Всякий цвет хорош, особенно если его использует мастер. И, хотя присутствие в живописи богатой палитры кажется естественным, однако так было далеко не всегда, и в иконографии прекрасный синий занял почетное место относительно недавно. Что ж, рассмотрим всю гамму оттенков синего с точки зрения символики.

А был ли синий?

Возлюбленная большинством эстетов синева неба и воды не всегда была в фаворе: древние греки и римляне ее не особо различали. Так полагали филологи XVIII века, отметив, что синие тона относительно редко встречаются в искусстве античности, а главное — в лексике древнегреческого и латинского языков. Более того, как свидетельствуют источники, у римлян синий ассоциировался с варварскими племенами кельтов и германцев, раскрашивающих тело синей краской для устрашения врага. Вероятно, именно поэтому в Риме синюю одежду не любили, к тому же она символизировала траур.

«И горний ангелов полет…»

Истинные художники обойтись без синего цвета все же не могли: и в раннехристианской мозаике, да и на миниатюрах он использовался достаточно часто, хотя до XII века его еще не воспринимали на равных с красным, белым и черным.

В XIII веке все изменилось: художники, наконец, научились получать синюю краску из лазурита, кобальта и индиго. Синий вошел в моду, и аристократия уже не могла без него жить. Красильщики с усердием принялись изобретать различные оттенки синего, и он занял почетное место в искусстве Средневековья. Если раньше небеса были черными или белыми, то теперь стали синими, а прежде зеленое море на гравюрах тоже набрало синевы.

Созерцание «божественных» и «царственных» цветов возвышало дух средневекового человека, внушая ему благочестивый строй мыслей. И тут все осознали, что бездонная синева неба — не что иное, как обиталище высших сил, символ иного вечного мира, неразрывно связанный с откровением, Божественной непостижимостью.

Постепенно из тусклого и угрюмого, каким синий оставался долгие столетия, цвет на кистях художников начал светлеть и превратился в ясный и жизнерадостный. Росписи во многих храмах, посвященных Богоматери, наполнились небесной синевой. Даже Богоматерь уже изображалась в синих одеждах. И потому, что она вознеслась на небеса, и потому, что синий считался предшественником черного, цвета траура. Голубой соединил в себе и земное, и небесное, воплотил духовную чистоту и целомудрие Божией Матери.

Роскошь ультрамарина

Натуральный ультрамарин стали использовать в западноевропейской масляной живописи сравнительно поздно, на рубеже XIV—XV вв. Но Мадонна достойна лучшего! И одеяния Богоматери отныне полагалось рисовать, используя только драгоценный ультрамарин. Правда, художники использовали его только в тех картинах, которые выполняли на заказ. Недаром многие картины XV—XVI вв. оплачивались по количеству изображенных фигур, и заранее — отдельно за количество ультрамарина необходимого художнику.

У Микеланджело, например, есть картина, не законченная потому, что у заказчика не хватило денег на ляпис лазурь для одеяния Богоматери. Выполняя условие контракта, Микеланджело выстроил всю цветовую композицию вокруг пронзительно синей фигуры Богоматери, и когда оказалось, что ее нечем писать — мастер бросил картину.

Синюю краску в основном добывали из индигоносных растений, но она не была стойкой и не давала нужного цвета и оттенка, который так ценился священнослужителями. Наилучший результат давала ляпис лазурь (природный ультрамарин). Лазоревый камень можно было обменять на золото 1:1. После обработки из 100 грамм камня получали лишь 3 грамма красочного пигмента.

Ультрамарин низкого качества использовался и в византийских рукописях уже в VII в., и, конечно, в работах средневековых миниатюристов. Манускрипты XV — начала XVI столетия производили впечатление подлинной драгоценности во многом благодаря пигментам, изготовлявшимся на основе драгоценных и полудрагоценных минералов. Для изображения неба, например, использовалась водяная краска на основе ляпис-лазури.

В средневековых Франции и Италии употребление синей краски контролировалось государством. В Германии была популярна не такая дорогая «немецкая синяя», изготавливаемая из менее дорогого материала — азурита. Но этот цвет был более холодным. Поэтому во Флоренции в XIV употребление в алтарных образах «немецкой синей» было запрещено. Нужен был только ультрамарин, который не выходил из фавора еще не одно столетие.

Во Флоренции в XIV в. употребление в алтарных образах «немецкой синей» было запрещено.

Драгоценный пигмент любил использовать представитель «золотой плеяды» голландцев — Ян Вермеер (1632−1675). Еще в начале карьеры художник осознал, что, добавляя ультрамарин даже в черный, он может добиться уникальной передачи дневного света на холсте. В этом ему не было равных.

Мятежная палитра

Со временем цвет утратил символику, но не утратил своего значения как способ выражения художником и своего внутреннего состояния, а также эмоций своих героев.

Эмоциональную силу всех оттенков синего активно использовал испанский художник XVI века Эль Греко (1541−1614). Художник предпочитал пронзительный голубовато-стальной тон, посредством которого выражал взволнованные чувства героев, создавал атмосферу мистицизма на полотнах.

Использование экспрессивного свойства синего цвета стало отличительной особенностью палитры голландца Винсента ван Гога (1853—1890). Чувство тревоги и смятения переполняют все его работы, будь то портрет, пейзаж, натюрморт или жанровые сцена. В картине «Звёздная ночь» контрастом желтого и синего, сгущенного до черного, живописец выразил свое душевное смятение, страх, граничащий с криком отчаяния.

Еще один безумный гений был увлечен темно-синими красками — Михаил Врубель. От его погруженного в синь Демона веет одиночеством и безысходностью.

Голубой одиночества и печали закрепился в истории мировой культуры творчеством Пабло Пикассо в его, так называемом «Голубом периоде» (1901 — 1904). Мастером завладели темы старости и смерти, меланхолии и печали. В полотнах этого периода доминирует пронзительный по своему эмоциональному настрою голубой цвет. Его переполняли горечь потери, чувство вины, ощущение близости смерти. Депрессивные мотивы возникли в его творчестве после самоубийства друга — художника Карлоса Касагемаса. Позже Пикассо говорил: «Я погрузился в синий цвет, когда понял, что Касагемас мертв».

Вдали от мирской суеты

Определеннно, цвета влияют на наше подсознание. Тёмно-синий может вызывать беспокойство, чувство безысходности и печали. Однако, становясь светлее, — передает покой. Именно за это свойство голубой и полюбили символисты, для которых он ассоциировался с водными гладями и бесконечностью небес, находящимися за пределами мирской суеты. Так на сцене русской художественной жизни начала XX века появилось объединение «Голубая роза». (П. Кузнецов и М. Сарьян, Н. Сапунов и С. Судейкин, П. Уткин и Н. Крымов, А. Фонвизин и др.).

Навстречу эпохе Великой Духовности

Еще со времен немецкого романтизма синий считался символом духовных стремлений человека, духа в целом. В преддверии Первой мировой войны Василий Кандинский и Франц Марк с энтузиазмом надеялись на грядущую «эпоху Великой Духовности», которая объединит все виды искусства и культуры. Носителем такого универсального смысла для них стал «Синий всадник», изображенный на обложке альманаха (1911), давшему название группе. Марк разработал собственную теорию цвета, где придавал каждому из основных цветов особый духовный смысл — синий воплощал для него «мужское» и «аскетическое» начало.

В поисках идеала

Прекрасный синий не давал покоя художникам ХХ столетия. Найти абсолютный, идеальный цвет, который бы стал воплощением духовности и бесконечности вознамерился художник Ив Кляйн. Как он сам признавался, на поиски его вдохновило небо на картинах Джотто и именно через цвет он и познал нематериальное…

Свои изыскания он начал в конце пятидесятых. В 1957 году в Милане: одиннадцать синих картин одинакового размера. Это был знаменитый «Синий Ива Кляйна» («Международный Синий Цвет Кляйна» — англ. International Klein Blue или IKB), формулу которого художник запатентовал в 1960 году.

Впрочем, «неофициальная» палитра, свободная от патентованных территорий и доступная для использования без оглядки, от этого беднее не стала. Ведь у синего — бесконечное множество оттенков.

Этот город - невероятный любимчик не только туристов, но и художников и фотографов. Сотни, если не тысячи оттенков синего и голубого делают этот город абсолютно невероятным. Шефшауэн, распростертый между Рифовыми горами. Он же Шавен, он же Шифшаун, известен в Марокко также как «Голубая жемчужина».

Фотографии этих улочек с пронзительно синими стенами, на которых, словно детские витаминки, рассыпаны яркие цветочные горшки, для многих туристов становятся первым знакомством с Марокко. Так рождается мечта приехать сюда. Это самый синий город в мире: Шефшауэн (Chefchaouen), или Шавен (Chaouen), как его называют местные.

Шавен не завлекает достопримечательностями мирового масштаба — здесь нет музеев или мало—мальски серьезного памятника. Он не поражает воображение архитектурой — медина, как медина. Он спрятался в горах, и добраться до него может быть не так просто. И все же каждый день тысячи туристов едут сюда на несколько часов или дней, чтобы добавить свою собственную фотографию города к 5 миллионам уже имеющихся в google. Мало какой город в мире обладает таким же необъяснимым притяжением, как «голубая жемчужина», как называют Шавен в Марокко. Привлекать туристов только цветом стен — вот настоящая магия.

Говорят, сегодня краска для города закупается правительством централизованно и горожане не имеют права красить стены в какой-то другой цвет. А если у вас тоже возникнет вопрос: «Почему они все разного оттенка?», — знайте, что это не хаос и прихоть местных жителей, а продуманная туристическая стратегия. Город должен выглядеть сегодня так же, как выглядел 500 лет назад, когда сюда, в крошечную арабскую деревушку в горах, перебрались изгнанные из Испании евреи-сефарды («сефарды» — это «испанцы» на иврите). Приехали и окрасили город в цвет бога и неба.

По другой теории, синий — это символ мира, терпимости и толерантности для города, который 5 столетий становился прибежищем нескольких волн беженцев. А самое прозаичное объяснение в том, что голубая краска просто лучше отгоняла москитов благодаря использовавшимся при производстве компонентам.

Город был объявлен священным и вплоть до ХХ века был закрыт для иноверцев: здесь жили только евреи и мусульмане. Первому европейцу удалось проникнуть сюда только под видом раввина. В начале ХХ века город перешел под испанский протекторат, в него вошли европейские солдаты, и мир узнал о голубой жемчужине, спрятанной в марокканских горах.

Заблудиться в Шефшауэне невозможно — крошечная медина с просторными, хорошо освещенными улицами не даст туристу такого шанса. Пройдя по этим улочкам один раз, вы без труда сможете ориентироваться в них. Поэтому не бойтесь потеряться, а просто доверьтесь своим ногам и бродите, бродите, бродите. Насладитесь бесцельным шатанием между стенами пронзительно-синего цвета. Самые живописные фото получаются в таких углах, куда сначала и сворачивать не хотелось.

Если вначале священным цветом красили только дома внутри, то со временем так увлеклись, что синие оттенки, начиная от небесно-голубого и заканчивая темным индиго можно было заметить и на лестницах, и на мостовой не говоря о фасадах зданий и заборах. Учитывая, что целых 500 лет Шефшауэн имел статус священного места и был закрыт для иноверцев, причем под страхом смерти, то архитектура и традиции города так хорошо сохранились.

Ограничение в посещении города иноверцами было вполне серьезным предупреждением, ведь всех, кто даже тайком пытался проникнуть на его территорию, ожидала весьма печальная участь. За пол-тысячелетия в этот город удалось проникнуть лишь троим иноверцам. Французскому исследователю Африки Шарлю Эжену Фуко, который первым ступил на эту землю под видом раввина в 1883 г., удалось побыть всего лишь час. Спустя несколько лет попытал свое счастье журналист Уолтер Харрис, который под видом бродяги прожил пару недель. Ну а третьему посетителю – американскому миссионеру Уильяму Саммерсу избежать наказания не удалось. Его очень быстро вычислили и …отравили!

Гуляя по улицам города, туристы, художники и фотографы стараются запечатлеть каждый оттенок, каждую нотку синего цвета, который имеет не одну сотню вариаций. Причем в этом древнем поселении синим окрашено все – мостовые, тротуары, дома и даже цветочные горшки.

Согласно историческим данным в 1912 г., испанские войска, нарушив все церковные каноны, вошли в город и с тех пор священный город Шефшауэн открыт для всего мира. Учитывая его удачное месторасположение и и такую необычную красочность, он быстро превратился в туристическую Мекку, ведь так интересно посмотреть на самобытный уклад жизни, который на протяжении столетий не попадал под влияние никаких модных течений извне.

Еще один из вариантов, объясняющих такое повальное увлечение синим цветом, вызывает лишь улыбку, но он тоже имеет право на существование. Некоторые «натуралисты» утверждают, что сине-голубые оттенки отпугивают полчища москитов, которых в этой округе огромное количество.

И последнее объяснение необычной традиции более реалистичное и практичное. Учитывая, что в этом регионе круглый год светит яркое солнце, а белый цвет очень пагубно сказывается на зрении горожан, было решено окрашивать все площади в холодный синий цвет.

Различные оттенки синего еще древние поселенцы умудрились получить из произрастающего здесь растения вайда, сок которого при добавлении к извести давал небесный оттенок. И с тех пор меняя соотношение ингредиентов, местные жители создавали невероятное количество оттенков сине-голубого цвета.

Поэтому историческая часть города и пестрит таким лазурным обилием, ведь горожане старались проявить индивидуальность, создавая особую палитру, которая вызывает лишь восторг у окружающих.