Еврейские анекдоты — это не просто юмор, а настоящая мудрость, пропитанная тонким сарказмом и жизненным опытом. В этих историях — вся глубина еврейской души и умение находить светлую сторону даже в самых непростых ситуациях.

В еврейском доме мальчик играет на скрипке, а пудель ему подвывает в такт. Наконец отец не выдерживает и говорит:
– Моня, прекрати это немедленно! Ты можешь играть то, шо пудель не знает?

***

Конферансье в филармонии:
— Берта Гинзбург …Каприз №23.
Тихий голос из зала:
— Шоп я так жила, она свои капризы ещё и нумерует.

***

Рабиновичу на двери какая то сволочь написала слово из трех букв … Таки Рабинович стирать его не стал, просто впереди приписал «Большой»!
И как изменился смысл … Как заиграла надпись!..

***

В Одесской филармонии на фортепьянном концерте карманник Фима Залкинд смотрит на пианиста и бормочет:
— Такие великолепные пальцы — и такой ерундой занимаются!

***

— Сарочка, радость моя, пожалуйста, говори потише! Ты так кричишь, что я уже полчаса не могу понять, в чем ты абсолютно права!

***

Врагов у Рабиновича не было, но его ужасно ненавидели все его друзья.

***

Привоз.
— Девушка, выберите мне лучок. Только покрасивее, пожалуйста.
— А вам шо, в сервант?

***

Лиля Сигизмундовна была настолько хороша, шо у Льва Марковича невольно сжался бумажник..

***

Скажите, ребе, это большой грех, что у моей Сарочки ребенок родился до свадьбы?
– Какой там грех! Откуда ребенок мог знать, когда свадьба?

***

— Яков Соломонович, как вы смотрите на то, чтобы немножко выпить?
— Пристально.

***

— Соня, тебе давно пора замуж!
— Да, никак не могу найти подходящего, всё о твоём Лёве думаю…
— О моём муже!?
— Ну да… Думаю, таки, не дай Бог, такой же придурок попадётся…

***

— Я, Фира, конечно, не лучший из лучших, но и вы не мамин борщ!

***

– Эх, залётные! — весело поприветствовал очередь в свой кабинет акушер-гинеколог Исаак Давидович.

***

Как говаривал старый портной Ефим Моисеевич: «Вам быстро или шоб рукава одинаковые?»

***

— Здравствуйте, Роза Марковна. Какие милые крошки! И сколько им лет?
— Стоматологу шесть, а юристу четыре…

***

Памятка в туалете в одной еврейской семье: «Не сиди просто так, думай что-нибудь».

***

Сеня, я сказала, шо тебе ДАМ. Но это совсем не значит, шо вот уже НА…

***

— Семен Маркович, у вас есть возможность откладывать деньги?
— Возможность есть, а вот денег нет!

***

— Ребе, когда же Господь начнёт меня испытывать богатством? Не, не, я не жалуюсь… Скажем так — слегка интересуюсь…

***

— Моня, шо это ты такой уморенный?
— Ой, сегодня полдня бегал как ошпаренный. А потом ещё секс!
— Шо, таки догнали?

***

— Сёма, ты сказал про меня, что я осёл? Это правда?!
— Конечно, правда. Только я этого не говорил.

***

— Абрам Соломонович, а шо такое любовь?
— Изя, это таки возможность поговорить после секс-контакта о чём-нибудь другом, кроме как о деньгах и каких либо материальных ценностях.

***

— Семён Маркович, как часто вы соглашаетесь со своей женой?
— Никогда!
— И как она к этому относится?
— Никак, она об этом не знает!

***

— Изя, ну и как Сарочка в постели?
— Нормально, помещается.

***

Когда Роза Львовна перестала есть после шести, она начала грызть Семёна Марковича после семи.

***

В одесской библиотеке.
— Срочно дайте мне жалобную книгу!
— «Му-му» таки подойдёт? Или вам ещё жалобней?

***

- Левочка, а шо это ты всегда в булочной по две половинки батона покупаешь? Цена то одна и та же! - Сама подумай, Розочка, цена-то та же, а вот кулёчков - два!

***

Почему то имя "Роза Львовна" никого не удивляет... А как дико звучит "Сирень Кpoкoдилoвнa"!

***

- Милый Яшенька, я долго пожил на этом свете и хочу таки Вам заметить, шо принять женщину такой, какая она есть, может, разве что, земля.

***

- Зяма, как ви поживаете?
- Ох, Яша, бывают дни что я голубь, а бывают, - что памятник.

Всегда ищите первоисточник

Монах принял постриг, и в монастыре ему первым заданием было помогать остальным монахам переписывать от руки церковные уложения, псалмы, законы и т.п.

Поработав так с недельку, монах обратил внимание, что все монахи переписывают эти материалы с предыдущих копий, а не с оригинала. О чём он сказал отцу-настоятелю:

— «Падре, ведь если кто-то допустил ошибку в первой копии, она же будет повторяться и множится вечно, и её никак не исправить, ибо не с чем сравнить!».

— «Хм, сын мой — ответил отец-настоятель,— вообще-то мы так делали столетиями… Но, в принципе, в твоих рассуждениях что-то есть!» — и с этими словами он спустился в подземелья, где в огромных сундуках хранились «первоисточники», которые столетиями не открывались.

Спустился и пропал…

Когда прошли почти сутки со времени его исчезновения, обеспокоенный монах спустился в те подвалы на поиски святого отца.

Он нашел его сразу — тот сидел перед громадным раскрытым томом из телячьей кожи, бился головой об острые камни подземелья и что-то нечленораздельно мычал.

По покрытому грязью и ссадинами лицу его текла кровь, волосы спутались и взгляд был более чем опечаленным.

«Что с вами, святой отец? — вскричал потрясенный юноша, — Что случилось?!»

«Celebrate (праздновать),— простонал отец-настоятель,— слово было: c-e-l-e-b-r-a-t-e!
А не «celibate (безбрачие)»!!!

Оркестр – это идеально слаженный механизм, и дисциплина играет здесь далеко не самую последнюю роль. А дирижеры не хуже армейских чинов умеют воспитывать оркестрантов. А то и лучше! Ведь делают они это тонко, изящно и очень интеллигентно.

Нота под точкой означает, что надо с ней что-то делать.

* * *

Я скажу вам сейчас, какие тут ноты, – вы очень удивитесь.

* * *

Это вам не симфонический оркестр, здесь в толпе не спрячешься, надо играть чисто!

* * *

Играйте не то, что я требую, а то, что написано в нотах.

* * *

Надо сыграть так, словно вы немножко выпили и никуда не спешите.

* * *

Остались всего три репетиции до позора!

* * *

В приличных оркестрах на дирижера не пялятся!

* * *

«На восемь» – тот же темп, только в 2 раза быстрее!

* * *

Альты, куда вы лезете? И ладно бы что-то приличное лезло, а то фа-диез!

* * *

И если кто-то сыграл фальшиво, главное – успеть посмотреть с укором на соседа.

* * *

Не захлебнитесь в собственном таланте!

* * *

Не надо мне здесь всех этих соплей смычками разводить! Вытерли гриф и сыграли сухо!

* * *

Смотрите одним глазом в партию, а двумя на меня!

* * *

Пронумеруйте такты, а то глаза могут сместиться, а цифры нет!

* * *

Почему вы всегда так настойчиво пытаетесь играть, как только я начинаю дирижировать?

* * *

Это произведение вы должны были впитать с молоком преподавателя!

* * *

Уберите свой маникюр с грифа!

* * *

Левой рукой сильней шевелите, чтобы все думали, что вы живы.

* * *

Людей, играющих фальшиво, надо сажать в тюрьму наравне с фальшивомонетчиками.

* * *

Лучше бы вы головой в литавры били, громче получилось бы!

* * *

Перестаньте пялиться в декольте флейтистки, там нет нот, ваша партия на пюпитре!

* * *

Это ж надо так ненавидеть друг друга, чтоб так играть!

* * *

Играйте воздушно, как флейта в кустах.

* * *

Почему вам в детстве не объяснили, чем труба отличается от пионерского горна?

* * *

За такое соло я вас бы поцеловал, жаль далеко сидите.

* * *

Вы не боитесь выходить на второе отделение? Скажите спасибо, что в консерваторию ходят интеллигенты. А то пролетарии встали бы со своих мест и набили всем вам морду за такую игру!

* * *

Не надо так терзать арфу и путать ее с пьяным мужем!

* * *

Придете домой, передайте мои соболезнования вашей жене. Как можно спать с таким неритмичным человеком?

* * *

После каждого такого концерта вы должны идти в церковь и просить у Бога прощения.

* * *

Я попрошу вас скончаться на эти восемь тактов, даже не дышать!

* * *

Была б моя воля, я воспользовался этой палочкой так, чтобы у вас возобновилась проходимость воздуха в организме!

* * *

Я попрошу переписчиков, чтобы партию для идиотов покрупнее писали!

* * *

Я обещаю вам трудоустройство в подземном переходе, и лично договорюсь с ментами и бандитами, чтоб вас не трогали. Но за прохожих не ручаюсь.

* * *

Вам бы вместо саксофона — бензопилу «Дружба» в руки. Звук тот же, а денег больше!

* * *

Вы так фамильярно все это играете, как будто лично с Прокофьевым пили!

* * *

Я прекращаю всякие церемонии и с сегодняшнего дня начну вас учить любить, если не меня, то хотя бы музыку!

* * *

Дома прийти и заниматься так, чтоб вся семья у тебя умела это играть…

— Софа-а-а! У тебя есть коробок спичек?

— Ой, нету… Есть поджигалка.

— Поджигалка не подходит.

— А тебе зачем?

— Мне Фима рассказал новый способ похудения… Говорит, что очень эффективный… Хорошо сжигает жир…

— Шо? Буквально…"сжигает"?!! Надо спичками поджечь?

— Софа! Ты что! Спички нужны не для того, чтобы поджечь. Берешь коробок спичек и рассыпаешь их по всей квартире… Потом берешь и собираешь их обратно в коробочку.

— Мммм, Циля, а в чем прикол?

— Прикол в том, что собирать надо по одной штучке… Наклонился, взял одну спичку и пошел на кухню, и положил обратно в коробочку… Вернулся, наклонился, взял одну спичку и опять на кухню в коробочку… И так, пока не соберёшь весь коробок.

— И шо в итоге?

— В итоге мы имеем за один час… сколько там спичек в коробке? 60! О, мы имеем за час… 60 наклонов или приседаний… и пару километров пешком на кухню и обратно… И все это удовольствие не стоит ничего. Ну тока надо купить коробочку спичек.

— Твой Фима, таки… оцен-оцен…

— Почему?

— Св@лочник! Он уже начал экономить на жене… Вместо фитнес клуба и индивидуальных занятий с тренером он придумал коробочку спичек… Мы же собирались с тобой вдвоем записаться на фитнес! Хотели купить себе красивую одежду спортивную, хотели приобщиться к общей тусовке… А теперь что? Что я в компании этих звезданутых идиоток, что работают у меня в офисе, буду рассказывать, что я вместо занятий на велотренажёре спички по квартире собираю?!!

— Но это, действительно, дешевле…

— А престиж?

— А ты не рассказывай про спички… Скажи, что твой муж договорился, и твой личный тренер ходит к тебе домой на занятия… Такого точно себе не может никто позволить из твоего офиса… Пусть они сдохнут от зависти.

— Точно! Тока мне кажется, что одного коробка будет мало… Надо купить два…

— Зачем тратить лишние деньги? Надо один коробочек рассыпать второй раз… А если очень захочется, то можно и третий.

— Ага, а на сэкономленные деньги можно позволить себе что-нибудь вкусненькое?

— Что-нибудь вкусненькое надо себе позволять не на сэкономленные деньги. Что-нибудь вкусненькое надо позволять себе всегда!

© Марина Гарник

Утром жена сообщила, что у нас родится четвёртый ребёнок. И добавила:
- Купить квартиру – нет денег. Значит, надо получить государственную. Добиваться ты не умеешь, поэтому каждый год я буду рожать по ребёнку: если не можем взять качеством отца – возьмём количеством детей!

Придя к себе в Институт, я нерешительно приоткрыл дверь с табличкой «Дирекция». В кабинете было многолюдно. Директор Баламут и его заместитель Карлюга проводили совещание.

- Речь идёт о нашем престиже.. Мы должны перегнать остальные институты по всем спортивным показателям… О! Вот и наша надежда! – Это он увидел меня.

Я застеснялся.

- Я не надежда… Я насчёт квартиры…
- Дом сдаётся через неделю, - торжественно сообщил Карлюга. – Вы у нас первый на очереди. Попрыгаем – и сразу новоселье.
- Куда попрыгаем? – спросил я, радостно улыбаясь.
- С парашютом. Завтра соревнования.

Я перестал улыбаться.

- Куда прыгать?
- На землю.
- А за-зачем?
- Вы что, не смотрите телевизор?- удивился директор. – Сейчас ведь это модно: киноартисты выступают на катке, певицы поют в цирке на трапециях… А нынче новое начинание: учёные устанавливают рекорды… Профессор Быков вчера боксировал на ринге, - он указал на сидящего на диване худосочного Быкова с опухшим носом и тремя пластырями на лице. – Доцент Крячко в субботу участвовал в классической борьбе – сейчас отдыхает в реанимации… Теперь очередь за вами. Мы распределили оставшиеся виды спорта – вам выпал парашют.

При слове «выпал» у меня подкосились ноги.

- Когда прыгать? – выдавил я из себя.
- Завтра. В День Птиц, - объявил Карлюга.

В поисках защиты я повернулся к директору.

- Зачем птицам надо, чтобы я убился?

Директор подошёл и положил мне руку на плечо.

- Жилплощадь вы, как многодетный, получите, в любом случае, но… Квартиры есть с лоджиями и без… Есть с видом на парк и с видом на цементный завод… При распределении, мы будем учитывать активное участие в общественной жизни института…

Наступила пауза. Я разжевал таблетку валидола и спросил:

- А если я не долечу до земли?.. Или пролечу мимо?.. Моя семья всё равно получит с видом на парк?
Карлюга душевно заулыбался:

- Вы же знаете наше правило: вдовам и сиротам – вне очереди!.. И не волнуйтесь так! – он ободряюще хлопнул меня по спине.- Вы будете не один, у вас опытный напарник! – он ткнул пальцем в бледного юношу в очках, забившегося в угол.

- Это аспирант, - объяснил Карлюга, - его всё равно должны уволить по сокращению штатов.
Я с детства панически боялся высоты. Голова кружилась даже когда я взбирался на стул, чтобы забить гвоздь.

При слове «самолёт» у меня начиналась морская болезнь. Поэтому вечером, дома, я решил потренироваться: несколько раз прыгал с тахты на пол.

… Назавтра, меня и аспиранта-смертника, повезли в чёрном длинном микроавтобусе, похожем на катафалк. Следом в машине ехал Баламут. За ним, в трамвае – группа поддержки: человек тридцать доцентов, кандидатов и профессоров. Когда мы прибыли, нас встретил Карлюга и заказанный им оркестр - грянул прощальный марш. Но поскольку оркестр был похоронный, то марш звучал уж очень прощально, даже лётчик прослезился. Троих музыкантов усадили в самолёт вместе с нами, чтоб они нам сыграли что-нибудь бодренькое, когда мы будем выпадать из самолёта.

Инструктор, тихий душевный человек, смотрел на нас с грустью и жалостью. Окинув взглядом мой живот, он велел выдать мне добавочный парашют. На меня навьючили ещё один рюкзак. Если аспирант был похож на одногорбого верблюда, то я напоминал двугорбого.

В воздухе инструктор ещё раз повторил все случаи, при которых парашют может не раскрыться, и троекратно расцеловал каждого . Потом он поднял крышку люка, виновато посмотрел на меня и прошептал: «пора».
Я молча протянул ему конверт.

- Передайте жене. Если родится сын, пусть назовёт его моим именем.

Инструктор попытался меня успокоить:

- Это только в начале чувствуется страх, а потом уже ничего не чувствуется.
- Вперёд, камикадзе! – подбодрил лётчик.

Музыканты грянули "Врагу не сдаётся наш гордый Варяг!" - я закрыл глаза и прыгнул. Когда открыл глаза, я всё ещё был в самолёте, вернее, моя верхняя половина – нижняя уже болталась в воздухе: я застрял в люке. Инструктор и аспирант навалились на мою голову, пытаясь протолкнуть меня, но безрезультатно.

- Надо его намылить, - предложил аспирант.

Тихий инструктор начал нервничать:

- Освободите проход! – кричал он. – Вы же заткнули соревнование!
- Как освободить? – в ответ прокричал я.
- Выдохните воздух!

Я издал протяжное «У-у-у!..», выдохнул из лёгких весь воздушный запас и провалился в пустоту. Кольцо я дёрнул ещё в самолёте, поэтому парашют, не успев раскрыться, зацепился за шасси, и я повис под брюхом самолёта.

Пилот стал выполнять всякие сложные фигуры, чтобы сбросить меня, но я висел прочно.

- Прекратите хулиганить! – кричал инструктор. – Немедленно отпустите самолёт!

Но я не отпускал. Инструктор до половины высунулся из люка и попытался меня отцепить. Внутри его держал за ноги аспирант. Инструктор уже почти дотянулся до стропы, но вдруг самолёт дёрнуло, и инструктор вывалился наружу. Но не один. Вместе с ним выпал и аспирант, который держал его за ноги. Каким-то чудом инструктор успел ухватить меня за пиджак. Аспирант летел чуть ниже, вцепившись в инструкторские ноги.
Лететь стало веселей. Мы напоминали семью цирковых акробатов на трапеции.

Музыканты заиграли "Летите, голуби, летите". Инструктор кричал, что аспирант пережал ему артерии и у него будет гангрена. Чтобы дать отдохнуть инструктору, я предложил аспиранту свои ноги – всё равно они болтались без дела. Но ноги инструктора были тоньше, за них было удобней держаться, и аспирант не хотел менять их на мои.

Сесть с болтающимся выменем из трёх тел самолёт, конечно, не мог. Он стал кружить над аэродромом и резко снижался, давая нам возможность прыгнуть на траву. Но отпадать надо было по очереди, начиная с аспиранта. Самолёт летел так низко, что аспирант уже волочился по земле, но ноги инструктора по-прежнему не отпускал и в конце аэродрома снова взмывал с нами в небо.

Инструктор проклинал свои ноги и желал им отсохнуть вместе с аспирантом.
Музыканты играли "Небо наш, небо наш родимый дом!"

Бензин был на исходе. Из люка высунули палку с петлёй, поймали аспиранта за ноги, подтянули его к люку и стали втаскивать нас в обратном порядке: сперва аспиранта, ногами вперёд, потом инструктора, потом меня. Меня втянули до половины, и я снова застрял: голова моя летела в самолёте, ноги болтались в воздухе. Но уже было не страшно: самолёт шёл на посадку. Просто мне пришлось вместе с самолётом пробежать с полкилометра по посадочной полосе.

Никто не погиб, все были счастливы. Оркестр сыграл свой самый весёлый из похоронных маршей.

Только инструктор не мог двинуться с места: аспирант всё ещё не отпускал его ноги. Он сжимал их железной хваткой. Пришлось отгибать его пальцы плоскогубцами. Освободив от аспиранта, инструктора поставили на ноги. И тут все увидели, что его брюки за время полёта очень укоротились, превратившись в удлинённые шорты. Но потом разобрались, что дело не в брюках – просто у инструктора, за время висения под нагрузкой, вытянулись ноги, и он стал похож на страуса.

- Завтра повторные соревнования, - объявил Карлюга!

При этом сообщении, инструктор побелел, как мой нераскрывшийся парашют, и на своих страусинных ногах поскакал к телефону. Куда он звонил и что говорил, не известно. Но мне засчитали победу, и в этом соревновании, и в следующем, и во всех остальных, которые состоятся в ближайшее десятилетие. Кроме того, был засчитан и мой рекорд по бегу: ведь я бежал со скоростью самолёта. Но поскольку бежала только моя нижняя половина, а верхняя летела, то результат разделили на два.

Но всё равно он оказался рекордным!

— Немедленно откройте! — раздалось за дверью. — Мы знаем, что вы там!
— Там — подтвердила Яга, неохотно открывая дверь. — Чего надоть? Кто такие?

— Недельщик я.

Толстый краснощёкий человек оттолкнул Бабу-Ягу и прошёл в избу. За ним семенил маленький лысый человечек в очках и с кипой бумаг.

Недельщик осмотрел избу и повернулся к Яге.

— Почто налоги не платишь, старая?

— А за что мне их платить? — удивилась она.

— Закон такой, — ответил Недельщик, прохаживаясь. — Грибы и ягоды в лесу собираешь?

— Собираю, — кивнула Яга.

— А лес чей? Государственный. Сбором грибов ты наносишь лесу невосполнимый урон, который…

— Как это невосполнимый? — перебила Яга — Грибы-то обратно вырастут.

Недельщик хмуро посмотрел на лысого человечка, и тот протянул ему бумагу.

— Действительно, — протянул он, пробежав взглядом по листу. — А это вот что у тебя? Печка? Дровами топишь, верно?

— Нет, — ответила Яга. — Волшебная она. Сама по себе горит.

— Дым идёт?

— Идёт.

— Ну вот! — радостно воскликнул Недельщик. — Дым наносит урон окружающей среде. На решение этой проблемы нужно золото. Плати налог за использование спецустройства без Государственного разрешения.

— Не буду, — фыркнула Яга. — Поколдую и не будет дыма.

За что платить?
Недельщик повернулся к лысому, тот пожал плечами.

— Ладно, старая. А вот изба твоя. Налог за неё платишь?

— За что? — изумилась Яга. — Я ж её сама наколдовала!

— За обслуживание, конечно, — снисходительно улыбнулся Недельщик. — Крыша не течёт? Не течёт. Грызуны есть? Нет. А чья это заслуга? Государственная. Ибо Государство о тебе заботится и не забывает. А ты налоги не платишь! Стыдно!

Баба-Яга захохотала.

— Насмешили, — проговорила она, вытирая слезу. — Крыша не течёт, потому что мне её Леший каждый год перестилает. А грызунов Кот истребляет.

Недельщик снова повернулся к лысому, и тот с улыбкой выдал несколько бумаг.

— Значит, говоришь, Леший незаконной трудовой деятельностью занимается? А налоги не платит. Разберёмся.

Яга выругалась.

— А что же насчёт коммунальных платежей, старая? — продолжил Недельщик. — Ни разу не оплачивала ни за свет, ни за воду.

— Вода в ручье течёт, — возмутилась Яга. — А ручей тут без государственного участия образовался!

— Мы это проверим.

— Да и свет, знаешь ли, тоже не государственная заслуга! Солнце задолго до вас всех светить начало!

— Глупости какие, — засмеялся Недельщик. — Раз не хочешь платить, ограничим доступ. Не будет тебе Солнце светить больше.

Он просмотрел бумаги и протянул одну из них Яге.

— Это за всё остальное. Плати или мы имущество опишем в счёт государства.

Недельщик подошёл к Коту, спящему в кресле, и поднял его за шкирку.

— Вот это что? Кот? Вот его и опишем. Тем более, что у него нет разрешения на истребление грызунов.

— Сволота! — закричал Баюн. — Пусти!

— И нужно выяснить, — продолжал Недельщик, — Куда он шкурки девает? Почему не сдаёт государству?

Только он договорил, как превратился в мышь, а лысый человечек — в крысу.

— Надоел, — Яга отряхнула ладони.— Баюн! Как поймаешь, целиком не жри. Шкурки оставь. Я их государству сдам.

Автор: Роман Седов

Отношения сотрудников с начальством - это отдельная сфера нашей жизни, по которой можно снимать фильмы: от комедий до триллеров. Кажется, иногда само начальство не в курсе, насколько креативные у них сотрудники, пока к ним в руки не попадут объяснительные или другие заявления. Тогда остается только фотографировать и делиться этим в сети:

6.

Краткость - сестра таланта.