Порой кажется, что растения растут беспорядочно, в случайной последовательности. Но правда в том, что окончания каждой ветки, листа, стебля, почки или лепестка согласуются с определенными законами. Куда ни глянь, в природе есть шаблоны и образцы, самым постоянным из которых является последовательность Фибоначчи.

Впервые числа Фибоначчи описали древнеиндийские математики за сотни лет до нашей эры, хоть они и названы в честь итальянского математика Леонардо из Пизы, более известного как Фибоначчи.

Последовательность Фибоначчи проста до невозможности: каждое последующее число является суммой двух предыдущих, т. е. последовательность выглядит как 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21… и так далее до бесконечности. Кстати, числа Фибоначчи можно найти в природе практически где угодно. К примеру, расположение листьев вдоль стебля подпадает под последовательность Фибоначчи, так что каждый лист имеет максимальный доступ к солнечному свету и влаге. По такому же принципу работает строение сосновых шишек, подсолнухов, ананасов и кактусов.

Возможно, вы слышали о таком явлении, как золотое сечение, — это и есть еще одна форма последовательности Фибоначчи в природе. И все растения так или иначе имеют свою геометрию. Однако у одних из них геометрия более очевидная и яркая, чем у других. И вот лишь некоторые примеры.

Романеско

Романеско отличается светло-зеленым цветом и незабываемым видом, по своей форме напоминая фрактал. По сравнению с обычной цветной капустой текстура романеско как овоща не такая хрустящая, а вкус не такой характерный, скорее утонченный и ореховый.

Толстянка «Буддистский храм»

Это гибрид между толстянками видов Crassula falcata и Crassula pyramidalis, выведенный в 1959 году Мироном Кимнахом из США. Но так как этот представитель флоры очень медленно растет, его никогда широко не рекламировали. Так что даже спустя 50 лет после создания «Буддистский храм» все еще трудно найти. Растение достигает почти 15 см в высоту и начинает раскрываться на разных уровнях по бокам от каждой колонны. Плоские тонкие листья серебристо-серого или серовато-зеленого оттенка плотно идут друг за другом и завернуты вверх по краям, образуя идеально квадратную колонну.

Aloe polyphylla

Алоэ вида polyphylla растет высоко на травянистых склонах Драконовых гор в Королевстве Лесото, недалеко от ЮАР. Здесь оно цепляется за скалистые трещины и хорошо просушенные склоны. В этой местности довольно прохладный климат летом, а зимой алоэ часто покрывает глубоким снегом. Из-за своей симметричной спиральной формы это растение стало объектом вожделения коллекционеров, однако его трудно культивировать, и обычно оно погибает, если забрать его с «родины». В Южной Африке покупка или коллекционирование этого растения является преступлением.

Георгина

Георгина — обычный садовый цветок, но присматривались ли вы к нему? Существует 42 вида георгины, и их листья могут достигать от 5 до 30 см.

Подсолнух

Семенная шапка подсолнуха следует спирали Ферма, которая основана на последовательности Фибоначчи.

Капуста краснокочанная

Если разрезать краснокочанную капусту пополам по горизонтали, вы увидите спирали Фибоначчи в расположении листьев.

Пелецифора мокрицевидная

Пелецифора мокрицевидная имеет серо-зеленый цвет и круглую форму с плосковатыми узелками, которые отличаются чешуйчатыми позвонками и расположены в форме спирали. Она может вырастать до 10 см в высоту, а ее цветки ярко-фиолетового цвета достигают ширины 3 см. Это растение относительно редкое, и его можно найти только в Северной Мексике.

Ludwigia sedioides

Ludwigia sedioides, известный также как Мозаичный цветок, — это многолетнее травянистое растение, которое произрастает только на болотах Бразилии и Венесуэлы.

Lobelia deckenii

Lobelia deckenii — это вид лобелии гигантской, который растет в горах Восточной Африки. Обычно это растение дает многочисленные розетты. Обычно они соединены под землей. Каждая розетта растет несколько десятилетий, дает одно крупное соцветие и сотни тысяч семян, а затем погибает.

Дудник

Цветочная головка дудника имеет круглую форму. Каждая ее часть похожа на целую головку тем, что имеет стебель и собственный круг цветков. Дудник — это род, к которому относится около 60 видов высоких двухлетних и многолетних растений семейства зонтичных. Он произрастает в умеренных и субполярных регионах Северного полушария, достигая даже Исландии и Лапландии. Вырастает до 1-3 м высотой, имеет крупные двуперистые листья и большие сложные зонтики белых или зеленовато-белых цветков.

Виктория амазонская, она же виктория регия.

Это родственник обыкновенной кувшинки, который, как понятно из названия, в диком виде встречается в Южной Америке, в реках с медленным течением или тамошних заводях. Её сразу можно отличить от других видов благодаря огромным листьям до двух метров диаметром. Листья эти усилены снизу полыми рёбрами и могут выдержать вес в 30-50 кг, если груз расположить точно в центре листа. Снизу эта красота покрыта острыми и длинными шипами для защиты от рыб и прочих животных, а по краям листья имеют щели, через которые вытекает вода, скопившаяся на верхней стороне. Джозеф Пакстон, садовник герцога Девонширского, использовал принцип жилкования листа этого растения при проектировании дворца «Кристал Пэлас» в Лондоне и был первым, кто смог вывезти эту кувшинку за пределы родины и создать условия для цветения.

10 000 лет назад человек одомашнил пшеницу. Или она его? Эти растения знает каждый, но не каждый до конца понимает ту роль, которую они сыграли для человечества. Не было бы их, возможно, не было бы и нас.

Именно этот злак заставил наших предков перейти к оседлому образу жизни. До этого они были охотниками-собирателями, которым приходилось выживать: природные дары ограниченны, а кушать хочется. Злаковые культуры (не только пшеница, но и культивированные позже овес и просо) позволили людям решить проблему голода. Но процесс был постепенным.

Ученые полагают, что пшеница произошла от нескольких диких злаков, произрастающих в Малой Азии, Южной Европе и Северной Африке. Одним из первых одомашненных из них была дикая полба, распространенная на территории Плодородного полумесяца. Где-то там ее и открыли для себя прародичи.

Она была питательной, но имела недостаток (как и все дикие сорта зерновых) — зерна сразу же осыпались на землю после созревания, поэтому приходилось собирать неспелый урожай. Чтобы полбы было больше, примерно 10 200 лет назад кто-то догадался ее сеять, а потом, постепенно и под влиянием случайных факторов отбирались все более устойчивые к обмолоту колоски. Так около 6500 лет назад и появилась пшеница.

Одновременно с пшеницей на Ближнем Востоке возделывали ячмень. Считается даже, что его начали культивировать раньше, но хлеб из него уступал пшеничному и по вкусовым, и по питательным свойствам. Зато ячмень стал одной из базовых культур на Руси, на большей части территории которой пшеница просто не вызревала. Точный предок ячменя пока неизвестен.

Рис: зарождение азиатской цивилизации

Как и многие другие злаки, рис был одомашнен в разных частях планеты. Однако классический азиатский рис куда старше, к примеру, африканского вида. Он стал возделываться в Восточной Азии около 9000 лет назад, завоевав право называться главной культурой региона. Сегодня большая часть человечества питается именно им (а примерно каждый седьмой житель планеты участвует в его выращивании, то есть рис дает работу более чем миллиарду человек).

Предком риса считается дикая форма Oryza sativa или близкая к нему Oryza nivara, а возможно, и оба этих вида. И тот, и другой по сей день растут по берегам водоемов в Китае, Бангладеш, Камбодже, Индии, Малайзии. Предки азиатов просто брали то, что было даровано им природой, хотя сделать это было сложно: семена дикого риса, как и пшеницы, склонны осыпаться после созревания. Но культивирование растения принесло свои плоды.

Находчивые азиаты, кстати, пускали в дело не только семена, но и солому, изготавливая из нее рисовую бумагу и картон. А еще рис здесь издавна считался мерой богатства — именно из Азии к нам пришла традиция осыпать молодоженов этим злаком, чтобы дом был полная чаша. В Японии и вовсе слово «рис» и глагол «есть» обозначаются одними и теми же иероглифами

Кукуруза: зарождение американской цивилизации

Третья эпохальная злаковая культура в истории человечества — кукуруза. Она основа основ не только всей индейской цивилизации, но и ее религии. Индейцы майя верили, что бог создал человека из зерен белого и желтого маиса.

Да и все прочие представители исконно американской культуры считали кукурузу священным растением: молодые женщины надевали ветки из ее стеблей на голову, а на шею — ожерелья из жареных зерен (тех самых, что мы сегодня зовем попкорном — да-да, изобрели его именно индейцы), а затем кружились в ритуальных танцах. По форме лопнувшего кукурузного зерна гадали о будущем, как мы — на кофейной гуще.

Кукуруза была одомашнена около 9000 лет назад в центре долины Бальсас в Мексике. А происходит кукуруза от местного дикого растения теосинте, внешне похожего на своего культурного потомка, но с куда более мелкими початками. В длину они составляют всего 3–4 см. Да и сам початок — скорее колосок. Древним сынам Теночтитлана пришлось не только заняться увеличением последних, но и «смягчить» их оболочку — у дикого вида она твердая.

Специи: географические открытия, войны, колонизации и технический прогресс

Гвоздика, корица, шафран, перец, лавровый лист, имбирь — самые ароматные специи произрастали в тропиках и для европейцев были экзотикой, добиравшейся до потребителя неспешными караванами. Цена их была космической, и, если сегодня мы богатого человека называем мешком с деньгами, в Средневековье про такого могли сказать «мешок перца».

Конечно, европейцы искали свои способы достичь Индии и других южных стран. Но хитрые восточные дельцы в красках описывали тяготы пути и морских чудовищ, которые встретятся им на маршруте. Но желание обогатиться было больше страха, благодаря чему и были открыты обе Америки, Филиппины, Большие Молуккские и Зондские острова, проложен путь в Индийский океан вокруг Африки, а Магеллан совершил свое кругосветное путешествие.

К концу его экспедиции, изначально состоявшей из пяти судов, остался всего один небольшой корабль, но даже тех пряностей, что остались на нем, членам команды хватило, чтобы оплатить огромные долги за потерю кораблей и даже получить прибыль). За право выращивать и поставлять специи велись войны, захватывались новые территории — все европейские колонии были созданы прежде всего с целью овладения «пряной» монополией.

Соя: глобальное изменение потребительской корзины

К началу XX века проблема голода даже в развитых странах стала возрастать. То были, конечно, не первобытные времена, но рост населения и продолжительности жизни требовал дополнительных ресурсов в виде дешевого белка. Таковым и стала соя. Знали про нее и раньше — по некоторым данным первые упоминания о бобах появились в Китае и датируются 5000 лет назад.

Жители Поднебесной сумели окультурить растение и повысить урожайность, а сегодня соя считается важнейшей составляющей мирового продуктового рынка.Соевый белок не уступает по питательности молочному и яичному: семена этого растения содержат 37–42% белка, 19–22% масла и до 30% углеводов. При этом цена производства сои куда ниже, чем мясных и молочных продуктов, и сама она является их безопасным заменителем.

Если бы не соя, наша продуктовая корзина стоила бы дороже, а множество людей в XX и XXI веке просто умерли бы от голода или по крайней мере испытывали бы тотальный дефицит белка. Кроме того, соя является одной из основных кормовых культур для домашних животных.

Хинное дерево и полынь: спасение сотен тысяч жизней

Еще 200–300 лет назад малярия считалась одной из самых распространенных и опасных болезней на земле. Особенно она свирепствовала в странах с теплым влажным климатом. С открытием Нового Света, где произрастало хинное дерево, ситуация резко улучшилась.

Правда, не сразу — чтобы открыть чудодейственные свойства растения и научиться лечить им малярию, потребовалось время. И хотя индейцы знали лекарство от этого недуга, раскрывать секрет его приготовления завоевателям не спешили. А когда европейские эскулапы все-таки воссоздали его рецепт, мировая эпидемия малярии пошла на спад.

А в 1970-х годах китайские ученые под руководством фармаколога Ту Юю выделили из отвара полыни вещество, названное ими цинхаосу (в западной фармакологии оно получило название «артемизин»), которое и по сей день считается наиболее эффективным препаратом против малярии.

Вообще, растений, сыгравших ключевую роль в нашей истории, немало: просо, овес, папирус, хлопок, лен, сахарный тростник, чай, картофель и прочие, но это уже другая история.

Ботаническая иллюстрация — специфический художественный жанр. Она обладает, казалось бы, несовместимыми качествами: с одной стороны, научная точность, с другой, мастерское живописное исполнение. В исключительных случаях художнику-ботанику удавалось передать в изображении еще и пронзительный восторг первооткрывателя, созерцательное оцепенение перед красотой и совершенством орхидеи, которая цветет раз в 15 лет, или южноамериканского цветущего кустарника, которому только предстояло придумать название.

Первые изображения растений появились еще в Древнем Египте и Месопотамии. Было это 4000 лет назад. Эти цивилизации отличались высоким уровнем сельского хозяйства и художественной культуры. Именно там и зарождалась ботаническая иллюстрация. Растения изображали на стенах дворцов, на посуде, вазах, сосудах для вина.

Рисунками лотоса, сахарного тростника и различных фруктов часто украшали древнеегипетские усыпальницы, искренне веруя в то, что рисунки, оживая, обеспечат умершему безбедное существование.

Изображения растений встречается и в искусстве Древней Греции: в домах богатых греков, на стенах храмов, амфорах, вазах. Все эти изображения считаются ранними ботаническими. Они практически лишены сходства и похожести, представляя собой лишь узоры и орнаменты.

Со временем декоративные цели изображения растений сменились научными. Лекари, целители, ученые - все они стали стараться использовать, развивать, совершенствовать ботанический рисунок. Составлялись травники, где было не только описание целебных свойств растений, но и рисунок самого растения. Эти научные труды можно сказать, что передавались из рук в руки, постоянно дополняясь новыми свойствами, фактами, эскизами и опытными данными о пользе растений.

Когда мир был молод и полон загадок. Когда великие военачальники везли в захватнические походы ученых и художников, чтобы те исследовали завоеванные земли. Когда научные открытия требовали физической выносливости, недюжинной смелости и природной склонности к авантюрным приключениям. В этом мире без фотографии, поездов, самолетов, батискафов естествоиспытатель должен был обладать хотя бы минимальными навыками рисовальщика — чтобы при необходимости зафиксировать впервые встреченный, неизученный мох, бабочку или планктон. В арсенале ученого, снаряженного в заокеанскую экспедицию или находящегося на службе в королевском ботаническом саду, наряду с пинцетом, лупой, скальпелем и альбомом для гербария обязательно были акварельные краски.

Фармацевтика, наука и реализм

До XVI века европейцам хватало одной-единственной книги о свойствах лекарственных растений. Она была написана в 77 году римским военным врачом Диоскоридом и снабжена иллюстрациями, выполненными с натуры. Книга «О лекарственных веществах» была настолько скрупулезно и обстоятельно составленным травником, что полторы тысячи лет переписывалась, перерисовывалась, обрастала поэтическими вставками, комментариями на разных языках и вполне годилась аптекарю, чтоб тот мог отличить азиатский подорожник от гадючьего лука, отыскать нужное противоядие от укуса змеи или вылечить лихорадку.

С началом эпохи Возрождения книга Диоскорида не теряет актуальности (многие известные ботаники будут опираться на нее еще в течение нескольких веков), но мир вокруг сильно меняется: Гуттенберг изобрел печатный станок, на мировой карте появились новые материки и острова, а на них — совсем другая растительность, другая пища, кора и травы, которые неожиданно оказываются панацеей от европейских болезней. Наконец, Земля стала вращаться вокруг Солнца, а не наоборот, а мир начал вращаться вокруг человека. И человек почувствовал свободу в познании мира, ответственность за его изучение.

Первыми авторами ботанических иллюстраций становятся художники. Для них точность изображения цветов и деревьев становится настолько же важной, как соблюдение пропорций человеческого тела и знание анатомии. Леонардо да Винчи и Альбрехт Дюрер посвящают ботаническим зарисовкам чуть ли не каждый второй лист в своих альбомах.

Как средневековый лекарь знал наизусть названия трав и сверялся при их заготовке с иллюстрациями Диоскорида (к слову, изрядно обезображенными и утерявшими сходство с настоящими растениями в результате бесконечных перерисовок) — так художник Ренессанса в стремлении следовать реальности составляет собственный травник. Впервые — с целью познания, изучения закономерностей и соответствия форм, а не с целью указать верный рецепт лечения.

Леонардо да Винчи изображая растения, исследовал их особенности, эстетические свойства. Это были не картины, а лишь зарисовки и эскизы. Леонардо да Винчи изобразил более 100 видов растений и около 40 видов деревьев. Он во истину испытывал необыкновенный трепет к природе, словно к великой сокровищнице человечества. Удивительнейшим образом он замечал малейшие детали растений и находил природные закономерности, перенося из на бумагу. Параллельно зарисовкам он вел заметки по ботанике: "Природа во многих растениях расположила листья последних ветвей так, что шестой лист всегда находится над первым, и так далее, в той же последовательности…"

Корабли и микроскопы

Следующее поколение авторов ботанической иллюстрации — это уже не аптекари и не художники-реалисты. Это поколение ученых. Тех, которые отправлялись в экзотические страны, проводили годы во влажных тропических лесах, мокли под дождями, страдали от морской болезни, возвращались домой с бесценными семенами, аккуратно завернутыми в мох или сухой песок, и с рисунками невиданных раньше растений, насекомых и птиц. Или тех, которые ухаживали за разросшимися королевскими ботаническими садами с оранжереями, редкими видами капризных растений, тщеславными планами превзойти ботаническую коллекцию соседнего монарха. Некоторым из них удалось так близко и пристально вглядеться в божественный замысел, в соответствии с которым организовано все живое в мире, что их акварельные зарисовки и раскрашенные вручную гравюры стали бесконечным вдохновением для многих поколений художников.

Мария Сибилла Мериан, например, месяц плыла через Атлантический океан и потом два года жила в Суринаме, нанимала рабов, чтобы те рубили перед ней напролазные заросли. Мериан изучала суринамских насекомых — и стадии их превращения из личинок в бабочек с роскошными крыльями или отвратительных тараканов, которых ее благочестивые европейские соотечественницы именовали не иначе как «дьявольскими тварями».

На тот момент ей было уже 52 года — и она успела обучиться живописи и гравюре в мастерской отца и отчима, выйти замуж, сбежать от мужа вместе с детьми, стать успешным самостоятельным предпринимателем и автором нескольких книг о цветах. На дворе был, кстати, XVII век — и на такие научные подвиги решался далеко не каждый ученый-мужчина. А Мериан, естественно, не имела возможности получить образование, художественные материалы были доступны ей исключительно благодаря мужчинам-родственникам, которые могли их приобрести. Каждого жука, бабочку, ящерицу или гусеницу Мария зарисовывает акварелью в среде его обитания — на удивительных экзотических цветах.

Пьер-Жозеф Редуте препарировал и изучал растения в Королевских ботанических садах, а заодно зарисовывал коллекцию собранных здесь цветов. Ботаника — сфера, которая не претерпевает изменений от смены политических режимов. Ботаников не казнят вместе с королями и другими придворными. Изучать розы и лилии можно как при монархе, так и при императоре Наполеоне. Поэтому Редуте успешно пережил смену власти. Будучи королевским ботаническим художником, он писал цветочные натюрморты сначала для Марии-Антуанетты, а потом для Жозефины.

Эрнст Геккель — немецкий ученый, который учился на врача, но серьезно раздумывал, не стать ли пейзажистом. К счастью, он стал естествоиспытателем и всю жизнь рассматривал в микроскоп планктон, медуз и стрекающих.

В итоге открыл 120 видов одноклеточных и издал книги, которые до сих пор вдохновляют художников и дизайнеров по всему миру. Он побывал на побережьях Сицилии, Египта, Алжира, Италии, на Мадейре и Тенерифе. Геккель умер в 1919 году — и застал эпоху в искусстве, когда изданные им альбомы гравюр вдохновляли художников на полуабстрактные эксперименты и даже архитекторов, которые стремились выстроить здания, в плане напоминающие строение открытых Геккелем медуз.

Книга Эрнста Геккеля «Красота форм в природе» выходила на рубеже веков — 10 альбомов по 10 оттисков. Каждая страница была организована так, чтоб сложная симметричность каждого вида участвовала в общем композиционном совершенстве.

Марианна Норт — британская художница, исследовательница, которая путешествовала только в одиночку и не везла с собой деревянных коробок для сбора семян с экзотических растений. 13 лет подряд, отправляясь в путешествия по всему миру, она брала только масляные краски. Дочь богатого землевладельца, она с ужасом думала о браке и называла его «ужасным экспериментом», который превращает женщину в слугу. В отличие от большинства ботаников-профессионалов, Норт писала растения в среде их обитания: крупные экзотические цветы на фоне уникального пейзажа. Такой созерцательный, живописный, способ исследования не помешал Норт открыть несколько неизвестных до сих пор видов растений, в том числе самый крупный плотоядный цветок, который назвали в ее честь — Nepenthes northiana. Пешком забираясь в места, по которым невозможно было проехать, Норт поселялась в лесной хижине и рисовала.

Исследовательница и художница Норт никогда серьезно не училась, взяла только несколько уроков рисования. Но выставка ее работ, которая состоялась в Лондоне в 1879 году, имела оглушительный успех. Пораженная вниманием публики и газетчиков, Норт решила подарить все свои работы Ботаническим садам Кью. Отстроила галерею за свои деньги и по собственному проекту, и очень надеялась, что посетителям можно будет подавать чай, кофе и печенье. Директор садов Кью с радостью принял проект галереи, но с негодование отверг идею о чаепитиях. Это, в конце концов, место работы серьезных ученых, а не туристическая достопримечательность.

Картины Марианны Норт — это живописные документы давно исчезнувших мест. Не прошло и нескольких десятков лет, как многие из них были задавлены безжалостными признаками цивилизации: дорогами, магазинами, почтовыми станциями и конторами.

Эти самые известные художники, авторы ботанической иллюстрации, и сотни других формировали особую художественную эстетику, основанную на научной точности и пристальном внимании к самым мелким деталям. Неудивительно, что совсем скоро эта эстетика будет подхвачена уже новыми, авангардными, художественными течениями и стилями.

Вспомнить Дюрера и Леонардо

Во второй половине XIX века французская живопись переживает грандиозную революцию — сначала барбизонцы, а потом будущие импрессионисты выходят на пленэры и стремительно пишут впечатление от окружающего пейзажа, световые эффекты. Если соломинок в стоге не рассмотреть — их не нужно прописывать, если роща прячется за туманом — видны только приглушенные цветные пятна, а не миллионы отдельных листьев. Но это лишь центральный, а не единственный путь развития искусства.

В то же время французский художник-символист Одилон Редон выпускает сборники литографий с причудливыми растениями, у которых на длинных стеблях покачиваются грустные человеческие головы. И возможно, он не последовал за импрессионистами как раз потому, что главным его учителем был ученый-ботаник, смотритель Ботанического сада в Бордо, Арман Клаво.

У Клаво была собственная теория о связях растительного и животного мира, над которой он серьезно работал. Но кроме этой, очевидно повлиявшей на Редона, теории смотритель Ботанического сада Арман Клаво делился с юным художником объемными гербариями и собственными ботаническими иллюстрациями, свежими книгами и соображениями об искусстве.

Где-то здесь, в кабинете известного ботаника, Редон открывает собственный художественный принцип: тщательно изучать природу, строение мельчайших живых организмов, чтобы потом, в студии, создавать химер и призраков по обнаруженным законам природы. Мало придумать растение с цветком-головой, нужно дать зрителю почувствовать, как по стеблю от корней движется влага, проникая в сложную систему кровообращения этого существа.

На родине Чарльза Дарвина, во время грандиозных научных открытий в области естественной истории, тоже об импрессионизме речь не шла. В Великобритании самый влиятельный арт-критик — это Джон Рёскин, писатель и художник, который в каждом путешествии делает ботанические и геологические зарисовки и отстаивает точное следование природе. Художники из «Братства прерафаэлитов», которые идеями Рёскина очень вдохновлены, пишут только с натуры — и людей, и природу.

Но в отличие от импрессионистов, подсчитывают количество листков и ягод на каждом кустарнике — им не трудно. Чтобы написать Офелию, Милле по несколько часов держит натурщицу в ванне, а чтобы окутать ее правильными цветами, делает натурные зарисовки. Женские фигуры на картинах прерафаэлитов утопают в цветах, причем, определить вид растения и основные его ботанические характеристика не составляет труда. Следовать природе в мельчайших деталях, считают художники, — это единственный путь, способный вывести британское искусство из болота, в котором оно погрязло. Семена, посеянные прерафаэлитами, прорастут тонкими, изогнутыми стеблями, причудливо перевитыми в декоративные узоры, уже скоро, к концу XIX века. В модерне.

Постботаника, бумага и стекло

В ХХ веке кто угодно может сесть на корабль или на поезд — и отправиться путешествовать, искать счастья и богатства в далеких, беспризорных землях. Все континенты открыты, неисследованных мест остается все меньше. Когда-то дикие леса исхожены, тропы проложены, туземцы надели европейские платья, приняли крещение и научились говорить по-английски. Ботанические атласы сформированы, классификации растений придуманы, невиданные птицы и насекомые изучены.

Дело художника — отвоевывать сферы влияния, до которых не добралась промышленная революция, расселять экзотических существ и растительное буйство прямо по домам уставших европейцев. Художники и скульпторы эпохи модерна выбирают растительные мотивы, плавные линии, имитируют выцветшие краски старых изящных ботанических гравюр, раскрашенных акварелью, добавляют золота. Их искусство уже не ограничивается залами галерей — оно проникает в частные дома в виде торшеров, обоев, панно, вычурной мебели.

С другой стороны, художники, которые сражаются за новое абстрактное искусство, лишенное сюжетной нагрузки, в восторге листают переизданные книги Эрнста Геккеля — и находят вдохновение и чистое совершенство в причудливом переплетении скелетов одноклеточных. Пауль Клее и Василий Кандинский говорят о серьезном влиянии «Красоты форм в природе» на свои поиски. Клее мечтает когда-нибудь вырастить картину, как растят цветок. Архитектор Хендрик Петрюс Берлаге проектирует здания, в плане повторяющие строение медуз, зарисованных Геккелем. Бесконечные цветы Джорджии О’Киф очень напоминают масляные зарисовки Марианны Норт.


Работы современных художников Kate Kato, Rogan Brown, Leopold and Rudolf Blaschka, Gerhard Lutz:

Влияние самых блестящих научных иллюстраций на искусство никогда не прекращалось — и сегодня молодые художники создают скульптуры из металла, керамики, стекла, бумаги под впечатлением от книг ученых-естествоиспытателей, живших 300 лет назад. Тоска по миру, который был молод и полон загадок, жажда открытий и новых знаний ведут их к поискам неожиданных техник и смыслов.

Автор: Анна Сидельникова

Залавная иллюстрация: Мария Сибилла Мериан, Цветок и плоды банана; Эрнст Геккель, Зеленые водоросли: десмидеи; Пьер-Жозеф Редуте, Гранат.

Всем известно, что зимой природа отдыхает, но между тем, встречаются растения, которые цветут именно в таких, казалось бы, неблагоприятных условиях, как морозы и снегопады. Некоторые из этих растений даже стали символами зимы и Рождества.

Рождественская роза (морозник) в Западной и Южной Европе расцветает как раз в рождественское время. Для этого достаточно, чтобы температура воздуха была немного выше нуля. Причем ночные заморозки цветам не помеха. Чаще всего встречается черный морозник (Helleborus niger), который лучше всего выдерживает нашу зиму. Кстати, если цветки сорвать и поставить в вазу, они ещё долго будут радовать своей красотой.

Гамамелис

Гамамелис – особенное растение, которое способно цвести в то время, когда другие спят под плотным слоем снега. Желтые и оранжевые цветы всегда хорошо заметны в условиях зимнего пейзажа. У нас выращивают три вида гамамелиса – вирджинский, японский и мягкий.

Падуб

Падуб (каменный дуб) зимой не цветет, но благодаря вечнозеленым листьям и красным ягодам растение стало одним из популярных рождественских символов. Падуб в Латвии не растет в естественных условиях, но его можно разводить в садах. Растение хорошо себя чувствует в защищенном месте, рядом с большим кустом или деревом. Цветки у падуба маленькие и незаметные, появляются они весной.

Пуансетия

Пуансетия отличается яркостью благодаря красным листьям. Сверху растение напоминает звезду, поэтому иногда его называют "рождественской звездой". Пуансетия цветет в самое темное время года – в ноябре и декабре. Это комнатное растение часто используют как элемент декора для рождественских венков и праздничного стола.

Пиерис

Пиерис – это вечнозеленый кустарник, реже – небольшое дерево. В Северной Америке, Восточной Азии и Гималаях встречается около 10 видов этого растения. В Латвии вы можете встретить многоцветный пиерис и японский пиерис. Соцветия образуются осенью, поэтому при суровой зиме они могут погибнуть. Цветки у пиериса белого цвета.

Жимолость

Ароматная жимолость отличается желто-белыми цветками со сладким лимонным ароматом. Жимолость цветет в конце зимы или ранней весной, когда другие растения ещё спят. Во время холодов жимолость надо беречь, так как растение выдерживает мороз только до -15 градусов.

Камелия

Камелия, вечнозелёное растение семейства чайные, в естественных условиях цветет с января по март. Яркие цветы могут достигать 15 см в диаметре. В Азии кустарник встречается в горных лесах на высоте до 1100 метров, где на смену жаркому и влажному лету приходит снежная зима.

Отсутствие мозга и нервной системы не мешает растениям воспринимать окружающий мир, учиться и запоминать, общаться друг с другом и реагировать на внешние угрозы. Это сложные и высокоорганизованные существа. Как говорит один из ведущих исследователей растений Иэн Болдуин, «вопрос заключается не столько в том, умны растения или нет, сколько в том, хватит ли у нас ума, чтобы их понять».

В 1973 году в США стала бестселлером книга «Тайная жизнь растений». Ее авторы утверждали, что растения могут отличать рок от классической музыки, чувствовать эмоции и телепатически читать чужие мысли. Тыквам нравится Брамс, Шуберт и Бетховен — а если включить рок-н-ролл, они замедляют рост и пытаются уклониться от динамиков.

Если верить Питеру Томпкинсу и Кристоферу Берду, растения не только обладают утонченным музыкальным вкусом, но и способны предсказывать будущее, чувствовать опасность и реагировать на чужие страдания. Авторы ссылаются на эксперименты криминалиста Клива Бакстера, он исследовал разум растений с помощью полиграфа. Кустики драцены душистой впадали в стресс, когда Бакстер собирался их поджечь. Рододендрон мог отличить правдивые высказывания от лживых. Филодендрон сочувствовал погибающим в кипятке креветкам.

Ученые все эти наблюдения быстро опровергли, но они всё-таки повлияли на культуру: люди стали разговаривать с растениями и включать им Моцарта. Как указывает израильский биолог Дэниел Чамовиц, «Тайная жизнь растений» скорее затормозила развитие науки о растительном поведении. Любого, кто начинал проводить параллели между способностями животных и растений, тут же начинали считать сумасшедшим или шарлатаном.

Фикус вряд ли умеет читать ваши мысли и не впадает в депрессию, когда вы включаете black metal. Зато теперь мы знаем, что растения чувствуют силу земного притяжения и электромагнитные поля, на большом расстоянии ощущают влажность и считывают градиенты многих химических веществ. Они общаются друг с другом с помощью сложных химических сигналов и подземных корневых соединений, отпугивают вредителей и заботятся о потомстве.

У растений действительно есть «тайная жизнь», и она оказалась гораздо интереснее фантазий Томпкинса и Берда.

Что изучает нейробиология растений

В 2006 году группа из 36 ученых объявила о создании нового научного направления — растительной нейробиологии. Его участники доказывают: несмотря на то, что у растений нет нейронов и центральной нервной системы, они обладают развитыми интеллектуальными способностями. Растения активно приспосабливаются к своей среде обитания, обладают памятью и способностью к обучению — по крайней мере, в зачаточном состоянии.

Растения «думают» — конечно, не так, как люди и животные, но не менее эффективно. Многие современные исследователи определяют интеллект как способность решать проблемы. Если мы согласимся с этим определением, то нам придется признать, что растения очень интеллектуальны.

Интеллект — это свойство жизни, которым обладает даже самый примитивный одноклеточный организм. Каждое живое существо постоянно вынуждено решать проблемы, которые, по сути, не очень сильно отличаются от тех, с которыми сталкиваемся мы.

— из книги Стефано Манкузо и Алессандра Виола «О чем думают растения?»

Почему нам трудно понять растения

Когда семечко отделяется от дерева, падает на землю и начинает прорастать, его судьба предрешена. Растения, в отличие от животных, навсегда привязаны к своему месту обитания. Наши эволюционные пути разошлись очень давно. Первые растения появились 1200 миллионов лет назад, а первые позвоночные животные — 650 миллионов лет спустя. Неудивительно, что нам так трудно понять растительную жизнь. Мы избрали подвижную стратегию существования, а растения — стационарную.

В трактате «О душе» Аристотель писал, что живые существа отличаются от неживых по двум характеристикам — движению и чувствам. С Аристотелем вполне могли бы согласиться двухлетние дети. Как показал психолог Жан Пиаже, дети наделяют эмоциями и сознанием всё, что движется: воду, ветер, дым, облака.

Растения одушевить не так просто. Они тоже движутся, но делают это настолько медленно, что мы почти не замечаем.

Некоторые секвойи доживают до 2000 лет. Детство и юность деревьев тянутся намного дольше наших. Даже такие активные процессы, как распускание почек и развертывание листьев, занимают недели и месяцы. Нервная система делает нас очень быстрыми существами: сигналы от мозга к другим частям тела проводятся за долю миллисекунды. Связь между растительными клетками осуществляется с помощью кальция и других химических элементов. Электрические сигналы у них тоже есть, только проводятся они гораздо медленнее — около сантиметра в секунду.

Но скорость — плохой критерий разумности. Если бы Землю посетили инопланетяне, которые живут в сверхвысоком темпе, они бы тоже наверняка решили, что люди не сильно отличаются от камней или растений.

Как указывает один из самых заметных исследователей растительного интеллекта Стефано Манкузо, растения обладают тем же набором чувств, что и люди: зрением, обонянием, слухом, вкусовыми и тактильными ощущениями (вернее, их аналогами).

И еще как минимум пятнадцатью другими, включая анализ состава воды и светового спектра, распознавание патогенов, наклона почвы и магнитных полей.

Именно потому, что они всю жизнь проводят на одном месте, растениям очень важно получить как можно больше информации об окружающем мире. Для этого они не только взаимодействуют со средой обитания, но и активно общаются друг с другом. Как и мы, растения — социальные существа.

Как устроены растительные сообщества

Когда жираф начинает объедать акацию, она за секунды увеличивает содержание ядовитых веществ в своих листьях. Зоолог из Южной Африки Ван Хален обнаружил, что акации обмениваются сигналами, предупреждая друг друга о приближении травоядных. Жирафы это понимают и потому не переходят к следующему дереву, а продолжают трапезу метров через сто.


Многие растения могут распознавать неприятеля по составу слюны и в зависимости от этого выбирать стратегию защиты.

Акации научились рекрутировать муравьев, чтобы защититься от гусениц и насекомых. В обмен на сладкий нектар муравьи патрулируют ветви дерева и устраняют возможные угрозы. В нектар растение добавляет нейроактивную субстанцию, на которую муравьи подсаживаются, как на наркотик.
Растения передают свои сигналы не только по воздуху, но и под землей. Канадский эколог Сьюзен Симард обнаружила, что деревья на большом расстоянии связывают друг с другом подземные грибные сети. Корни деревьев и грибы образуют между собой симбиотическую связь — микоризу. По этой разветвленной сети деревья обмениваются водой, сахаром, калием и другими питательными элементами, а также предупреждают друг друга об опасности.

Симард выяснила, что деревья могут отличать родственные виды от неродственных. Материнские деревья формируют более обширные соединения со своим потомством, передают им больше углерода и даже приостанавливают рост корневой системы, чтобы предоставить детям больше свободного пространства. Деревья часто поддерживают своих родственников, которые пострадали от болезни или нападения травоядных. Питаясь через микоризу, растение может выжить, даже если полностью лишится своих листьев.

Растения связывают друг с другом распределенные сети — своего рода подземный интернет.
Но это еще не всё: каждое растение тоже представляет собой сеть. Как объясняет Стефано Манкузо, растения, в отличие от животных, имеют модульную структуру — у них нет незаменимых органов. Лишите растение 90 % частей, и оно необязательно погибнет.

Отсутствие нервной системы и центрального управления делает растения очень устойчивыми организмами. Интернет устроен именно по этим принципам. С точки зрения Манкузо, много миллионов лет назад растения изобрели наше свободное и децентрализованное будущее.

Обладают ли растения интеллектом

Растения умеют учиться. После особенно засушливого года деревья начинают экономить воду, даже если сейчас ее в избытке. У некоторых растений есть что-то похожее на условные рефлексы. Моника Гальяно исследовала мимозу, которая реагирует на прикосновения, складывая листья. Через равные промежутки времени на них капали водой: поначалу от падения капель листья закрывались, но спустя какое-то время перестали. Мимоза «поняла», что вода не представляет для нее опасности. Эта реакция сохранилась даже спустя 28 дней, когда опыт провели повторно.

Если у растений есть память, то она должна где-то накапливаться. Но где, если не в мозге?

Чарлз Дарвин в своей последней работе «Способность к движению у растений» предположил, что функцию мозга у растений выполняют корни. Они умеют обходить препятствия, не натыкаясь на них, издалека чувствуют источники влаги и питательных соединений. Они всегда находят самый короткий и оптимальный путь роста, умеют отличать полезные грибы от вредных, родственные растения от посторонних. А еще это самая долговечная часть растений.

Стафано Манкузо и Франтишек Балушка обнаружили на концах корней чувствительные структуры, в которых происходит наиболее высокое потребление кислорода.

Здесь вырабатываются особые электрические импульсы, напоминающие импульсы в нервных клетках. В корнях даже содержатся нейромедиаторы, хотя и неясно, какую функцию они выполняют. Но проблема в том, что у каждого растения есть миллионы корней — ничего похожего на централизованную нервную систему.

Растения — это не маленькие зеленые человечки, зарытые в землю. Скорее, они напоминают колонию муравьев или пчел. Отдельная пчела не обладает интеллектом, но вместе они демонстрируют весьма разумное и сложное поведение. Каждое растение — колония корней и листьев.

Растения смогли развить очень устойчивые и эффективные механизмы адаптации к своей природной среде. Чтобы признать их интеллектуальными существами, совсем необязательно наделять растения самосознанием и абстрактным мышлением.

Как жить в мире с растениями

В ответ на исследования растительного поведения некоторые философы и биологи стали переопределять понятие интеллекта. Еще в 1984 году чилийские ученые Умберто Матурана и Франсиско Варела приравняли мышление к восприятию и самоорганизации. Если они правы, то любое живое существо обладает разумом. Даже бактерии кое-что знают о своем окружении, иначе они просто не смогли бы в нем выжить.

Растения составляют около 99 % массы земной биосферы. Это говорит о том, что они очень хорошо научились решать проблемы выживания. Без нас растения легко обойдутся, а вот мы без растений — нет.

В романе «Ложная слепота» писатель-фантаст Питер Уоттс изобразил инопланетян, которые по техническому и интеллектуальному развитию намного превосходят человека, но при этом не обладают самосознанием. Их цивилизация — это огромный улей. Растения обладает этим же свойством и еще по крайней мере одним преимуществом — они не будут пытаться нас уничтожить.

Человеку трудно понять растительную жизнь, потому что она очень сильно отличается от нашей. Но лишать растения интеллектуальных способностей только на основании того, что они не обладают нервной системой — значит впадать в непозволительный зооцентризм, считает философ Майкл Мардер. Интеллект не возникает в какой-то определенной точке, а распределен по всему эволюционному древу. Прежде чем отвергать существование растительного разума, следует попытаться понять, что об этом думают сами растения.

В 2008 году Швейцарский федеральный комитет по этике в применении биотехнологий признал морально недопустимым преднамеренное причинение вреда растениям.

Считают ли в Швейцарии, что веганов пора лишить последнего обеда? Вряд ли. Скорее, это попытка обратить внимание на факт, что растения существуют не только для того, чтобы удовлетворять наши потребности. У них есть своя жизнь, о которой мы многого еще не знаем.

Патрик Бланк родился 3 июня 1953 года в Париже. Он ботаник и создатель удивительных вертикальных садов, которые можно увидеть в разных уголках Земли. Он создает невероятные работы живого искусства для городов, общественных зданий, музеев, отелей, ресторанов, торговых центров и частных жилых домов. Предлагаем вашему вниманию некоторые из его удивительных шедевров.

Комментарий Патрика Бланка: «А действительно ли растениям нужна почва? Не обязательно. Почва — всего лишь механическая поддержка. Растениям важны только вода и минералы, которые находятся в этой почве, а также свет и углекислый газ для фотосинтеза». На фото: Caixa Forum, Мадрид. (PATRICK BLANC)

«Там, где есть вода круглый год, например, в тропических лесах или умеренных горных лесах, растения могут расти на камнях, стволах деревьев и беспочвенных склонах. В Малайзии, к примеру, из 8000 известных видов растений около 2500 растут вообще без почвы». На фото: Caixa Forum, Мадрид. (PATRICK BLANC)

«Даже в частях света с умеренным климатом многие растения растут на скалах, у входов в пещеры или на упавших камнях. В таких местах растут многие виды барбариса, спирея и кизильник. Их изогнутые от природы ветви говорят от том, что они произошли из крутых от природы биотопов, а не из плоских мест, таких как сады, где мы обычно их выращиваем...»

«Таким образом, растения могут расти на почти беспочвенной вертикальной поверхности, пока у них есть доступ к воде».

«Если корни могут проникать вглубь стены, они легко могут повредить ее. Именно это произошло с храмами в Ангкоре».

«Но это можно предотвратить, если растениям регулярно давать воду. Тогда корни лишь распространяются по поверхности, оставляя внутренние стены целыми и невредимыми».

Исходя из этих наблюдений и решив создать постоянный растительный покров на стене без особых усложнений, Патрик Бланк пришел к идее создания вертикальных садов.

Главная инновация — использовать способность корней расти не только на объеме (почвы, воды, песка), но и на поверхности. Без почвы система поддержки растений очень легкая, а потому ее можно поставить на любую стену, не зависимо от ее размеров.

Вертикальные сады также можно сделать внутри здания. Тогда нужно искусственное освещение. Их можно даже сделать в закрытом пространстве, куда не проникает естественный свет, например, в подземных парковках.

Выбор видов растений производится в зависимости от преобладающих климатических условий.

Вертикальный сад состоит из трех частей: металлического каркаса, слоя ПВХ и слоя войлока. Металлический каркас вешается на стену или может стоять у нее. Он обеспечивает подачу воздуха, служа системой изоляции тепла и звука.

Слой ПВХ в 1 см крепится к металлическому каркасу. Этот слой дает крепости всей структуре, делая ее водонепроницаемой. К слою ПВХ крепится слой войлока из полиамида. Этот войлок не гниет, а его повышенная капиллярность позволяет равномерно распределять воду. Корни растут именно на этом слое.

Растения размещают на этом слое в виде семян, побегов или уже сформировавшихся растений. Плотность — где-то 30 растений на квадратный метр.

Поливание осуществляется сверху. Воду из-под крана необходимо снабжать питательными веществами. Поливание и удобрение происходит автоматически.

Общий вес вертикального сада, включая растения и металлическую рамку, — менее 30 кг на квадратный метр. Поэтому вертикальные сады можно сделать на любой стене без ограничения размеров или высоты.

Вертикальные сады позволяют человеку воссоздавать живую систему, похожую на природную среду обитания. Это способ вернуть природу туда, откуда ее когда-то убрал человек. Благодаря ботаническим знаниям, можно создать почти природные шедевры, даже несмотря на то, что они сделаны руками человека.

В городах по всему свету обычную «голую» стену можно превратить в настоящее убежище растительности. Это также отличный способ добавить немного природы в загнувшийся от суеты город.

Кроме того, благодаря эффекту термической изоляции вертикальные сады очень эффективны и помогают снизить потребление энергии, как зимой (защищая здание от холода), так и летом (предоставляя естественную систему охлаждения).

Вертикальные сады — отличный способ очистить воздух.

Помимо листьев и их хорошо известной способности улучшать воздух, корни и все микроорганизмы также служат большой поверхностью для очищения воздуха.

На войлоке частички берутся из воздуха и медленно разлагаются и минерализируются, а уже потом превращаются в удобрения.

Таким образом, вертикальные сады —отличный инструмент для лечения воздуха и воды там, где плоские поверхности уже во всю эксплуатирует человек.

По природному замыслу цветы так красивы и привлекательны лишь для привлечения опылителей. Своей яркой окраской они говорят насекомым, что полны вкусного нектара. А вот их форма обеспечивает привлечение для полезных насекомых, и отгоняет других – паразитов или менее желательных опылителей. Так уж повелось, что некоторые цветы стали напоминать разные узнаваемые формы и образы. Мы не знаем, что имела в виду природа, однако полюбоваться этими дивными ее творениями однозначно стоит!