Когда человек оказывается в смертельной опасности, всегда есть возможность, что помощь не придёт никогда — или слишком поздно. Но часто человек не добирается до помощи или не дожидается её только потому, что сдался. История знает несколько потрясающих случаев, когда люди выживали прежде всего потому, что решили не сдаваться ни за что.

Когда человек оказывается в смертельной опасности, всегда есть возможность, что помощь не придёт никогда — или слишком поздно. Но часто человек не добирается до помощи или не дожидается её только потому, что сдался. История знает несколько потрясающих случаев, когда люди выживали прежде всего потому, что решили не сдаваться ни за что.

Застрявший во льду: Арон Ралстон

Молодой американский альпинист в 2003 году решил пройти маршрут в Скалистых горах в районе штата Юта. Взбираясь по одному из валунов, парень почувствовал, что тот сдвинулся. Не успел Арон и глазом моргнуть, как оказался почти под камнем, и кисть его руки расплющило валуном о скалу так крепко, что Арон не мог её вытащить, как ни пытался. Было также ясно, что рука сломана: Арон чувствовал боль.

Сто двадцать семь часов Ралстон провёл, пытаясь освободиться. Сначала он пытался расшатать валун, потом — отбивать от него куски со стороны руки. Когда стало ясно, что ни скала, ни камень не поддадутся, а когда придёт помощь — большой вопрос, Арон понял, что его единственный шанс — ампутировать руку, чтобы вернуться к людям.

Да, это ужасно опрометчиво, но опытный альпинист никому не сказал, что пошёл покорять этот маршрут. Теперь оставалось об этом только пожалеть и искать, как отпилить здоровую, мускулистую мужскую руку. Арону было страшно вдвойне — и провести ампутацию, и не суметь её провести физически. На третий день он решился. У него закончились запасы воды и еды. Дальше он только слабел бы и мог, в конце концов, просто умереть в каменной ловушке.

Ему пришлось наточить нож как следует — очень плохой перочинный нож — чтобы перепилить мягкие ткани руки. Но кости ножу не поддавались, и, сходя с ума от боли, Арон стал ломать их одну за другой, благо лучевые кости довольно тонкие. С трудом перевязав кровоточащую культю, парень сумел спуститься на двадцать метров по скале — на дно каньона, и прошёл двенадцать километров, пока не увидел туристическую группу.

Арон выжил и остался относительно здоров. По его страшной истории сняли фильм-триллер «Сто двадцать семь часов».

Шоколад — спасение для женщины

В 1938 году знаменитая лётчица Марина Раскова совершала в составе женского экипажа полёт, который должен был установить новый рекорд на дальность. Проходил полёт над тайгой. В какой-то момент самолёт заблудился в облаках, и, когда из облаков вышел, оказалось, что топлива маловато. Командир Валентина Гризодубова приняла решение о вынужденной посадке. Но… тогда неминуемо разбилась бы кабина штурмана, и штурман — Марина Раскова — умерла бы.

Такой ценой спасать свою жизнь лётчицы не хотели, и Гризодубова отдала Расковой приказ прыгать с парашютом. Предполагалось, что после приземление Марина быстро выйдет к подругам, и все вместе они доберутся до людей.

Что-то, однако, пошло не так. В результате Расковой пришлось десять дней идти сквозь тайгу, с пистолетом и двумя плитками шоколада. Она чуть не стала добычей медведя, чуть не утонула в болоте, сходя с ума от голода, пыталась поджарить грибы — но устроила лесной пожар (который также остановило болото). В любом случае, она верила, что подруги её не бросили. Или ждут, или уже послали помощь.

Марина продолжала путь всё равно, надеясь выйти если не к людям, то к реке — как известно, по течению реки обычно можно выйти к какому-нибудь поселению или хотя бы охотничьей заимке. Её подруг давно нашли; её продолжали искать, хотя на десятый день уже мало кто верил, что Раскова осталась жива. Наконец, она услышала шум самолётов, выстрелы ракетницы. Она пошла на звуки так быстро, как могла — её сильно шатало от голода, усталости и недосыпа, к тому же Марина потеряла один сапог, ей пришлось идти босой ногой по валежнику, сучьям, корням.

При виде Расковой лётчики-спасатели кинулись к ней — хотели донести до самолёта на руках. Но она отказалась и доковыляла сама, опираясь на палку. Позже, во время Великой Отечественной, Раскова была среди знаменитых «Ночных ведьм» и погибла в бою.

Умереть, но не съесть человечины

Сэр Дуглас Моусон — один из легендарных покорителей Антарктики. Во время экспедиции его отряд разделился на отряды поменьше, по три человека. Вместе с Моусоном шли на санях Белгрейв Ниннис и Ксавьер Мерц. Во время перехода по снежному мосту Ниннис со своими санями и собаками провалился — мост не выдержал. Вместе с ним провалились почти все припасы.

Несколько часов Моусон и Мерц пытались понять, можно ли спасти товарища. Однако пропасть была слишком глубока: её дно не просматривалось в бинокли, и на крики мужчин никто не отзывался. Им пришлось смириться со смертью друга. Встал, однако, вопрос, как возвращаться без еды, человеческой и собачьей, и почти без снаряжения. У исследователей оставались ещё одни сани и несколько псов, но эти сани были нагружены меньше, чем у Нинниса. Из еды оставалось немного галет, шоколада, изюма и пеммикана. Очень немного. Ко всем бедам, нужно было найти новый снежным мост, чтобы пройти назад, и это отняло время.

Весь обратный путь мужчины убивали по очереди ослабевших собак, чтобы накормить других псов и есть самим. У Мерца от хрящеватого псиного мяса начиналась тошнота, так что он ел почти только одну печень и в результате отравился избытком витамина А. Перед смертью Мерц сошёл с ума, а после его смерти Моусон ещё некоторое время размышлял, не разумнее ли перестать уничтожать собак и кормиться всем вместе покойным Мерцем. Наконец, он решил, что лучше умрёт как цивилизованный человек или спасётся только на собачьем мясе.

На самом деле, двигаясь вперёд, он уже понимал, что время отхода корабля, ждавшего их отряд, прошло. Капитан не имел права ждать их троих. И всё же Моусон не сдавался. Он разрешил себе надеяться и был прав. Хотя с кораблём он разминулся — на четыре часа — на берегу осталось несколько человек с припасами именно на случай их с Мерцем и Ниннисом появления. Они тоже решили не сдаваться и надеяться до конца.

Гражданина обязательно будут искать!

В 1975 году группа туристов в сопровождении инструкторов пошла по «маршруту номер тридцать» в горах Кавказа. По пути не так пошло решительно всё. Поднялась метель, и видимость резко снизилась. Часть туристов с трудом шла в снегу, и группа сильно растянулась. Попытки собрать группу вместе, подождав отставших, ещё больше задержали туристов на маршруте, и метель отрезала их от следующей базы.

Инструкторы растерялись и решили посоветоваться с группой, оставаться на месте, идти вперёд или возвращаться на предыдущую базу. Это стало роковой ошибкой. Простое обсуждение превратилось в горячий, надолго затянувшийся спор, и в этом споре явно определились лидеры — недавно демобилизовавшиеся парни, сильные и очень напористые. Они просто пошли в лес, разводить костёр. Большинство туристов двинулось следом, и это опять раскололо группу.

В пурге для многих такое поведение смерти подобно. Организованная цепочка поддерживает целостность. Разделившаяся толпа рассеивается, не видя друг друга, ещё больше. В горах это означает не только возможность замёрзнуть или заблудиться, но и упасть в расщелину.

Инструкторам пришлось разделиться тоже. Юноша по фамилии Сафонов остался собирать рассыпавшуюся по склону группу, девушка Оля Ковалёва взяла неразбежавшихся и повела их к ближайшей базе. Оттуда она собиралась выслать помощь к той части группы, что соберёт её напарник.

Она смогла вывести «своих» ребят к пастушьей хижине и сообщить о случившемся, но поступок стоил ей зрения. Чтобы не сбиться с дороги, она, шедшая впереди, вынуждена была постоянно открывать глаза навстречу колкой снежной крупе. Глаза оказались повреждены безнадёжно.

Разбежавшиеся Сафонова не слушали. Они увидели, что здоровым парням удалось развести костёр, и спешили к нему. Многие упали, переломали ноги, звали на помощь. Парни возле костра игнорировали все крики. Они пили водку и чувствовали себя отлично.

Ребята, послушавшие Сафонова, тоже развели костёр — чуть поодаль. Инструктор велел поддерживать огонь, отходя за дровами, но, когда вернулся с несколькими найденными им девушками, обнаружил, что мужчины у костра даже не пошевелились. Спасительный огонь угас, и туристы просто сбились в кучу, пытаясь согреться. Когда Сафонов снова разжёг огонь, мужчины оттолкнули ослабевших девушек, чтобы оказаться рядом с костром.

Тем временем от хижины вышли два пастуха. Один из них почти сразу притащил в хижину двух обнаруженных девушек и попросил парней-туристов помочь принести ещё одну, упавшую в балку. Все, как один, отказались, и пастух Острицов сам нёс её по грудь в снегу. Он раз за разом обращался к туристам, сообщая, где надо забрать раненых товарищей, но в итоге никто не стал их собирать — хотя несколько парней сделали вид, что сходили, но не нашли раненых в снегу.

Под одной из пихт спрятались от пурги парень и девушка. Парень решил выйти за своим рюкзаком — в нём были спички, девушка осталась его ждать. Увы, он заблудился и сорвался в пропасть. Его нашли последним из умерших. А умерло в ту метель немало человек — двадцать один человек из пятидесяти трёх.

Девушку нашли последней. У неё не было ни еды, ни спичек, она насквозь промокла. Едва метель закончилась, она соорудила шалаш, но обнаружила, что не может в нём согреться. Она пробила себе тропу вокруг пихты и бегала по этой тропе, чтобы согреться. Она бегала три дня, не давая себе свалиться, заснуть, сдаться. Она верила, что ее обязательно будут искать.


На третий день девушка увидела спасательный вертолёт и полезла по склону. Девушку звали Светланой Вертикуш, и она оказалась единственной из тех, кто остался в лесу на маршруте и выжил. Кроме неё, спасатели собрали только трупы.

Что касается парней с водкой у первого костра, у них было всё: спички, карты, тёплые вещи, лекарства, бинты, еда. Кроме того, они отбирали вещи у других ослабевших туристов. Когда метель улеглась, ребята спокойно позавтракали, обобрали несколько умирающих и умерших и пошли дальше по маршруту, не пытаясь никого отыскать и спасти. А спасать поутру ещё было кого — многие из упавших в балку умерли не сразу, не сразу умерли и обмороженные. На суде мародёров оправдали. Никто не мог поверить, что они сделали такое хладнокровно, и судьи решили считать, что на них повлияла экстремальная ситуация.

Женщина и океан

В 1983 году двое влюблённых, Тами Эшкрафт и Ричард Шарп, вызвались перегнать небольшую яхту из Таити до Сан-Диего. Предполагалось, что они справятся за месяц. Оба были опытными яхтсменами. Но на середине пути маленькое судёнышко накрыло страшным ураганом. Ричард отослал Тами под каким-то предлогом в трюм, а сам до последнего у штурвала пытался держать яхту килем вниз.

Увы, шторм оказался сильнее человека. Яхту перевернуло. Ричарда выбило из спасательного жилета и он утонул. Тами ударилась головой и на некоторое время потеряла сознание. Очнувшись, она поняла, что сидит внутри перевернувшегося судна — все выходы только в воду, и что Ричард мёртв. Мачта сломалась. Двигатель вышел из строя. Радио молчало. У Тами были только секстант и немного припасов — что оказалось бы бесполезно, не сумей она перевернуть яхту.

Девушка долго перетаскивала весь груз на одну сторону трюма, надеясь, что ставшую неустойчивой яхту перевернёт волной. Потом ей пришлось спешно перераспределять груз обратно, потому что яхта собиралась перевернуться снова. Потом Тами соорудила хлипкие и не очень-то надёжные мачту и парус. По секстанту, пытаясь лавировать с помощью самодельного паруса, она упрямо шла к суше.

Чтобы пить, девушка натянула тент и собирала с него по утрам росу. Другого источника пресной воды у неё не было. Чтобы не так быстро кончилась еда, она пробовала рыбачить. Тами плыла, надеясь, что её ищут и она увидит помощь раньше, чем берег. Но их с Ричардом признали погибшими…

Через сорок дней после катастрофы все обитатели гавайского порта сбежались, чтобы увидеть странный кораблик, приближающийся из открытого океана. У него были самодельные мачта и парус, и у штурвала стояла очень худая девушка в сильно потрёпанной одежде. Это была Тами, конечно.

Она не только выжила, но и не бросила свой любимый спорт. Продолжала ходить под парусом. Счастливо вышла замуж. А о тех сорока днях написала книгу — «Красное небо утром». Не чтобы прославиться. Чтобы победить депрессию.

По счастью, это далеко не все случаи спасения. В июле 2018 года в Тайланде в пещерах потерялась команда мальчиков-футболистов, и они смогли дождаться, когда через девять дней их обнаружили спасатели. Всё благодаря тренеру, который успокоил детей и научил их медитировать, а также жёстко контролировал съестные запасы. И подобных подлинных историй очень и очень много, они вдохновляют нас никогда не сдаваться и даже в самых сложных жизненных ситуациях верить, что все будет хорошо!

Текст: Лилит Мазикина

Уставший ангел шел по белым облакам.
Он столько сделал для людей за эти сутки!
Кому-то двери открывал впервые в храм,
Кому дарил надежду робкой незабудкой.
Просящим нежно протянул он два крыла,
И положил просвиры в руки безнадёжных,
Встречая зло, всегда сжигал его дотла,
Хотя и знал, что сжечь навечно невозможно…
Он подбирал у парков брошенных детей,
И нёс туда, где их любовь брала на руки,
Мирил по глупости рассоренных друзей,
И разбивал оковы тягостной разлуки.
Он нес любовь в ладонях – розы лепестки,
И разбросал их в майский вечер без остатка,
Но, видно, были до того они легки,
Что до Земли не долетело и десятка.
Последний шаг до врат небесных, и порог,
Где ждет Отец, где для него открыты двери.
Как быть? Лгать ангел от рождения не мог…
Как объяснить, что люди в ангелов не верят?...

Елена Бурда

Вера – чистое и великое чувство, пропитанное невероятной силой. Она творит чудеса с каждым из нас. Вера возрождает из небытия, прощает обиды и спасает нас от отчаяния. Она не выбирает самых сильных или умных, она – дар каждому, и в этом есть ее Чудо.

Как часто в нашей повседневной жизни случаются минуты слабости. Все, душа устала, сил нет, ничего не радует. Тонешь, словно в бушующем море, и всем своим существом ждешь, что вот-вот кто-то добрый, близкий, сильный кинет спасательный круг, вытащит из ледяной воды, согреет. А, помощи все нет, но идти ко дну все-таки совсем не хочется. И тут наступает самый настоящий, звенящий, сокровенный, переломный момент: вдруг понимаешь, что если сейчас же сам себя не возьмешь в руки, не схватишь за шиворот, не вытащишь из водоворота – быть беде.

А, ведь и правда, как не надейся на кого-то, главное спасение всегда рядом, всегда здесь, внутри, в дышащих, сверкающих глубинах чувствительного сердца. Важно просто успокоиться, прислушаться к самому себе, довериться внутреннему шепоту и, наконец, поверить.

Я верю в сказку, в счастье, в чудо!
Без веры сердцу не прожить.
И даже в трудную минуту
Стараюсь верой дорожить!

Когда в душе зима и вьюга,
Мне вера выжить помогает.
Когда нет рядом сердца друга,
Она меня от бед спасает!

И все равно, во что я верю —
В любовь, в удачу или в Бога.
Мне не страшны боль и потери,
Ведь вера — это очень много!

Автор неизвестен

Вера – невероятная сила, таящаяся внутри каждого. И никто не может ее забрать, отнять, запретить верить. В этом еще одна ценность этого великого чувства. Можно лишиться всего, но если в душе теплиться хоть одна искорка веры в лучшее, в спасение, в помощь, то не все потеряно. Из маленького огонька может возгореться большое пламя, надо только очень захотеть себе помочь.

Во дни душевного мученья
Одна ты другом мне была
И от печального паденья
Меня, как ангел, берегла.

Я был забыт, унижен всеми,
От мук и горя изнемог
И даже был поруган теми,
Кого лелеял и берег.

Но ты меня не покидала!
Ты говорила мне: «живи»,
«Терпи» — и в душу ты вливала
Слова Божественной любви.

Крепился дух, мужала сила,
Светлели мрачные мечты,
И от безвременной могилы
Неслись к Престолу красоты.

И отлетали прочь сомненья
И жизнь влекла, пленяя вновь,
То — Вера в благость Провиденья,
А с ней надежда на любовь.

монах Аристоклий

Я верой в лучшее себе мощу пути,
Мне без нее и шагу не пройти,
Не научиться посылать улыбки
И бусы из рябин-надежд плести.

Я в веру, словно в бархат, обернусь,
Укутаюсь, к печалям не вернусь.
Смогу согреть озябшие ладони,
Забыть пустую, вяжущую грусть.

Я вере, как сестре, открою звон
Души потрепанной, совсем не слышен он.
Но вера, улыбнувшись, все услышит,
И вмиг откроет тысячи окон.

И озарится снова мир теплом,
Губам захочется проворковать о том,
Что нет меня счастливее на свете —
Я верю! Остальное все потом!

Сегодня почему-то немодно быть сентиментальным, показывать теплоту души. От того многие люди говорят, что ни во что не верят, что стали скептиками, материалистами. Но это неправда. В душе абсолютно каждого человека есть вера, пусть неосознанная, но есть. Ведь хотя бы в завтрашний день верит каждый. Верит в то, что настанет утро, взойдет солнце, будут новые дела, встречи, надежды. Без веры сердце не дышит, его просто нет.

Вера в лучшее – двигатель всей жизни. Порой силы на исходе, и уже опускаются руки, но вновь заставляешь себя поверить в светлое, доброе завтра, и все налаживается. Да, в начале приходится себя заставлять, настраиваясь на волну позитива (как у классика: «душа обязана трудиться и день, и ночь…»). Но вскоре этот замечательный настрой входит в привычку, и за плечами словно вырастают крылья. Все получается, складывается, спорится, просто потому, что ты веришь: в добро, в себя, в свою мечту. И даже если вновь случаются неудачи, ты уже не расстраиваешься, не пасуешь, потому что чувствуешь, что не один – с тобой твоя вера.

О светлом чувстве веры написано много прекрасных поэтических строк. Вот, как сердечно русский классик Федор Тютчев пишет о ней.

Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса.

И увядание земное
Цветов не тронет неземных,
И от полуденного зноя
Роса не высохнет на них.

И эта вера не обманет
Того, кто ею лишь живет,
Не все, что здесь цвело, увянет,
Не все, что было здесь, пройдет!

Но этой веры для немногих
Лишь тем доступна благодать,
Кто в искушеньях жизни строгих,
Как вы, умел, любя, страдать,

Чужие врачевать недуги
Своим страданием умел,
Кто душу положил за други
И до конца все претерпел.

Ф. Тютчев

А, вот выдержки из замечательного стихотворения Эдуарда Асадова.


Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность, и я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркой к людям идти!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука — сердца…
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

Как хочется после таких строк всех людей вокруг сказать: « Верьте! Верьте в чудеса, в добро, друг в друга. Верьте в самое светлое, заветное, дорогое, и оно обязательно придет. Вы только не сомневайтесь, не сходите с этого пути и в трепетных, волнительных ожиданиях сердца идите до самого конца. Ведь в жизни все действительно так, как гласит мудрая индийская пословица: «В конце-концов все будет хорошо! А если пока не хорошо, это еще не конец!».