Поведаю вам таинство одно... Стихи Юрия Визбора


Поведаю вам таинство одно:
Уж сколько раз на свете исчезали
Империи, религии, регальи
И уходили города на дно,
Но сквозь пожары, бедствия и кровь,
Одну и ту ж свершая пантомиму,
И для времен совсем неуязвима
Шла девочка по имени Любовь.
Идет Любовь. Звучат ее шаги,
Как эхо долгожданного свиданья,
Ее шаги волнуют мирозданье,
И между звезд расходятся круги.
Пред ней равны рабы и господа.
Ей нипочем яд лести или злости.
Когда она хоть раз приходит в гости,
В наш дом приходит счастье навсегда.

Ю. Визбор, 1980.
Поделись
с друзьями!
1323
6
8
6 месяцев

10 стихотворений, написанных великими художниками

Дюрер начал писать стихи в 38, а Пикассо — в 55. Микеланджело сам подготовил свой стихотворный сборник к печати, а сонеты Рафаэля почти случайно нашлись среди его набросков. Россетти зарыл черновики своих поэм в могиле жены, а у Чюрлёниса обычные письма жене — высокая поэзия… В этой публикации собраны поэтические опыты знаменитых графиков и живописцев.


Микеланджело Буонарроти


Микеланджело обладал феноменальной памятью и знал наизусть едва ли не всю «Божественную комедию» Данте. Его собственные стихи — сонеты и мадригалы — были популярны у современников. 70-летний Микеланджело лично отобрал для печати 93 своих лучших стихотворения, но при его жизни они напечатаны не были и увидели свет лишь спустя три столетия. Градус отчаяния и накал мятежа в стихах — именно Микеланджеловские.

Фрагмент автопортрета



Я нищая падаль. Я пища для морга.
Мне душно, как джину в бутылке прогорклой,
как в тьме позвоночника костному мозгу!

В каморке моей, как в гробнице промозглой,
Арахна свивает свою паутину.
Моя дольче вита пропахла помойкой.

Я слышу — об стену журчит мочевина.
Угрюмый гигант из священного шланга
мой дом подмывает. Он пьян, очевидно.

Полно на дворе человечьего шлака.
Дерьмо каменеет, как главы соборные.
Избыток дерьма в этом мире, однако.

Я вам не общественная уборная!
Горд вашим доверьем. Но я же не урна…
Судьба моя скромная и убогая.



Теперь опишу мою внешность с натуры:
Ужасен мой лик, бороденка — как щетка.
Зубарики пляшут, как клавиатура.

К тому же я глохну. А в глотке щекотно!
Паук заселил мое левое ухо,
а в правом сверчок верещит, как трещотка.

Мой голос жужжит, как под склянкою муха.
Из нижнего горла, архангельски гулкая,
не вырвется фуга плененного духа.

Где синие очи? Повыцвели буркалы.
Но если серьезно — я рад, что горюю,
я рад, что одет, как воронее пугало.

Большая беда вытесняет меньшую.
Чем горше, тем слаще становится участь.
Сейчас оплеуха милей поцелуя.

Дешев парадокс, но я радуюсь, мучась.
Верней, нахожу наслажденье в печали.
В отчаянной доле есть ряд преимуществ.

Пусть пуст кошелек мой. Какие детали!
Зато в мочевом пузыре, как монеты
три камня торжественно забренчали.

Мои мадригалы, мои триолеты
послужат оберткою в бакалее
и станут бумагою туалетной.

Зачем ты, художник, парил в эмпиреях,
к иным поколеньям взвивал свой треножник?!
Все прах и тщета. В нищете околею.
Таков твой итог, досточтимый художник.

Гротескные лица Микеланджело Буонарроти 1530, 25.5×35 см

«Нарочитая грубость, саркастическая бравада и черный юмор автора, вульгарности, частично смягченные в русском изложении, прикрывают, как это часто бывает, ранимость мастера, нешуточный ужас его перед смертью. Впрочем, было ли это для Микеланджело „вульгарным“? Едва ли! Для него, анатома и художника, понятие мышц, мочевого пузыря с камнями и т. д., как и для хирурга, — категории не эстетические или этические, а материя, где все чисто. „Цветы земли не знают грязи“».

(Адрей Вознесенский, поэт, переводчик стихов Микеланджело)

Рафаэль Санти


Рафаэль Санти. Автопортрет. 1506.

Рафаэль не примерял на себя лавры поэта, и всё же на некоторых из его эскизов находят записанные неразборчивым почерком сонеты. В XIX веке биограф художника Франческо Лонгена собирался опубликовать их, но столкнулся с сопротивлением коллег-филологов. «Умоляю вас, — писал один из них, — отбросьте в сторону мысль напечатать два сонета, являющихся украденными…

Подобную безвкусицу могли сочинить разве что бродячие сицилийские трубадуры». Были и те, кто не сомневался в авторстве Рафаэля. Но и они называли его сонеты поэтическими каракулями. Есть и третья точка зрения: раз эти строки написал Рафаэль — значит, они заслуживают внимания. На русский сонеты перевёл итальянист Александр Махов.

Станца делла Сеньятура. Роспись потолка. Фрагмент: Поэзия Рафаэль Санти • Фреска, 1511, 180×180 см

Я потерял звезду в житейском море,
Познав немало сладостных мгновений,
Несбыточных надежд и потрясений,
Из-за чего с Амуром ныне в ссоре.

Его я обвинил в открытом споре
В обмане и коварстве обольщений.
Хоть промолчал мой шаловливый гений,
А я обрёл врага себе на горе.

Шестой уж пробил, солнце в тучку скрылось,
Взошла на небе бледная луна.
От горечи, что в сердце накопилась,

Бессвязна речь, душа уязвлена.
Но я не сдамся, что б там ни случилось,
В надежде огнь страстей познать сполна.

Станца делла Сеньятура. Фреска "Парнас". Фрагмент: Поэт Стаций, музы Каллиопа (лежит), Талия, Клио и Евтерпа Рафаэль Санти • Фреска, 1511

Альбрехт Дюрер


Альбрехт Дюрер. Автопортрет в меховой шубе. 1500.

В 38 лет Дюрер вдруг начал писать религиозные стихи. Он так увлёкся, что за пару лет, несмотря на сокрушительную критику друзей-поэтов, сочинил около 600 стихотворений. Посвящались они Христу и Пресвятой Деве, святым Екатерине и Варваре, святому Мартину и добрым друзьям. Поэзию Дюрер называл своим новым способом умственного и нравственного совершенствования.

«Дюрер писал не стихи, а проповеди, наставления, — объясняет литератор Игорь Шестков в книге „Меланхолия Дюрера глазами русского“, — Его рифмованные тексты неуклюжи и назидательны. Назидательны и его графические аллегории — только мы этого не замечаем из-за их красоты. Стихи эти сами по себе не интересны. Но они протоколируют страхи и надежды великого художника. Обнажают его внутренний мир».


Будьте Богу верны!
Обретете здоровье
И вечную жизнь на небесах,
Как пречистая дева Мария.
Говорит вам Альбрехт Дюрер —
Покайтесь в грехах
До последнего дня поста,
И заткнете дьяволу пасть,
Одолеете нечистого.
Да поможет вам Господь Иисус Христос
Утвердиться в добре!
Чаще думайте о смерти,
О погребении ваших тел.
Это устрашает душу,
Отвлекает от зла
И греховного мира,
От гнета плоти
И наущений дьявола…

Уильям Блейк


Томас Филлипс. Портрет Уильяма Блейка. 1807

Трудно сказать, кем был Блейк «в первую голову» — художником или поэтом. Он не получил признания при жизни, критики считали Блейка почти безумным, но со времени его смерти становилось всё яснее: гениальный иллюстратор Данте, Мильтона и Библии был одновременно и гениальным поэтом-романтиком, автором «Песен невинности» и «Песен опыта».

Смеющаяся песня



В час, когда листва шелестит, смеясь,
И смеется ключ, меж камней змеясь,
И смеемся, даль взбудоражив, мы,
И со смехом шлют нам ответ холмы,

И смеется рожь и хмельной ячмень,
И кузнечик рад хохотать весь день,
И вдали звенит, словно гомон птиц,
«Ха-ха-ха! Ха-ха!» — звонкий смех девиц,

А в тени ветвей стол накрыт для всех,
И, смеясь, трещит меж зубов орех, —
В этот час приди, не боясь греха,
Посмеяться всласть: «Хо-хо-хо! Ха-ха!»

Мечта юного поэта. Иллюстрации к поэмам Мильтона "Веселый" и "Задумчивый" Уильям Блейк • Рисунки и иллюстрации, 1820, 16.1×12 см

Иная любовь



Я думал про ушедшую туда,
Где забывают о земле и тлене.
Ей наша жизнь, как духу — вожделенье,
Как райским высям — солнце и звезда.
Любовь нас разделила навсегда,
И в здешней непрестанной перемене
Любимые черты — лишь наважденье,
Лишь призраков туманных череда.

Когда глаза я поднял на тебя,
Сидящую у горнего портала,
На пряди кос, на руки — в тот же час
Растаяла, чернея и скорбя,
Безжалостная тень: хоть и стояла,
Как Божий гнев, разъединяя нас.

Королева сердец. Портрет Элизабет Сиддал Данте Габриэль Россетти • Живопись, 1860, 25.4×20.3 см

Эдгар Дега


Эдгар Дега. Автопортрет в мягкой шляпе. 1858.

Дега жаловался другу-поэту Стефану Малларме, что никак не может найти свежих идей для своих стихов. Ответ Малларме стал афоризмом. «Стихи, дорогой Дега, — сказал он, — создают не из идей — их делают из слов». Поэзию Дега Малларме, тем не менее, очень ценил.

Говорил: «Я не сомневаюсь, что этот любитель, который может так сокрушаться по поводу своего же творения, — один из самых примечательных поэтов нашего времени». Другой приятель Дега Алесис Руар издал его сонеты отдельным сборником (тираж, правда, был всего 20 экземпляров). Позднее стихи Дега появлялись в литературных журналах, сопровождаемые его же эскизами. В сонетах Дега тоже часто размышлял о балете.

Репетиция балета Эдгар Дега • Живопись, 1873, 45×61 см

Природа, знавшая, что ей к лицу покой,
Спала, подобная красавице из сказки.
Но запыхавшийся, счастливый голос пляски
Ей звонко возвестил, что час пришел другой.

Пересеченье рук или ноги с ногой,
Движенье, полное желанья, гнева, ласки,
Ритм, уводящий в плен, дающий танцу краски, —
Всё будоражило, во всем был новый строй.

Пляшите, красотой не обольщая модной,
Пленяйте мордочкой своей простонародной,
Чаруйте грацией с бесстыдством пополам.

Вы принесли в букет бульваров обаянье,
Отвагу, новизну. Вы показали нам,
Что создают цариц лишь грим и расстоянье.

Казимир Малевич


Казимир Малевич. Автопортрет. 1933.

Малевич сочинял стихи на протяжении почти всей творческой жизни. Не только шутливо-ироничные, посвященные друзьям (например, художнику Василию Клюну), но и серьёзные, несколько тяжеловесные, полные метафизических вопросов. Малевич-теоретик размышлял о том, что поэзия улавливает и фиксирует нечто неуловимое, то, что, как он выражался, «потоньше мысли и легче и гибче». «Это „нечто“, — писал Малевич, — каждый поэт и цветописец-музыкант чувствует и стремится выразить, но когда соберется выражать, то из этого тонкого, легкого, гибкого — получается „она“, „любовь“, „Венера“, „Аполлон“, Наяды и т. д. Не пух, а уже тяжеловесный матрац, со всеми его особенностями».

Дровосек Казимир Северинович Малевич • Живопись, 1913, 94×71.5 см

«Дрова привезли.»

Взяли пилы топоры веревки, и пошли войною.
На леса. Вошли одетые подпоясанные,
И распоясались и разделись, размеряли тело леса.
Зарубили пометки на старших
И молча, подходили к дереву люди и у самих пальцев
Корней начали пилить. Молча, переносило дерево
боль свою, и смотрело в синий простор.
Оно имело надежду на свои сучья и корни.
Оно думало, что никто не вырвет его с земли.

И стихийным бурям противостанут ветви,
и защитят ствол его.
Для этого с каждым годом рождало все новые
и новые сучья.
Ждало бури, а потому глубоко вошли его корни.
И вдруг незаметно в тихий солнечный день,
подошел человек, с ужасной пилой, и спилил
дерево. Закинул веревку и повалил огромное тело
к ногам своим.
Так победил дерево хитрый человек и из тела
срубил себе защиту, добыл огонь и пепел использовал в поля
для овощей.
Вспомнить о дереве побудил меня стук в дверь
«дрова привезли».
Вышли, посмотрели куски тела.
Взял топор колун и эти куски дробил, куски еще боролись
держали крепко тело свое не хотели без боя сдавать ни куска.
Но руки мои вгоняли все больше и дальше
железо-колун, и распалось в щепы полено
Так гордый с победой вошел в жилище
свое нагретое деревом.

(Пунктуация, деление на строфы и кавычки в названии — авторские)

Константинас Микалоюс Чюрленис


Чюрленис с женой Софьей Чюрленене-Кимантайте. Около 1911.

«Вселенная представляется мне большой симфонией; люди — как ноты, — писал Чюрлёнис. — Нет рубежей между искусствами, музыка объединяет в себе поэзию и живопись и имеет свою архитектуру». За короткое десятилетие интенсивного творчества композитор и художник создал около 400 музыкальных произведений и свыше 300 картин и произведений графики. Пробовал себя и в литературе. Свои литературные опыты Чюрленис не публиковал. Его поэтические высказывания остались в его альбомах и письмах жене Софье Кимантайте.

Сотворение мира IX Микалоюс Константинас Чюрлёнис • Живопись, 1906, 35.5×30.5 см

Помнишь ли ты море, черный закат?
…Слышишь, как шумят волны?
И играют, и поют. Помнишь?
А большие волны помнишь?.. Помнишь,
какой шар света ты принесла
мне тогда, когда я еще не знал тебя?
Говори со мной, говори много, часто,
как говорила еще до нашей встречи.
И всегда держи в своих ладонях
этот великий огонь…
…Помни, что исполнятся все наши
желания, все мечты. Счастье с нами,
а если судьба слегка мешает и стесняет,
то уж такая у нее привычка…
Я вижу, как горят твои светлые глаза,
как мысль твоя летит метеором,
и, ощущая бескрайнюю радость,
свято, твердо верю, что серость, жалкая
проза никогда не проникнут в наш
Дом. Ты будешь оберегать наш Алтарь,
ты, чудесная моя Жрица! Вся наша
жизнь сгорит на жертвеннике Вечного
и Всемогущего искусства. И скажи —
разве не мы самые счастливые люди на свете?
Я полечу в очень далекие миры,
в края вечной красоты, солнца и сказки,
фантазии, в зачарованную страну,
самую прекрасную на земле. И буду
долго, долго смотреть на все,
чтоб ты обо всем прочитала в моих глазах…

Соната звезд Микалоюс Константинас Чюрлёнис • Живопись, 1908, 73×62 см

Пабло Пикассо


Пабло Пикассо. 1935.

Пикассо начал писать стихи после пятидесяти. Утверждал, что до этого поэзия «дремала» в нём. Знатоки называют Пабло не только великим художником, но и большим поэтом. Стихи Пикассо сюрреалистичны, в них много от сновидений и работы подсознания. По форме это верлибры или так называемая стихопроза без знаков препинания и деления на строфы.

Читающая женщина Пабло Пикассо 161×129 см

15 декабря 1935 года



лезвие ножа обжигает рану которую вздох нынешнего вечера расщепляет
спицами на нити капель — запах мыши попавшейся в мышеловку —
растекшееся масло часов — как море — свинцовая нить привязанная
к солнцу — висящая на шее дня — земля — пробуждает искушение цвета
голубки и раздирает на тысячу обрывков край веера — SOS тени
отбрасываемой на середину стола жалкой несчастной маленькой
пальмой — подаренной на Пасху любезным флористом — но если
малейшая тишина каждый день чуть чаще станет виснуть разодранная
на парусе который тянет время — сшей эти губы светлым волоском
вдетым в иглу своего глаза

Марк Шагал


Марк Шагал и Белла. 1923.

«Стихи Шагала, написанные на идише, — рассказывает переводчик Давид Симанович, — это особый еврейский мир, который он хорошо знал, чувствовал, всегда помнил. В них — Витебск, родители, Белла, история родного народа, и снова и снова — Витебск («Звенит во мне далекий город»).

Марк Шагал, «Прогулка», 169,6 х 163,4 см. Холст масло

Моя жена



Навстречу идешь — и волос твоих пряди
тянутся руки мои обвить.
Ты даришь мне небо, искристо глядя,
и хочется у тебя спросить:

неужели завянут цветы, неужели
их покроет времени лед?..
Ко мне пришла ты — и мы взлетели,
и долго-долго длился полет.

Мы погасили ночи дыханье
и свечи любви зажгли над землей.
И две души, как одно сиянье,
соединились и стали зарей.

Как забыть я это сумею:
земли и небес укрепляя связь,
любовь моя слилась с твоею,
чтоб после дочь любви родилась.

И Богу благодаренья мои
за этот подарок добра и любви.
Источник: artchive.ru
Поделись
с друзьями!
622
5
19
6 месяцев

Ложь. Правдивые стихи Андрея Дементьева


Я ненавижу в людях ложь,
Она порой бывает разной,
Весьма искусной или праздной
И неожиданной как нож.
Я ненавижу в людях ложь,
Ту, что считают безобидной,
Ту, за которую мне стыдно,
Хотя не я, а ты мне лжёшь.

Я ненавижу в людях ложь,
Я негодую и страдаю,
Когда её с улыбкой дарят,
Так, что сперва не разберёшь.
Я ненавижу в людях ложь,
От лжи к предательству полшага,
Когда-то всё решала шпага,
Но для тебя тот стиль негож.

Я ненавижу в людях ложь,
Она порой бывает разной,
Весьма искусной или праздной
И неожиданной как нож.
Я ненавижу в людях ложь,
Я не приемлю объяснений,
Ведь человек, как дождь весенний,
А как он чист, весенний дождь!

А. Дементьев
Поделись
с друзьями!
1236
9
18
6 месяцев

Цитаты и афоризмы А. С. Пушкина

«Я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног, – но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство». Предлагаем вам сегодня вспомнить высказывания и афоризмы великого писателя и поэта Александра Сергеевича Пушкина.


Брак холостит душу.

* * *


Вдохновение есть расположение души к живому приятию впечатлений, следовательно, к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных.

* * *


...Гений и злодейство -
Две вещи несовместные...

* * *


Два чувства дивно близки нам -
В них обретает сердце пищу -
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

* * *


Есть время для любви,
Для мудрости – другое.

* * *


Я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног, – но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство

* * *


Мы почитаем всех нулями,
А единицами – себя.

* * *


Говорят, что несчастие хорошая школа; может быть. Но счастие есть лучший университет.

* * *


Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими.

* * *


Любви все возрасты покорны.

* * *


Люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения.

* * *


Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь.

* * *


Мысль! Великое слово! Что же и составляет величие человека, как не мысль?

* * *


Не откладывай до ужина того, что можешь съесть за обедом.

* * *


Неуважение к предкам есть первый признак безнравственности.

* * *


Но я, любя, был глуп и нем.

* * *


Одна из причин жадности, с которой читаем записки великих людей, — наше самолюбие: мы рады, ежели сходствуем с замечательным человеком чем бы то ни было, мнениями, чувствами, привычками — даже слабостями и пороками. Вероятно, больше сходства нашли бы мы с мнениями, привычками и слабостями людей вовсе ничтожных, если б они оставляли нам свои произведения.

* * *


Привычка свыше нам дана: замена счастию она.

* * *


Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная.

* * *


Со смехом ужас несовместен.

* * *


Учёный без дарования подобен тому бедному мулле, который изрезал и съел «Коран», думая исполниться духа Магометова.

* * *


Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца.

* * *


Чем более мы холодны, расчётливы, осмотрительны, тем менее подвергаемся нападениям насмешки.

* * *


Эгоизм может быть отвратительным, но он не смешон, ибо отменно благоразумен. Однако есть люди, которые любят себя с такой нежностью, удивляются своему гению с таким восторгом, думают о своём благосостоянии с таким умилением, о своих неудовольствиях с таким состраданием, что в них и эгоизм имеет смешную сторону энтузиазма и чувствительности.

* * *


Чтение – вот лучшее учение!

* * *


Ах, обмануть меня не трудно,
Я сам обманываться рад!

* * *


Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит.
Поделись
с друзьями!
1078
7
15
6 месяцев

Роберт Рождественский. «Лирическое отступление о школьных оценках»


(из поэмы «210 шагов»)

Память
за прошлое держится цепко,
то прибывает,
то убывает...
В школе
когда-то были оценки
две:
«успевает»
и «не успевает»...

Мир из бетона.
Мир из железа.
Аэродромный разбойничий рокот...
Не успеваю
довериться лесу.
Птицу послушать.
Ветку потрогать...
Разочаровываюсь.
Увлекаюсь.
Липкий мотив
про себя напеваю.
Снова куда-то
бегу,
задыхаясь!
Не успеваю...
Не успеваю.

Время жалею.
Недели мусолю.
С кем-то
о чём-то
бессмысленно спорю.
Вижу
всё больше вечерние
зори.
Утренних зорь
я почти что не помню...
В душном вагоне —
будто в горниле.
В дом возвращаюсь.
Дверь открываю.
Книги
квартиру
заполонили.
Я прочитать их
не успеваю!..
Снова ползу
в бесконечную гору,
злюсь
и от встречного ветра
немею.
Надо б, наверное,
жить
по-другому!
Но по-другому
я не умею.

Сильным бываю.
Слабым бываю.
Школьного друга
нежданно встречаю.
«Здравствуй!
Ну как ты?..»
И —
не успеваю
вслушаться
в то, что он мне
отвечает...
Керчь и Калькутта,
Волга и Висла.
То улетаю,
то отплываю.
Надо бы,
надо бы остановиться!
Не успеваю.
Не успеваю.
Знаю,
что скоро метели
подуют.
От непонятной хандры
изнываю...
Надо бы
попросту сесть и подумать!
Надо бы...
Надо бы...
Не успеваю!

Снова меняю
вёрсты
на мили.
По телефону
Москву вызываю...
Женщину,
самую лучшую
в мире,
сделать счастливой
не успеваю!..
Отодвигаю
и планы, и сроки.
Слушаю притчи
о долготерпенье.
А написать
свои главные строки
не успеваю!
И вряд ли успею...
Как протодьякон
в праздничной церкви,
голос
единственный
надрываю...
Я бы, конечно,
исправил оценки!..
Не успеваю.
Не успеваю.

1975–1978
Поделись
с друзьями!
1287
2
18
9 месяцев

Наполни свое сердце добротой...


Наполни свое сердце добротой,
И нежностью, и радостью безмерной,
Надеждой и душевной теплотой,
Любовью, счастьем, безграничной верой.

Наполни свое сердце до краев
Улыбками друзей, родных и близких,
И пусть оно танцует и поет
На русском, итальянском и английском.

И пусть оно, как солнце, светит всем,
И лечит без лекарств и без таблеток,
А если есть хоть толика проблем,
Раскрасить их поможет ярким цветом.

Наполни свое сердце добротой,
Сиюминутно поделись с другими,
И стихнет тут же ветер ледяной,
И дождь прольется в чахнущей пустыне.

И кто-то то вновь поверит в чудеса,
А кто-то то путь отыщет в темной чаще,
Благословят кого-то небеса,
И непременно ищущий обрящет.

Отдав добро, не жди его в ответ,
И в этом есть, мой друг, секрет успеха!
Другим даря блага и яркий свет,
Ты будешь сам счастливым человеком!

Чеколаева Светлана
Поделись
с друзьями!
1117
2
13
12 месяцев

Рождественские стихи классиков


Есть страны


Есть страны, где люди от века не знают
Ни вьюг, ни сыпучих снегов;
Там только нетающим снегом сверкают
Вершины гранитных хребтов…
Цветы там душистее, звезды крупнее,
Светлей и нарядней весна,
И ярче там перья у птиц, и теплее
Там дышит морская волна…
В такой-то стране ароматною ночью,
При шепоте лавров и роз
Свершилось желанное чудо воочью:
Родился Младенец Христос.

С. Надсон


Рождественская звезда


На волнах голубого эфира
Родилась на Востоке звезда —
Дивный светоч спасения мира,
Не светивший еще никогда.
Над пастушьей пещерой убогой
Засверкала впервые она —
Отражение южного Бога,
Пробудившего землю от сна.
С мира ветхого сбросив оковы,
Возвещая Христа Рождество,
Пронизала она мрак суровый,
Чтоб сияло любви торжество.
Чтобы солнце Христова ученья
Согревало, бодрило сердца,
Грубой силы смягчая мученья,
Чтобы кровь не лилась без конца.
Чтобы воронов алчная стая
Не терзала сердца и тела…
И в хоромах и в избах святая
Лучезарная правда цвела!

П. Быков


Рождественская звезда


(Отрывок)

Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было Младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями теплая дымка плыла.
Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи,
А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.
Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочета
Спешили на зов небывалых огней.
За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.
Светало. Рассвет, как пылинки золы,
Последние звезды сметал с небосвода,
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.
Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.
Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на Деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Б. Пастернак


Ночь тиха


По тверди зыбкой
Звезды южные дрожат.
Очи матери с улыбкой
В ясли тихие глядят.
Ни ушей, ни взоров лишних,
Вот пропели петухи —
И за ангелами в вышних
Славят Бога пастухи.
Ясли тихо светят взору,
Озарен Марии лик.
Звездный хор к иному хору
Слухом трепетным приник.
И над Ним горит высоко
Та звезда далеких стран;
С ней несут цари востока
Злато, смирну и ливан.

А. Фет


То были времена чудес


(отрывок)

То были времена чудес,
Сбывалися слова пророка.
Сходили ангелы с небес;
Звезда катилась от востока;
Мир искупленья ожидал -
И в бедных яслях Вифлеема
Под песнь хвалебную Эдема
Младенец дивный воссиял...

Лев Мей


Рождество


Как было холодно в ту ночь,
Когда родился Он.
Был в мрак и стужу целый мир,
Как в воду, погружен.
Перекликались пастухи,
Страшась в горах волков,
В глухом ущелье на привал
Стал караван волхвов.
Пускай всю ночь кружит метель
И засыпает падь.
Но в ясли, словно в колыбель,
Кладет Младенца Мать.
Впервые воздух на земле
Всей грудью Он вдохнул,
Впервые уголек в золе
В глаза Его блеснул
И все затихло, чтобы Он —
Владыка горних сил —
Здесь на земле Свой первый сон
Младенчески вкусил.

Кашевар И.В.


Рождественское


В яслях спал на свежем сене
Тихий крошечный Христос.
Месяц, вынырнув из тени,
Гладил лен Его волос…

Бык дохнул в лицо Младенца
И, соломою шурша,
На упругое коленце
Засмотрелся, чуть дыша.

Воробьи сквозь жерди крыши
К яслям хлынули гурьбой,
А бычок, прижавшись к нише,
Одеяльце мял губой.

Пес, прокравшись к теплой ножке,
Полизал ее тайком.
Всех уютней было кошке
В яслях греть Дитя бочком…

Присмиревший белый козлик
На чело Его дышал,
Только глупый серый ослик
Всех беспомощно толкал:

«Посмотреть бы на Ребенка
Хоть минуточку и мне!»
И заплакал звонко-звонко
В предрассветной тишине…

А Христос, раскрывши глазки,
Вдруг раздвинул круг зверей
И с улыбкой, полной ласки,
Прошептал: «Смотри скорей!»

Саша Черный


***

Был вечер поздний и багровый,
Звезда-предвестница взошла.
Над бездной плакал голос новый -
Младенца Дева родила.

На голос тонкий и протяжный,
Как долгий визг веретена,
Пошли в смятеньи старец важный,
И царь, и отрок, и жена.

И было знаменье и чудо:
В невозмутимой тишине
Среди толпы возник Иуда
В холодной маске, на коне.

Владыки, полные заботы,
Послали весть во все концы,
И на губах Искариота
Улыбку видели гонцы.

Александр Блок


Перед Рождеством


«И зачем ты, мой глупый малыш,
Нос прижимая к стеклу,
Сидишь в темноте и глядишь
В пустую морозную мглу
Пойдем-ка со мною туда,
Где в комнате блещет звезда,

Где свечками яркими,
Шарами, подарками
Украшена елка в углу!» —

«Нет, скоро на небе зажжется звезда.
Она приведет этой ночью сюда,
как только родится Христос
(Да-да, прямо в эти места!
Да-да, прямо в этот мороз!),
Восточных царей, премудрых волхвов,
Чтоб славить младенца Христа.
И я уже видел в окно пастухов!
Я знаю, где хлев! Я знаю, где вол!
А ослик по улице нашей прошел!»

Валентин Берестов


Рождественская звезда


В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,
чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,
младенец родился в пещере, чтоб мир спасти:
мело, как только в пустыне может зимой мести.
Ему все казалось огромным: грудь матери, желтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы - Балтазар, Гаспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была звезда.
Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.

Иосиф Бродский
Поделись
с друзьями!
683
0
13
15 месяцев
Уважаемый посетитель!

Показ рекламы - единственный способ получения дохода проектом EmoSurf.

Наш сайт не перегружен рекламными блоками (у нас их отрисовывается всего 2 в мобильной версии и 3 в настольной).

Мы очень Вас просим внести наш сайт в белый список вашего блокировщика рекламы, это позволит проекту существовать дальше и дарить вам интересный, познавательный и развлекательный контент!