знаменитым.

Сейчас у художника 4 собственных галереи в США, и он признанный мастер сюрреализма. Во всех его работах есть нечто притягательное — они как будто подсвечены изнутри и создается впечатление, что зритель сам присутствует на картине.

Владимир Куш свой стиль называет «метафоричный реализм». Художник использует необычные образы, для воплощения труднообъяснимых понятий, таких как «любовь», «жизнь», «творчество». При этом Vladimir Kush в отличие от многих других художников сюрреалистов, не и искажает предметы до неузнаваемости и использует чаще всего светлые тона.

Подобно фотографии с двойной экспозицией или туманному сну, картины французского художника Эрика Ру-Фонтейна (Eric Roux-Fountaine) запечатлевают миры, лишь немного выходящие за рамки нашей известной реальности, волшебные моменты, усеянные звездным светом и призрачными сферами. В рамках мягко окрашенных работ канатоходцы в сумерках пробираются по высоким лесам, в то время как другие люди парят в воздухе на карнавальных аттракционах, установленных перед луной.

Ру-Фонтейн подходит к каждой из своих картин так же, как режиссер мог бы работать с фильмом, создавая персонажей своих работ в свободной интерпретации. “Я ни в коем случае не пытаюсь изобразить место буквально, потому что я думаю, что мы рисуем, опираясь на нашу культуру так же, как и на нашу природу”, — сказал французский художник.

“И память и ощущения, которое мы сохраняем о месте или сцене, иногда более интересны, чем «сырая’ реальность. Люди, изображенные на картинах, больше похожи на актеров. Затем они появляются в сцене, и каждый должен собрать фильм воедино!”

Многие работы Ру-Фонтена вдохновлены его частыми путешествиями по Центральной Америке, Индии и Восточной Европе. Он представлен галереей Фелли в Париже, M Fine Arts в Бостоне и Waltman Ortega Fine Art в Майами, где он участвовал в групповой выставке “Территории за пределами” в начале этого года. Вы можете увидеть больше его сюрреалистических картин на его веб-сайте или в Instagram

Одновременно очаровательные и пугающе сюрреалистичные фантастические существа, изображаемые Наото Хаттори (Naoto Hattori), плавно соединяют мириады текстур и цветов, встречающихся в природе, в необычные гибридные образы, которым трудно подобрать название.

Они часто пушистые, обладают рожками в неожиданных местах, а глаза медведя настолько необычайно большие и стеклянные, что отражают полномасштабные пейзажи. Будь то пушистый персонаж, похожий на морского конька, или большая выпуклая голова, парящая в воздухе, эти фигуры-размышления об опыте Хаттори. “Когда я (нахожусь) в осознанном сновидении, я представляю себя одним из этих плавающих гибридных существ или чем-то иным, но обязательно находящимся в гармонии с природой”, — говорит он.

В основном работая с акрилом, японский художник создаёт свои картины небольшими по масштабу, выбирая миниатюрные доски, которые обычно не превышают пятнадцати с половиной сантиметров. Он приветствует техническую сложность таких крошечных пространств. Ограничение по размеру первоначально возникло, когда около 10 лет назад у него был диагностирован тяжелый шейный спондилез. “Когда я попытался рисовать локтями и плечами, кончики моих пальцев онемели, и я не мог контролировать кисть”, — говорит он. “Если она размером с блокнот, я могу рисовать, не двигая шеей или плечами… Поэтому в настоящее время я рисую в меньшем размере, что позволяет мне свободно рисовать движениями запястий и кончиков пальцев».

Хаттори, который живет в своем родном городе Иокогама, Япония, примет участие в выставке Blab, которая открылась 11 сентября текущего (2021-го) года в копрогалерее Санта-Моники. Вы можете ознакомиться с его процессом в Instagram, а также приобрести оригиналы и принты на его сайте.

Эти акриловые картины имеют небольшие размеры, как правило, размером менее 3 дюймов на 3 дюйма без рамки. Стиль художника был назван поп-сюрреалистом, но Хаттори говорит, что это то, что он видит в своей голове. Хаттори говорит Колоссалу, что он рисует глаза с трех лет. «Когда я закрыл глаза, я увидел разноцветный глаз, похожий на мандалу, и он продолжал менять форму, как калейдоскоп. Я нарисовал сотни изображений глаз. Тогда я думал, что все могли бы это увидеть».

Хаттори продолжал рисовать глаза, когда стал старше и получил степень бакалавра искусств в области иллюстрации в Школе визуальных искусств. Существа на картинах – аватары для художника из мира его воображения.

Я не отношу себя к сюрреализму, но мне нравится рисовать образ, который не может быть выражен словами, такими как чувства, мысли и эмоции в моем уме. Глаз ощущается как вход в мир призрачных воспоминаний. Я часто рисую кусок, который визуализирует себя как гибридное существо, входящее в призрачный мир. Изображения искажены, но это похоже на медитацию и успокаивает меня.