Известные пословицы, забытое продолжение которых резко меняет их смысл!Мы говорим только часть этих пословиц, упуская из виду продолжение. А ведь оно сильно влияет на их смысл! И это не выдумки, которыми пестрит интернет. Всю информацию о русских пословицах я почерпнула из словарей, составленных более века назад. И более свежих источников, которым точно можно доверять. Готовы отправиться в путешествие к прошлому русского языка? 1. Всяк правды ищет, да не всяк её творитС этим смыслом были на Руси и другие пословицы: «Правду в свете всякий трубит, а творить её кто любит?», «Правду всяк хвалит, да не всяк её хранит». Ценили правду во все времена, потому что «правду водой не зальёшь, огнём не сожжёшь», и с этим невозможно поспорить. Все перечисленные варианты я нашла в «Большом словаре русских пословиц» В. Мокиенко. А вариант «Всяк правды ищет, да не всяк её творит» был зафиксирован В. Далем в «Пословицах русского народа». 2. Век живи, век учись, а умрёшь дуракомКазалось бы, такая мотивирующая пословица «Век живи, век учись». Не прерывай процесс образования даже после школы и альма-матер. В общем-то, послание от продолжения не меняется, не зря говорили «Прекрасно и старому учиться мудрости». Вот только если понимать забытые слова буквально, выходит, что и бесконечное обучение бесполезно. Хотя я думаю, что смысл концовки совпадает с известным изречением Козьмы Пруткова «Нельзя объять необъятное». Всего знать невозможно, как ни старайся. 3. Бедность не порок, но хуже порока«Зимой без шубы не стыдно, а холодно!», — указывает нам Большой фразеологический словарь Михельсона, изданный в XIX веке. И тут же приводит несколько обидных формулировок, правда, с пометой, что это шуточные изречения: «Бедность не порок, а большое свинство», «Бедность не грех, а приводит в посмех». Наиболее точное продолжение, на мой взгляд, даёт В. Даль: «Бедность не порок, а несчастье». И не поспоришь. 4. У страха глаза велики, да ничего не видятЕсть люди, — и таких немало, Вся жизнь их — бесконечный страх, Не Божьей мудрости начало, А страх больной с бельмом в глазах. Они живут в особом мире; Им мало видеть то, что есть: Где прочим дважды два четыре, Там им с испугу пять и шесть. Кн. П. А. Вяземский. «У страха глаза велики» Вот такое стихотворение приводит словарь Михельсона, помимо забытого продолжения русской пословицы. И здесь же я нашла второй вариант: «У страха глаза как плошки, а не видят ни крошки». 5. От корма кони не рыщут, от добра добра не ищутА здесь уникальная ситуация: у пословицы потеряли не продолжение, а начало! Концовку-то все знают, особенно хорошо оно знакома тем, кто смотрел советский мультик «Хвосты» 1966 года. Помните мудрого ёжика с палочкой? Он постоянно напоминал, что «от добра добра не ищут». А в словаре Михельсона есть потерянное начало, которое усиливает это утверждение. У Даля я увидела другой вариант, не противоречащий другим: «От хлеба хлеба не ищут». 6. Хлопот полон рот, а перекусить нечегоТо хлопот у нас полон рот, то забот, да суть одна: повседневных дел так много, что даже белка в колесе начнёт сочувствовать. Так говорят о ситуации, когда совсем нет свободного времени. «Хлопот Мартышке полон рот, и наконец она, пыхтя, насилу дышит», — красочно описал состояние И. Крылов в басне «Обезьяна». А В. Даль в «Пословицах русского народа» зафиксировал неожиданное продолжение пословицы: «Хлопот полон рот, а перекусить нечего». То есть и толу от этих хлопот никакого. 7. Заварил кашу, так не жалей и молокаОказывается, у пословицы с кашей столько вариантов, успевай только считать! Приведу вам несколько: «Заварил кашу, так не жалей масла!» «Как заварил кашу, так и выхлебай» «Сам заварил кашу, сам и расхлебывай» Все они тоже указаны в работе В. Даля «Пословицы русского народа». Каша здесь предстаёт как синоним суматохи и беспорядка. Почему? Интересное пояснение даёт «Учебный фразеологический словарь» Е. А. Быстровой, А. П. Окуневой, Н. М. Шанского: «На Руси каша была не только повседневным кушаньем, но и обрядовым блюдом, которое подавали на званых обедах, праздниках, например, во время свадьбы. Варили ее сообща, так как это было хлопотно, отсюда и второе значение – "беспорядок, суматоха, сумятица, путаница"». 8. Утро вечера мудренее, жена мужа удалееНу что, девочки, вот и на нашей улице КамАЗ с пряниками перевернулся? Думаю, сейчас каждая запомнит продолжение известной пословицы и будет при случае о нём напоминать. У Михельсона я такой концовки не обнаружила, там только «Думай ввечеру, а делай поутру» указано. А вот В. Даль всё-всё записал! И «Утро вечера мудренее, жена мужа удалее», и «Утро вечера мудренее, трава соломы зеленее». Оба факта справедливы и обжалованию не подлежат. 9. Чудеса в решете: дыр много, а выскочить некудаИли, как пишет В. Даль, «Чудеса в решете: дыр много, а вылезть негде». Так говорят, когда речь идёт о чём-то невероятном, поражающем своей необычностью, а также о чём-то нелепом. Было даже такое выражение, записанное в словаре Михельсона: «Показать Москву в решете», что значило «обмануть, одурачить». Кстати, там же мне попалось продолжение другой известной поговорки на схожую тему: «Чудо чудное, диво дивное: от чёрной коровки, да белое молочко». Источник: dzen.ru
Заграничные родственники народных сказокИсследователи давно доказали, что у фольклорных мотивов разных стран есть общие корни. А с развитием художественной литературы писатели осознанно стали перерабатывать чужие произведения. Иногда — чтобы сюжет другой страны прижился в новой культуре, иногда — чтобы расставить новые акценты и поместить героев в другие обстоятельства. А порой считая, что оригинал недостаточно интересен и его можно улучшить. В материале читайте, на какие произведения опирались русские писатели и как меняли иностранные прототипы. Владимир Одоевский. «Мороз Иванович» (1841)В 1841 году в сборнике Владимира Одоевского «Сказки дедушки Иринея» вышла сказка «Мороз Иванович». Часто говорят, что автор переработал русский сюжет о Морозко, но это не совсем так. У «Мороза Ивановича» есть немецкий прототип — «Госпожа Метелица», впервые изданная фольклористами братьями Гримм в 1812 году. Ее сюжет практически идентичен сказке Одоевского: добрая трудолюбивая сестра через колодец попадает в иной мир. Там она встречает повелителя зимы и служит у него в доме. При взбивании перины Госпожи Метелицы на земле идет снег, а перина Мороза Ивановича накрывает траву, чтобы она не замерзла зимой. В обеих сказках за хорошую службу повелитель зимы отправляет девушку домой с богатыми дарами. Ленивая сестра, позавидовав награде, тоже прыгает в колодец. Но для нее история заканчивается плачевно: у братьев Гримм она возвращается домой, облитая смолой, а у Одоевского — с глыбой льда вместо бриллианта и замерзшей ртутью вместо серебра. В русской же народной сказке о Морозко девушку отправляют в лес, чтобы сжить со свету. Фольклорист Владимир Пропп считал Морозко и Госпожу Метелицу родственными персонажами, которые воплощают зиму. Оба они были популярны в народе: русских сказок о Морозко известно около 40, а немецких о Метелице и того больше. Братья Гримм записали лишь одну из версий, с которой Одоевский был знаком. Сергей Аксаков. «Аленький цветочек» (1858)Еще более запутанная история у сказки Сергея Аксакова «Аленький цветочек». Она вышла в 1858 году приложением к книге «Детские годы Багрова-внука». Уже после этого писателю попался сборник французских сказок «Детское училище», где было напечатано сочинение Жанны Мари Лепренс де Бомон «Красавица и зверь». Писательница обработала народный сюжет и впервые опубликовала его еще в 1756 году. «С первых строк показалась она мне знакомою, и чем далее, тем знакомее; наконец, я убедился, что это была сказка, коротко известная мне под именем «Аленький цветочек», которую я слышал не один десяток раз в деревне от нашей ключницы Пелагеи», — вспоминал Аксаков. Во второй половине XVIII века в России был популярен перевод сочинения Лепренс де Бомон. Предполагается, что в 1790-е годы сказительница Пелагея услышала его в Астрахани и привезла в дом Аксаковых. И хотя в русском фольклоре тоже есть похожая сказка под названием «Заклятый царевич», анализ сюжетов показал, что известный Сергею Аксакову вариант был французского происхождения. Всеволод Гаршин. «Лягушка-путешественница» (1887)Сказку Всеволода Гаршина о лягушке, захотевшей полететь с утками на юг, впервые опубликовали в детском журнале «Родник» в 1887 году. К тому времени в мировой культуре было столько перепевов этой истории, что невозможно однозначно сказать, какими источниками пользовался Гаршин. Известно, что писатель был знаком с басней Жана де Лафонтена «Черепаха и две утки». Лафонтен, в свою очередь, позаимствовал сюжет у греческого баснописца Эзопа, жившего в VI веке до нашей эры. В античном варианте под названием «Орел и черепаха» орел внял просьбам черепахи научить ее летать, поднял в воздух и сбросил вниз. Скорее всего, Всеволод Гаршин читал и сборник древнеиндийской литературы, где была история про черепаху, которую несли по воздуху два гуся. Под влиянием древнегреческого сюжета возникла албанская народная сказка «Орел и черепаха». В Китае популярна сказка «Обезьяна и черепаха». А японская народная сказка «Лягушки-путешественницы» напоминает названием произведение Гаршина, но отличается сюжетом. В ней две лягушки отправились из своих городов в соседние и встретились на полпути. Расспросив друг друга, горе-путешественницы пришли к выводу, что «люди — бессовестные болтуны: если хотите знать, то Киото и Осака похожи друг на друга, как два рисовых зерна». Алексей Толстой. «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1935)В 1923 году Алексей Толстой редактировал для берлинского издательства «Накануне» перевод сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы». Итальянский первоисточник вышел в свет еще в 1881 году. А в 1930-е годы советское издательство «Детгиз» заказало вернувшемуся на родину писателю пересказ «Пиноккио». Алексей Толстой писал Максиму Горькому: «Я работаю над «Пиноккио», вначале хотел только русским языком написать содержание Коллоди. Но потом отказался от этого, выходит скучновато и пресновато. С благословения Маршака пишу на ту же тему по-своему. Мне очень хочется почитать эту книжку в Горках — посадить Марфу, Дарью и еще кого-нибудь, скажем Тимошу, и прочесть детям» (Марфа и Дарья — внучки Горького; Тимоша — прозвище их матери Надежды Пешковой. — Прим. ред.) Толстой взял из первоисточника имя Буратино: по-итальянски burattino и есть «кукла, марионетка». Но сюжеты двух сказок во многом не совпадают: у Буратино не растет из-за лжи нос и он не превращается в финале в настоящего ребенка. В сказке про Пиноккио нет нарисованного на холсте очага и золотого ключика, а приключения заводят его в тюрьму, Страну Развлечений и цирк. Лазарь Лагин. «Старик Хоттабыч» (1938)Лазарь Лагин задумал историю про приключения джинна Хоттабыча в Москве, познакомившись с двумя зарубежными произведениями на эту тему. Первое он упомянул в предисловии к изданию 1955 года — это «Сказка о рыбаке» из знаменитого арабо-персидского цикла «Книга тысячи и одной ночи». Второй источник — повесть 1900 года «Медный кувшин» английского писателя Томаса Энсти Гатри (псевдоним — Ф. Энсти). В домашней библиотеке Лагина хранился русский перевод этой повести. В отличие от «Старика Хоттабыча» «Медный кувшин» был написан для взрослых и рассказывал про приключения джинна и вызволившего его лондонского джентльмена. Архитектор Гораций Вентимор мечтал завоевать сердце девушки из высшего света, а джинн Факраш-эль-Аамаш больше усложнял ему задачу, а не помогал. Из-за радикального различия сюжетов повесть про Хоттабыча адаптацией можно назвать с натяжкой. Это самостоятельное произведение, в котором отразились современные автору советские реалии. Джинна освободил из заточения пионер Волька Костыльков. Из-за устаревших представлений Хоттабыча о мире друзья постоянно попадают в нелепые ситуации. В конце концов джинн решает выучиться и стать радиоконструктором. Обе повести с успехом экранизировали. В СССР был популярен фильм 1956 года «Старик Хоттабыч», а на Западе — голливудская комедия 1964 года «Медный кувшин» («The Brass Bottle»). Александр Волков. «Волшебник Изумрудного города» (1939)На момент написания «Волшебника Изумрудного города» Александр Волков преподавал высшую математику в Институте цветных металлов и золота. Книгу Лаймона Фрэнка Баума «Удивительный волшебник страны Оз» (в другом варианте — «Мудрец из страны Оз»), вышедшую в США в 1900 году, он прочитал на английском. Переводов этой сказки на русский язык тогда просто не существовало, и Волков решил сделать перевод так, как рассказывал эту историю своим сыновьям — поменяв имена и введя новых героев. Первый вариант рукописи, опубликованный в 1939 году «Детиздатом», имел подзаголовок «Переработки сказки американского писателя Фрэнка Баума». К концу 1941 года общий тираж книги составил 227 тысяч экземпляров. В 1959 году вышла новая редакция повести, именно ее знают современные читатели. Волков ознакомился и с другими книгами Баума о стране Оз. Но они ему не понравились, поэтому остальные повести о Волшебной стране не имеют ничего общего с американскими. В 1971 году автор признавался: «Я написал повести «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» и «Семь подземных королей», которая должна была стать последней в цикле сказок о Волшебной стране. Но воля читателей оказалась сильнее воли автора. Посыпалось множество писем с протестами. <…> Цикл сказок о Волшебной стране продолжается, но Элли уже не пересекает Великую Пустыню, ее заменила младшая сестра Энни, о ней и ее друге Тиме О’Келли повествуют следующие сказки: «Огненный бог Марранов» и «Желтый туман». В 1976 году вышла последняя повесть из цикла об Изумрудном городе — «Тайна заброшенного замка». Самуил Маршак. «Двенадцать месяцев» (1943)Сюжет о двенадцати месяцах, помогавших бедной падчерице раздобыть зимой сначала фиалки, затем землянику, а в третий раз — яблоки, известен в словацком фольклоре. В конце 1850-х — начале 1860-х годов легенду опубликовал словацкий фольклорист Павол Добшинский. В то же время народную сказку «О двенадцати месяцах» записала чешская писательница Божена Немцова, а уже в 1862 году ее перевел на русский язык Николай Лесков. Благодаря Лескову этот вариант стал известен в России, а сказку ошибочно посчитали чешской и даже богемской. На самом деле Божена Немцова указывала, что услышала ее в окрестностях Тренчина — словацкого города, никогда не входившего в состав Богемии. Самуил Маршак уверял, что к моменту написания своей пьесы-сказки «Двенадцать месяцев» не был знаком с переводом Лескова, а лишь слышал «чешскую легенду» в чьем-то пересказе. К созданию сказки его подтолкнуло письмо юного читателя: «Мой шестилетний корреспондент спрашивает меня, почему я, которого дети считают своим собственным писателем, изменил им, и в последний год писал только для больших». В 1943 году вышла прозаическая версия «Двенадцати месяцев» с подзаголовком «Славянская сказка». А в 1947 году ныне известную всем пьесу поставили в Московском ТЮЗе. В отличие от словацкой сказки у Маршака мачеха и сестрица отправили падчерицу в лес за подснежниками, чтобы исполнить приказ капризной принцессы. В финале злодейки превратились в собак. Народный вариант менее затейлив: красивую падчерицу решили извести, чтобы она не переманивала женихов у некрасивой родной дочери. А закончилась сказка гибелью мачехи и ее дочери в лесу. Евгений Шварц. «Дракон» (1943)В годы войны была написана и пьеса-сказка «Дракон» Евгения Шварца. Ее сюжет основан на восточных легендах. Тема змееборства — одна из самых распространенных в мировой культуре. Но в восточно-азиатском фольклоре, в отличие от европейского, эта история часто заканчивается не победой героя, а его превращением в нового дракона из-за жадности. Такой финал, например, у китайской сказки «О том, как Ча превратился в дракона». Наиболее вероятным первоисточником пьесы Шварца считается вьетнамская легенда о Ле Лое — герое, который смог убить дракона и остаться человеком, победив в себе корысть. Евгений Шварц перенес действие в сказочный европейский город, над которым властвует Дракон. Рыцарь Ланцелот убивает чудовище и освобождает город. Но жители тут же с готовностью подчиняются новому тирану — бургомистру. Сам Шварц и первый режиссер-постановщик спектакля Николай Акимов настаивали, что под Драконом подразумевали фашизм, завоевавший Европу. Но пьесу запретили вскоре после премьеры в 1944 году — критиков возмутила «беспардонная фантастика Шварца», посмевшего утверждать, что угнетенный народ может искренне любить тирана. На театральные подмостки «Дракон» вернулся лишь в 1962 году. Одним из первых тогда поставил спектакль Марк Захаров — на сцене Студенческого театра МГУ. А в 1988 году Захаров снял фильм «Убить дракона» с Олегом Янковским и Александром Абдуловым в главных ролях. Автор: Екатерина Гудкова Источник: culture.ru
|
|