Рон Джонс преподавал историю в Калифорнии. Он даже представить себе не мог, чем закончится его небольшая постановка, организованная для того, чтобы показать ученикам, как развивается диктатура.

Эксперимент Рона Джонса до сих пор считается одним из самых спорных. Начался он почти случайно: преподаватель объяснял школьникам, что такое диктатура, и дети никак не могли понять, почему немцы поддерживали нацистов. «Ведь там людей убивали! — твердили ученики. — Как все могли просто смотреть на это? Они должны были возмутиться и свергнуть Гитлера!»



Подростки были уверены: они сами и их близкие восстали бы против фашистов. И просили Рона объяснить, как вышло, что население Германии поддерживало зверства. Почему мужчины согласились воевать ради безумных целей фюрера? И тогда Джонс сказал: «Давайте проведем небольшой эксперимент, который поможет нам понять этих людей. Обещаю всем участникам поставить высокие оценки».



Дети согласились — они любили преподавателя и доверяли ему. Тинейджеры были уверены: их ждет что-то гораздо более веселое, чем обычные разговоры об истории, ведь Рон всегда умел придумать что-то интересное. Так началось исследование, о котором сам Джонс и его подопечные молчали несколько лет, так стыдно им было за свое поведение. Занял оно всего пять дней, и за это время жизнь гимназии полностью изменилась.



<h2>День первый: сила дисциплины</h2>

В понедельник урок Рон начал с рассказа о том, как полезна дисциплина. Он приводил примеры из истории, вспоминал разные исследования, которые показывали, что организованность и строгое следование распорядку позволяют людям добиваться успеха во всем – от спорта и до карьеры. А потом сказал: «С сегодняшнего дня у нас появятся новые правила, которые помогут вам в жизни».



Он потребовал, чтобы все сели одинаково, приняв «правильную» позу: руки скрещены за спиной, ноги согнуты под углом в 90 градусов, ступни плотно прижаты к полу, спина прямая, на столе лежат только лист бумаги и карандаш. Несколько раз по команде Джонса «смирно» школьники вставали и садились, потом учитель заставил всех выйти и бесшумно зайти в класс. Он объяснил ученикам, что отныне на его вопросы надо отвечать быстро и четко, не тратя более трех слов.



К удивлению Рона, дети охотно включились в игру — даже те, кто обычно скучал на уроках и ничем не интересовался. Но настоящий шок он испытал на второй день: зайдя в класс, Джонс обнаружил, что мальчики и девочки ждут его в тишине, сидя за партами «по струнке». Тогда учитель впервые испытал страх, но решил продолжать свой эксперимент.



<h2>День второй: сила общности</h2>

Во вторник Джонс начал урок с того, что написал на доске две фразы: «Сила в дисциплине» и «Сила в общности». После этого он прочитал лекцию о том, как важно быть сплоченным коллективом, где каждый чувствует поддержку другого человека. «Когда мы — единый организм, то можем добиться большего, чем поодиночке», — говорил Рон, и школьники смотрели на него с восторгом.



После этого профессор приказал двум ученикам встать и скандировать слова, написанные на доске. Потом он велел присоединиться к ним еще одной паре — и вскоре весь класс в едином порыве чеканил: «Сила — через порядок, сила — через общность». В конце урока Джонс показал детям специальное приветствие: правая рука согнута в локте параллельно линии плеч и изогнута волнообразно. Рон назвал жест «Третьей волной», которая всегда самая большая, и сказал, что обмениваться таким салютом можно только со «своими».



Детям очень понравилась идея учителя: они вскидывали руку, встречаясь в коридорах, столовой, спортивном зале и библиотеке. Остальные ученики гимназии заинтересовались приветствием, и последователи «Третьей волны» рассказали им об эксперименте. На следующий день к 30 учащимся подопытного класса добровольно присоединились еще 13 человек.



<h2>День третий: сила действия</h2>

Урок в среду Джонс посвятил силе действия. Он сказал, что недостаточно быть дисциплинированными и дружными, чтобы добиться успеха: надо, чтобы каждый вносил свой вклад в общее дело. Он поручил ученикам «работу с молодежью»: они должны были убедить учащихся младших классов, что важно следовать правилам «Третьей волны». Также он велел каждому найти надежного друга и рекомендовать его в члены движения.



Всем детям, которые уже состояли в «Третьей волне», Джонс выдал членские карточки. На трех из них стояли крестики: в обязанности владельцев таких «особых» удостоверений входило сообщать Рону о случаях непослушания. Но в итоге добровольно следили за остальными школьниками не трое, а 20 человек. А один из подростков — не очень способный, но сильный мальчик по имени Роберт — объявил, что будет телохранителем профессора на случай, если «что-то случится». В итоге парень всюду следовал за Джонсом, открывал ему дверь и подавал вещи.



Школьникам нравилось быть частью единого целого, но были и исключения. Три девочки, которые выделялись успехами в учебе, пожаловались на эксперимент родителям: ученицы были расстроены тем, что их способности перестали иметь значение в условиях «коллективизма». В итоге Джонсу позвонил обеспокоенный раввин и спросил, что происходит. Преподаватель объяснил ему, что класс изучает особенности личности нацистов, и успокоенный священнослужитель пообещал позвонить мамам девочек и сказать, что всё в порядке.



Рон был разочарован: взрослые совсем не собирались сопротивляться его пугающему эксперименту. В тот же день директор гимназии попривествовал Джонса салютом «Третьей волны». К концу среды в движении состояло уже 200 человек — и это несмотря на то что Джонс ввел «вступительные экзамены», на которых надо было рассказать о правилах и принципах организации.



<h2>День четвертый: сила гордости</h2>

В четверг классную комнату, где Джонс вел занятия, разгромил отец одного из учеников. Мужчина, который когда-то побывал в немецком плену, требовал прекратить морочить детям голову. Но и этот протест удалось быстро погасить: Джонс убедил родителя, что ничего страшного не происходит. Поддержал преподавателя и директор, который не видел в эксперименте ничего предосудительного.



Сам же Рон волновался уже не на шутку: всё выходило из-под контроля. Дети сбегали с других уроков, чтобы послушать профессора, патрулировали школу, допрашивали одноклассников, чтобы убедиться, что те верны идеологии «Третьей волны», и нападали на всех, кто говорил о движении что-то плохое. И всё же Джонс решил продолжать. В кабинете собралось 80 человек: им учитель сообщил, что «Третья волна» — это общенациональное молодежное движение, которое соберет самых лучших, и завтра, в пятницу, об этом сообщат по телевидению.



«Вы — избранные, которые изменят будущее нации. Гордитесь этим!» — говорил Джонс. Он сказал, что собравшиеся окажутся на «гребне» «Третьей волны» — они станут первыми представителями «золотой молодежи», которая привнесет порядок в жизнь всей страны. Потом он потребовал, чтобы ученики вывели из аудитории трех девочек, которые пожаловались родителям, как «предавших движение». Никто не стал возражать — наоборот, несколько человек добровольно и с явным удовольствием «сопроводили» учениц в другую комнату.



<h2>День пятый: разоблачение</h2>

В пятницу урок пришлось провести в другом помещении — класс не вмещал 200 человек, ожидающих телевизионного эфира, во время которого должны объявить о создании «Третьей волны». Джонс позвал нескольких знакомых, которые ходили по школе, изображая репортеров и фотографов.



В центре актового зала стоял телевизор. Джонс приказал детям показать журналистам, чему они научились, и ученики принялись скандировать лозунги. После этого Рон включил телевизор, который транслировал лишь белый шум. Профессор велел школьникам смотреть на него, и все подчинились. Наконец послышались протестующие выкрики, и Джонс взял слово.



«Нет никакой "Третьей волны", — сказал он. — Вас использовали. Вами манипулировали. Вы повели себя так же, как жители Германии, и ничем не отличаетесь от них. Вы считали себя избранными. Как далеко вы бы зашли? Сейчас покажу вам». На экране замелькали кадры кинохроники: парады, восторженные толпы, вскидывающие руки в ритуальном приветствии, съемки из лагерей... Люди, которые на суде твердили: «Я лишь выполнял приказы. Я делал свою работу».



Школьники были потрясены. Кто-то выскакивал из зала, кто-то плакал. Некоторые закричали, что они совсем не похожи на немцев и вели себя так только потому, что участвовали в эксперименте. Телохранитель Рона Роберт рыдал в голос. Взрослые молчали. Директор лишь улыбался — он так и не понял, что эксперимент был чудовищным: он продемонстрировал, как легко обычные дети следуют за диктаторами и превращаются в агрессивных фанатиков.



Рон Джонс проработал после этого в гимназии два года, после чего уволился и стал психологом, помогающим людям с тяжелыми психическими заболевания. Он написал книгу о своем педагогическом опыте, в том числе о «Третьей волне». Многие после этого обвинили профессора в неэтичном поведении, и тот не стал спорить с критиками. В интервью Джонс сказал, что не гордится своим экспериментом. И добавил: на «Третьей волне» поднялись середнячки и изгои, которые наконец почувствовали себя нужными, а самые талантливые дети оказались на дне.

Об эксперименте Рона Джонса спорят до сих пор. Одни считают его гениальным, другие — самым жестоким в истории педагогики. И хотя к общим выводам люди пока не пришли, «Третья волна» осталась в истории как уникальный прецедент, который показал, что лишь недели хватает совсем обычным людям, чтобы воссоздать Третий рейх в миниатюре.



Фото: Rex features/Fotodom, Getty images, Legion media

Сто лет назад многие дети действительно преодолевали 5 км по снегу, чтобы попасть в школу. А после уроков помогали родителям по дому, а то и работали наравне с ними — в поле, в шахте, на фабрике. Весной и осенью дети крестьян и фермеров вовсе переставали ходить в школу. И лишь малый процент добирался до старших классов.

<h2>Буквари hand made и земляничные чернила</h2>



Двадцатые годы двадцатого века считаются одним из наиболее интересных периодов в истории. Как и чему учились в школе 100 лет назад, когда вместо шариковых или гелевых ручек в ходу были перья и растительные чернила, а стоимость букваря равнялась стоимости пуда хлеба?



100 лет назад в школу могли поступить ребята в возрасте от 8 до 17 лет. Правда, при этом допустимым считалось пойти учиться на год раньше или на три года позже, то есть среди учеников могли быть и семилетки, и совсем взрослые – 20-летние.



Что представляла собой школа того времени? В деревнях это было чаще всего разваливающееся здание с неотапливаемыми кабинетами, окна которых были заколочены досками. Парт не было – дети занимались, сидя прямо на полу.



В школах тогда было две ступени – первая и вторая. Поскольку мест для всех желающих получить образование не хватало, к началу второй ступени, т. е. к шестому классу, количество учащихся уменьшалось в разы – лишь каждый десятый был готов продолжать обучение.

Во многих школах занятия были организованы в две смены. Причем уже тогда было понятно (и доказано), что во вторую смену учиться сложнее: с утра материал усваивается на 20 % быстрее, чем после обеда.



Проблемы были не только со школьной мебелью, но и с учебниками. Букварь в то время стоил как пуд хлеба (а это около 16 кг!). Поэтому ребятам приходилось проявлять изобретательность: они брали старые журналы, вырезали оттуда большие буквы и наклеивали их на обложки тех же журналов, которые были из картона.



Не лучше дела обстояли с письменными принадлежностями: в распоряжении 60 учеников был только один карандаш, 22 ученика делили между собой одно перо, и 100 человек по очереди пользовались одной чернильницей. Причем настоящих чернил в ней не было – ребятам приходилось делать их из свеклы, черники и земляники.

<h2>Переход к совместному обучению и нелегальный школьный ЗАГС</h2>



Если до Октябрьской революции в большинстве средних учебных заведений Российской империи практиковалось раздельное обучение, то сразу после нее и женские, и мужские образовательные учреждения стали отменять. Начался переход к совместному обучению мальчиков и девочек. Объединение школ тогда проводили по двум сценариям – петроградскому и московскому. Причем второй вариант считался более жестким: каждую гимназию – женскую или мужскую – делили пополам, а потом две разнополые половины смешивались, таким образом формировалась новая совместная школа. Случалось и так, что в образцовые девичьи учебные заведения попадали мальчики, которые не отличались безупречным поведением.



100 лет назад молодежь совершенно по-другому воспринимала гражданский брак. Тогда это означало, что союз был заключен светский, а не церковный. Причем близких отношений в паре могло и не быть.



Вот какую историю рассказывает Александр Рожков в своей книге: «Известно, что в одной из ленинградских школ нелегально существовал «школьный ЗАГС»: учащиеся парами приходили «регистрироваться», за что получали от председателя символический подарок «новобрачным» – копейку. В 9 «а» группе краснодарской школы № 6 увлечение «юридическим» оформлением «бракосочетания» было довольно глубоким. Вот текст обнаруженного мною в архивных фондах брачного договора, отразивший смешение старых и новых представлений об институте брака и семьи в картинах мира выпускников советской школы:



«Мы, граждане Советской республики, Любовь Болдырева и Максим Прохорец, желаем жить гражданским браком, при этом… обещаем, что все время нашей взаимной жизни мы будем жить в согласии, и не будем изъявлять желания разойтись или ссориться. При этом я, Максим Прохорец, обещаю смотреть за своей женой как можно лучше, но не давать ей особой воли. Я же, Любовь Болдырева… обещаю любить своего мужа и не изменять ему до самой смерти. Все данные обещания мы оба скрепили собственноручной подписью». Финал истории оказался не очень оптимистичным: девушка осталась на второй год, и молодая семья распалась.

<h2>Заплатил? Учись!</h2>



В 1923 году в российских школах ввели платное обучение. Его стоимость варьировалась и зависела от того, сколько зарабатывали родители и к какому социальному классу относились.



Если зарплата не превышала 40 рублей, одно полугодие обходилось в 5 рублей. В том случае, если доход был больше, чем 125 рублей, стоимость обучения составляла уже 30 рублей. Торговцам и владельцам предприятий обучение отпрысков влетало в копеечку – от 50 до 100 рублей. Правда, были и льготные категории, к которым относились дети ремесленников, рабочих, крестьян-хлеборобов. Например, на Кубани за их обучение нужно было заплатить от 10 до 70 рублей (для всех остальных обучение стоило 150 рублей).



Была еще одна категория льготников – детям безработных, инвалидов, пенсионеров и красноармейцев места в школах предоставлялись бесплатно. На их долю выходило около 25-30 % всех мест. А уже через пару лет количество бесплатных мест увеличилось до 60 %.

<h2>Даешь самоуправление!</h2>



В 20-е годы прошлого столетия в школьной жизни наметилась еще одна интересная тенденция – стремление к самоуправлению. Особенно активно за свои права боролись представители учебных заведений интернатного типа, в которых дети не только учились, но и жили – коммуной, совсем как герои «Республики ШКИД».



Общие собрания, которые проводили как минимум раз в месяц, важные постановления, принимавшиеся в ходе закрытого голосования при участии делегатов от каждого класса, даже то, что ученики обращались друг к другу по имени и отчеству, – все было по-взрослому. На собраниях устраивали обсуждения ключевых вопросов школьной жизни, рассматривали отчеты, формировали ученические комитеты (учкомы), которые были вполне самостоятельными и независимыми в принятии решений. В качестве иллюстрации Александр Рожков рассказывает в своей книге историю о перегоревшей лампочке, из-за которой был сорван урок физики в одной из московских школ. На покупку новой лампочки деньги, конечно же, собрали. Но учком решил этим не ограничиваться и назначил дежурных, которые должны были приходить в школу за 15 минут до начала уроков и «принимать пост» у школьных нянечек. Они проверяли целостность лампочек, стекол в окнах, мебели, смотрели, ровно ли стоят парты и стулья, и с этого момента отвечали за порядок в школе – будь то пропажа или порча имущества. Когда же все уроки заканчивались, дежурные «сдавали пост» техническим работницам.



Был и еще один примечательный случай: ученикам одной из станичных школ на Кубани удалось отстранить от работы недобросовестного учителя, которого назначили «сверху».



Но в обычных школах, особенно в глубинке, о власти учащихся можно было и не мечтать – к руководству жизнью учебного заведения их не подпускали.

Одно из преимуществ среднего, а уж тем более пожилого возраста — это то, что на тебя больше не пишут характеристики. Живешь со своими мыслями и поступками, расплачиваешься за собственные ошибки, но главное — не лезут в душу, не учат жить.

Вообразите теперь, что вы снова в школе, и в конце года приносите домой документ, где написано: «на уроках поет, громко говорит, лезет под парту. Подвижен, неусидчив. Лжив. Прогуливает уроки».



Эти формулировки я позаимствовал из стандартной школьной характеристики, адаптированный вариант шкалы по Хоппе, где учителю нужно только поставить галочки в нужном месте.



В английских школах, особенно частных, характеристики по-прежнему сочиняют на каждого ученика индивидуально. Изящество стиля и глубокое проникновение в психологию ученика делают их порой малым литературным памятником.



Это понимаешь, когда на свет Божий вытягивают кое-что из педагогического архива. Нынче это произошло в связи с тем, что кембриджский ученый, сэр Джон Гурдон получил нобелевскую премию (в 2012 г. – Прим. «Избранного») за выдающиеся достижения в области психологии и медицины.



Журналисты раскопали характеристику, написанную много лет назад его учителем биологии. «Мне известно, что Джон собирается стать ученым. Судя по его успехам, эта мысль просто смехотворна. Он не в состоянии выучить простой факт биологии, поэтому трудно представить — каким он может быть специалистом. Скорее, это будет напрасная трата сил, как для самого Джона, так и для тех, кто будет его учить».



Подозреваю, что среди журналистов немало бывших двоечников и прогульщиков, затаивших на своих учителей старую обиду. Во всяком случае, они с большим энтузиазмом расследовали школьные характеристики нынешних знаменитостей, отрывки из которых, мне кажется, с тайным злорадством публикует сегодняшняя «Дейли Мейл».





Джон Леннон, школа Куорри Банк в Ливерпуле: «Джон Леннон идет по пути к полному провалу, он абсолютно безнадежен. На уроках он кривляется, изображает клоуна, из-за чего весь класс напрасно тратит время».



Пи Джи Вудхаус, классик английской литературы, автор «Дживз и Вустер». «Обладает совершенно извращенными представлениями о юморе. Его экзаменационные работы испещрены ужасными рисунками. В тетрадях других учеников он пишет свои глупые стихи».



Эрик Морекам, выдающийся комик. «Не хотелось бы этого говорить, — пишет учитель, — но вынужден признать — из Эрика никогда ничего не выйдет».



Стивен Фрай, писатель, актер, телеведущий, интеллектуал. Ратлэнд, школа Аппингем, отчет директора: «Недостатки Стивена вопиющи, особенно в этом семестре. Английский — в самом конце класса. Боюсь, он представляет из себя весьма печальное зрелище».



Питер Устинов, актер театра и кино. Вестминстерская школа: «Питер проявляет недюжинную оригинальность, которую надо подавлять любой ценой».



Норман Уиздом, киноактер и знаменитый комик. Характеристика курсов военной подготовки: «Этот парень — шут в каждом своем сантиметре. К счастью сантиметров этих немного».



Ян Флеминг, создатель книг о Джеймсе Бонде. Военная академия в Санхерсте: «Из него может получиться отличный солдат, — пишет полковник, — если он не попадется на дамских штучках». Полковник как в воду глядел — Яна вскоре отчислили из академии за аморальное поведение, но это не помешало ему стать известным писателем.



Сева Новгородцев

Лауреат Нобелевской премии по физике Ричард Фейнман сформулировал алгоритм обучения, который помогает быстрее и глубже разобраться в любой теме

Я не всегда был хорошим учеником. Главным в обучении я считал количество времени, которое ему посвящалось. А потом я обнаружил нечто, изменившее мою жизнь.

Известный лауреат Нобелевской премии по физике Ричард Фейнман осознал различие между «знанием чего-то» и «знанием названия чего-то», и это одна из главных причин его успеха.

Фейнман наткнулся на формулу обучения, которая позволила ему понимать вещи лучше других. Эта формула получила название «метод Фейнмана», и она помогает вам изучать любой предмет глубже и быстрее. Тема, предмет или понятие, которое вы хотите изучить, не имеют значения. Возьмите что угодно. Метод Фейнмана работает везде. И, что самое замечательное, он очень прост в исполнении. До смешного прост.

И это не только отличный метод обучения, но и окно в совершенно другой образ мышления.

Позвольте мне объяснить.

В методе Фейнмана есть три шага.

Шаг 1. Научите этому ребенка

Возьмите чистый лист бумаги и напишите, что вы хотите изучить. Запишите, что вы знаете об этом предмете, как если бы вы объясняли это ребенку. Не вашему умному взрослому приятелю, а восьмилетке, который обладает достаточным словарным запасом и способностью концентрироваться, чтобы понять базовые понятия и отношения.

Множество людей склонны использовать сложные слова и профессиональный жаргон, когда они не понимают чего-то. Проблема в том, что мы сами себя дурачим, потому что не осознаем, чего именно мы не понимаем. Использование жаргона призвано скрыть от окружающих наше непонимание. Когда вы записываете идею от начала до конца простыми словами, которые в состоянии понять ребенок (используйте только самые распространенные слова), вы помогаете себе понять ее суть на более глубоком уровне и упрощаете отношения и связи между понятиями. Если вы приложите усилия, вы четко поймете, где у вас пробелы. И это хорошо, это указывает на возможность учиться.

Шаг 2. Повторите

В первом шаге вы неизбежно столкнетесь с пробелами в ваших знаниях: где-то вы забыли что-то важное, не смогли объяснить или просто испытали сложности в соединении важных понятий. Это крайне важно, потому что вы открыли край своих познаний. Компетентность — это знание пределов своих способностей, и вы только что нашли один из них! Это точка, где начинается обучение. Теперь вы знаете, в чем загвоздка, так что вернитесь к исходному материалу и изучите его заново, пока вы не сможете объяснить его в простых терминах.

Обнаружение границ ваших познаний также ограничивает ошибки, которые вы склонны совершать, и увеличивает шансы на успех в применении ваших знаний.

Шаг 3. Организуйте и упростите

Теперь у вас есть ряд рукописных заметок. Пересмотрите их и убедитесь, что по ошибке не вписали туда какой-нибудь профессиональный термин из исходного материала. Теперь составьте из них простой рассказ. Прочитайте его вслух. Если объяснение не выглядит простым или звучит странно, это признак того, что ваши знания все еще нуждаются в доработке.

Шаг 4: Поделитесь

Если вы хотите быть уверенным в своем понимании, поделитесь своим знанием с кем-нибудь (идеально, если этот кто-то очень плохо разбирается в предмете. Или найдите 8-летнего ребенка!). Лучший тест на ваше знание предмета — ваша способность передать его другому человеку.

Удачи вам, сельские и городские

уважаемые учителя,

Добрые, злые и никакие

капитаны на мостике корабля!

Удачи вам, дебютанты и асы, удачи!

Особенно по утрам,

когда вы входите в школьные классы,

Одни – как в клетку, другие – как в храм.

Удачи вам, занятые делами,

которых не завершить всё равно,

Накрепко скованные кандалами

Инструкций и окриков из гороно.

Удачи вам, по-разному выглядящие,

с затеями и без всяких затей,

любящие или ненавидящие

этих – будь они трижды... – детей.

Вы знаете, мне по-прежнему верится,

что если останется жить Земля,

высшим достоинством человечества

станут когда-нибудь учителя!

Не на словах, а по вещей традиции,

которая завтрашней жизни под стать.

Учителем надо будет родиться

и только после этого – стать.

В нём будет мудрость талантливо-дерзкая,

Он будет солнце нести на крыле.

Учитель – профессия дальнего действия,

Главная на Земле!